Diamond Ace - [Black One]. Сборник рассказов

Япония. Токио, 00:19 (Лондон – 16:19, Париж – 17:19, Рим – 17:19, Нью-Йорк – 11:19)

Ведущие повара мира называют свое дело искусством. Молекулярной кухней.

Провокацией.

А я поторапливаю Эдди с нарезкой белых грибов, попутно интересуясь о том, когда уже доставят говяжьи мозги, столь необходимые для приготовления их "по-провансальски".

Каждое блюдо – это не цель, но средство, с помощью которого зарабатывается престиж. Все дело в секретном ингредиенте, который в широких кругах называется – (А)льфа (м)етил (фе)нил э(т)ил (амин). Амфетамин. Благодаря спектру его эффектов, "Quintessence", в котором я работаю шеф-поваром, три года подряд получает наивысшие "три звезды" в рейтинге известнейшего путеводителя по ресторанам. Цена престижа – щепотка синтетического психостимулятора.

Я могу положить на тарелку собачье дерьмо.

И клиент будет лично благодарить меня за отменный ужин.

Я могу подать куриный бульон, назвав его каким-нибудь новомодным словечком, типа "Euphorie", и получить звание повара года.

"Quintessence" относится к тому типу ресторанов, которые не подвергаются проверкам, в прямом смысле этого слова. Когда в дверях появляется важный инспектор, с не менее важным значком и жалкой планшеткой, на авансцену выходит конверт с пятьюдесятью тысячами условных единиц, творящих чудеса. По всем пунктам ресторан проходит проверку и становится главным претендентом на очередное никому не нужное звание. По сути, все эти титулы – пшик, о котором все забывают, как только выключается телевизор или закрывается газета.

Я кладу мозг неизвестной коровы в холодную воду, после чего снимаю с него пленку и помещаю уже в кипящую воду.

Вы, возможно, не понимаете, почему в первом часу ночи на кухне трудится целая команда. Я предложил организовать банкет и пригласить на него весь Токийский бомонд. Отказались немногие. Люди, состояние которых оценивается миллиардами условных единиц, по-прежнему реагируют на бесплатную пищу, словно комар на огонек. Завидев разгорающуюся сигарету, вспыхивающую при затяжке, миниатюрные кровососы устремляются к ней, наталкиваясь в конечном итоге на клубы табачного дыма. Так и наши толстосумы – которые никогда не догадывались о том, что их впечатления от еды ресторана "Quintessence", лишь блокировка моноаминоксидазы – не узнают о замене амфетамина, как секретного ингредиента, на сильнейший яд. Все вслепую.

Я нарезаю мозг ломтиками и обжариваю в сливочном масле. Добавляю палитоксин.

Цитотоксический яд. Повреждает натрий-калиевый насос клеток. Смерть наступает в течение нескольких минут. Даже Супермен не успеет одеть свой обтягивающий костюмчик, дабы спасти финансовое сердце Токио. Вот это я называю провокацией.

Именно это я называю молекулярной кухней.

Палитоксин – не амфетамин. Пора удивлять…

Италия. Рим, 17:19 (Лондон – 16:19, Париж – 17:19, Токио – 00:19, Нью-Йорк – 11:19)

– Два колеса. Тебе хватит.

– Ты уверен, что это безопасно?

– Ты мне не веришь? Амфетамин – не героин.

Мне пришлось поверить Паоло. Когда я начала принимать спид ы , во мне проснулась уверенность в том, что я наконец-то добьюсь своей цели. Таблетки способствовали интенсивной потере веса. Вы думаете, что все эти девочки с подиумов сидят на строгих диетах, занимаются в спортивных залах с персональными тренерами и вообще ведут здоровый образ жизни? Такие не доживают даже до показа спортивной одежды.

Когда ты метишь в топ-модели, быть грязной потаскухой и стервой не так уж и плохо. Какая кому разница с кем я сплю?

Мне нравится секс.

Я хочу быть успешной.

Не вижу препятствий.

Да, иногда приходится ложиться в постель с каким-нибудь отвратительным стариком, от которого пахнет затхлостью, испражнениями и туалетной водой, которая, по его мнению, перебьет эту дикую вонь. Всегда важно помнить: это продлится не более часа. И вот, с членом во рту, ты представляешь себя в свете прожекторов, летящую по подиуму и купающуюся в овациях и хищных взглядах. Тогда ты понимаешь, что все усилия, оставшиеся в виде секреций на простынях богатеньких уродов, помадой на ширинке дизайнеров модных домов и блевотиной в сортире, оказываются не напрасными. Все пребывает в равновесии.

– Сэмми, три минуты до выхода!

– Я почти готова.

Последние взмахи кистью. Тэдди хороший визажист. И мне не пришлось с ним спать. Ресницы великолепны. Кожа соседствует с тонкой матовой органзой, цветы апельсинового дерева украшают обнаженные плечи оттенка гортензии, по яркому атласу рассыпана разноцветная пудра, переливающаяся в свете софитов. Низкими частотами песни "Never Win" сотрясаются стены. Я захожу за ширму и вмазываю жирную дорогу кокса. Этот вечер должен быть особенным. Первый подиум. Первые овации.

– Минута, Сэмми!

Кокаин. Блокировка дофаминового транспортера в центральной нервной системе.

Эйфория.

Прилив сил.

Пятьсот миллиграмм – это для слабаков. Еще одну такую же и вперед к славе. Меня будут любить. Любить сильнее собственных матерей. Миллионы девочек будут смотреть мне в глаза через модные журналы, пересматривать записи показов. Во всевозможных интервью я буду говорить, что усердно работала. Благодарить родителей. Хотя единственное, что дал мне отец, – это разрыв влагалища, когда мне было одиннадцать. Я не хотела этого. Но могла ли я отказать отцу? Противостоять взрослому мужчине? Я вообще не могу отказать.

Чем ближе выход, тем мощнее кайф.

Первый шаг.

Только сердце ломает ребра и вопит о тахикардии… Я справлюсь…

Франция. Париж, 17:19 (Лондон – 16:19, Рим – 17:19, Токио – 00:19, Нью-Йорк – 11:19)

Мы поднимаемся на лифте, расположенном в восточной опоре Эйфелевой башни. Сердце работает на запредельных оборотах. Хотя, пора бы ему немного успокоиться, потому что первый этап моего плана успешно завершен: динамит, коим увешано мое тело под фланелевой рубашкой и легкой ветровкой, доставлен туда, куда и предполагалось. А вам никогда не хотелось уничтожить что-нибудь прекрасное? Ну, или хотя бы испортить?

Все, что вам нужно, это жир, азотная кислота и древесные опилки.

А также руки, голова и концентрация.

Когда лифт проходит второй этаж и мы отрываемся от земли больше, чем на двести метров, дыхание останавливается. И не от восторга, но от разочарования. Миллионы людей тратят годы, чтобы достойно встретить собственную смерть. Они оформляют кредиты, взять которые сами не решаются, варят кофе, от одного запаха которого в последствии начинает тошнить, делают липосакции, необходимые им самим, ремонтируют автомобили, на которые у них не хватает денег. И все ради того, чтобы умереть в Париже, или Дубае.