Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута

– Кирко ж говорил, его в огнеметную смесь мешают, чтоб на воде горела? – спросил Горм.

– Слушай, как они тебе это все рассказали? – не дожидаясь Кнурова ответа, перебил Щеня.

– Предиковинно. Помните, когда Плагго послал за Кирко и Горо, я да Тира совет с ними держали?

– Ну? – жрец высморкался, зажав одну ноздрю.

Ветер унес соплю в пропасть.

– После совета, Кирко ко мне пришел с тетрадкой, а в ней вопросы. «Катехизис гегемона.» Его составил Дамонико, что при конунге Осфо был жрецом, а после за Тиру правил. Сказал – если правильно отвечу, значит, я Атремо Палигенезио Энсомато.

– Это еще кто? – удивился Кнур.

– Атремо – этлавагрский Кром, – объяснил жрец. – Он низверг Малеро в бездну.

– Как Кром Свартспрута, – подтвердил ярл. – Короче, если ярл или, к примеру, конунг, ответит на всё из этой тетрадки правильно, значит, его вдохновляет Атремо демиурго. Только не спрашивай: «Что такое демиурго?» Не отвечу. Все, что я понял – жрецы должны такому ярлу помогать.

– Что ж ты мне раньше-то не рассказал? – возмутился Щеня. – Какие вопросы?

– Да все как-то не до того было, – объяснил ярл. – Сперва для Саппивока с Нерретом светящихся морских гадов искали, потом Йормунрек из Гуталанда ратную стрелу прислал, и письмо, что Птуо поднялся…

– Вопросы, вопросы какие?

– Да по большей части пурга всякая. Нарисован кто-то белый, с лапами вот так, – обернув поводья вокруг луки, Горм вытянул обе руки вперед и скрючил пальцы, изображая когти. – А ему навстречу такой же черный валит. Спрашивает, мол, кто это? Я поначалу даже в рассуждение не взял, что весь разговор может важным обернуться, и как брякну: «Ленгикот с мявом идет, Токигнела драть!» Едва ему объяснил, кто такой Ленгикот, а он дальше: «Как придет конец?» На этот я вообще толком не ответил.

– Что сказал-то?

– Говорю: «Откуда мне знать, что за конец, если ты не сказал, что за начало?» А он снова спрашивает: «За кем ты пойдешь, если заплутал – за тем, кто говорит, что знает единственно верный прямой путь, или за тем, кто говорит: “Будем искать дорогу вместе?”» Ну, я рассудил, что в лесу, если без пути прямо идти, непременно на свой же след кругом выйдешь, и сказал, что за вторым.

Щеня утер нос рукавом и уставился на ярла, будто у того вдруг выросли слоновьи уши и хобот:

– Это точно из Бирева прорицания!

– Вроде пришли? – Кнур взглянул вперед. – Только где ж Птуовы повстанцы да Йормунреково войско?

Дорога вывела на вершину одной из скал, которую узорным убором венчал сложенный из красного, серого, и черного камня дворец, по виду, совершенно не рассчитанный на оборону, с высокими окнами в обоих ярусах, окруженный стеной высотой не более полутора саженей. Ворота во двор были распахнуты настежь.

– Они здесь побывали, – стылым, как грумантский ледник, голосом сообщил жрец, указывая вперед и влево.

На раскидистом вечнозеленом дереве висели печально знакомые любому участнику походов с Йормунреком плоды – семья то ли зажиточного бонда, то ли лендманна. Вместе с горемыками были повешены их козы и небольшая овчарка. Последняя еще дергала передними лапами. Хан вопросительно поднял морду. Ярл подъехал к дереву, на ходу обнажая меч. Удар по конопляной веревке, и животное упало на поросшую слегка пожухлыми лезвиями травы землю. Щеня, спрыгнув с коня, расслабил петлю. Собака содрогнулась всем телом и с бульканьем втянула воздух.

– Это дерево – святыня Одина!

Из теней вышел дроттар, молодой, одноглазый, с копьем наперевес. Хан зарычал.

– Пёса, жди. Жрец, опусти копье, – посоветовал Горм.

Тот занес оружие и метнул. Неудивительным образом, оценка дроттаром расстояний оставляла желать лучшего. Ярл, легко уклонившись от броска, ударил конька пятками в бока. Одноглазый выхватил меч, Горм перехватил свой в левую руку и, в последний миг повернув коня чуть вправо, ударил. Хлынула кровь, дроттар упал на траву у дороги двумя кусками – рука, все еще сжимавшая меч, и тело с наполовину перерубленной шеей.

– Достойная смерть, – спешившись, ярл вытер рунное лезвие об одежду убитого, и опустил клинок Ингельри в ножны. – Родульф, Каппи, похороните его.

– А может, в реку ворону полуслепую? – усомнился сапожник.

– Да ладно тебе, сейчас за лавром камнями завалим, – Родульф, следовавший во главе пеших воинов, снял с плеча секиру. – Мало у кого смелости достанет одному на целую ватагу напасть.

– Это не смелость, это уже отвязная дурь, – возразил Каппи, наклоняясь у ног трупа. – Балду его поддержи, чтоб не отвалилась. Ярл позвоночник начисто рассек, добрый удар.

Чуть придя в себя, овчарка села под качавшимися в воздухе ногами хозяев и душераздирающе завыла. Хан подошел было выразить сочувствие, но полузадушенная псина ощерилась на него и истошно залаяла, не подпуская к дереву. Пес Горма мог бы перекусить овчарку пополам, особенно не стараясь, но вместо этого, он тихо вернулся к ярлу и встал рядом с ним.

– Зачем? – спросил Горма подъехавший из конца строя Бермонд, мотнув головой в сторону дерева с повешенными и вновь воющей собакой.

– Что зачем? – не понял тот.

– Мертвый дроттар хорошо, а живая собака лучше, – не вполне понятно объяснил Щеня.

Удовлетворенный и, судя по выражению его лица, даже впечатленный этим туманным изречением, гутан тронул пятками бока коня, снова направившись в хвост отряда. Начал накрапывать дождик. У ворот, кто-то в стальной справе и шлеме поманил Горма и его дружинников рукой. По приближении, оказалось, что это был Торкель ярл, изрядно пьяный, судя по нетвердой походке. У дверей дворца несли стражу два карла из Бирки. По камням небольшой мощеной площади было размазано кровавое месиво, в котором попадались обломки костей – судя по общему количеству крови и прочих ошметков, кто-то поспешно и крайне неряшливо разделал не то овцу, не то еще какую тварюшку. Горму вспомнилась старая танская шутка про снорговский способ разделки курицы: пользоваться дубиной, избегая суставов [172] Марк Твен. . Вопреки обыкновению, Хан не устремился вперед, чтобы что-нибудь подожрать, а ощетинил шерсть на загривке и низко зарычал.

– Торкель ярл, что здесь было-то? – Горм не совсем удачно спешился, потому что его конек, напуганный запахом крови, дернулся, когда ярл переносил ногу через круп.

Вследствие внезапности конского движения, Хёрдакнутссон ступил обеими ногами не на камни, а прямо в багровую лужу, по поверхности которой расходились круги от дождевых капель.

– Ик! Тебе Рауст не рассказал?

– Это дроттар?

Торкель кивнул, чуть не упав в то же месиво.

– Нет, – ответил Горм, с сожалением созерцая кровавые подтеки на тиснёной коже сапог.

– Всё у дерева?

Решив не вдаваться в подробности, Хёрдакнутссон утвердительно наклонил шлем и спросил: