Клаус Вернер - Черная книга корпораций

Кроме того, всякая односторонняя критика США противоречит фактам. Европейские правительства не намного либеральнее США. Их концерны так же беззастенчиво отстаивают свои интересы (начиная с немецкого «Bayer», кончая французским «Totals»). И они тоже мало уважают права человека. Ни одна из стран Европы не подошла до сих пор не вынесла критической оценки собственному колониальному прошлому. Напротив, уже санкционировано и начато его повторение. Все же, если речь идет о том, чтобы превратить события в подаче СМИ в инструмент нравственного воспитания, то все они быстро окажутся под рукой.

Эта мораль — с душком. Когда после убийства 3 тысяч человек 11 сентября повсюду в мире призывали к минуте молчания, один из почитателей либеральной газеты «Стандарт» потребовал отсчитать соответствующее число часов молчания на 2,5 миллиона невинно загубленных в Судане, о которых он впервые узнал из «Черной книги корпораций» ( 21). Из 12 миллионов, которые вышли на улицы с протестом против войны в Ираке, лишь немногие упомянули об ужасных массовых убийствах при режиме Саддама Хусейна. Крупнейшая война в мире после 1945 года — в Демократической Республике Конго — привела к гибели 3,3 миллионов человек втечение четырех лет, Она еще ни разу не вызвала антивоенную демонстрацию, хотя в большинстве африканских воин задолго до начала «войны за нефть» в Ираке шла речь о сырьевых интересах западных концернов.

Требования общественных движений чрезвычайно различны. Их диапазон — от демократического контроля над международными организациями, такими как ВТО, до роспуска последней. Есть крупнейшие деятели науки, которые полагаются на «деглобализа-цию», то есть на возврат к региональным рынкам, В то же время другие вынашивают идеи своего рода «мирового правительства» вформе демократически контролируемых учреждений, в ведении которых будут налоговое право, распределение ресурсов и решение в судебном порядке вопросов, связанных с правами человека. Некоторые движения полагают возможным общественно и экономически сдерживать капитализм и указывают на модель «экосоциального рыночного хозяйства», которую европейские страны до конца последнего столетия представляли секретом успеха и которая сейчас последовательно разрушается. Конечно, эта модель тоже основана на эксплуатации природных ресурсов и стран со сравнительно низким национальным доходом. Поэтому организации радикального толка указывают на то, что господствующая система рыночного хозяйства и капитализма, ориентированная на прибыль и конкуренцию, ориентирована на эксплуатацию, войну, дискриминацию и разрушение окружающей среды. Эти тенденции особенно усиливаются после краха коммунистического авторитаризма.

Все же речь не идет о замене одной системы господства другой. В политическом смысле имеется в виду создание подлинной представительной демократии и обязательное подчинение экономики общественным задачам, ставящимся выше прибыли. В экономическом смысле речь идет о том, чтобы твердо установить, что основные человеческие потребности — такие как право на пищу, воду, жилье, здоровье, образование и многие другие, но прежде всего сами люди — не могут быть товаром и предметом торговой сделки. Поэтому они не могут «обращаться на рынке». Нет простого решения этих вопросов. Иуж вовсе не существует совершенной государственной системы. Жизнеспособный путь может возникнуть лишь в уважении к многообразию мнений и улаживании конфликтов. Но приходится признать: жизнь имеет безусловный приоритет перед барышом.

«Словно для игры в шахматы изобрели новые правила, — пишет социолог Ульрих Бек из Мюнхена в своем эссе о новой власти мультимиллиардеров ( 22). — Пешка — экономика — внезапно становится шахматным конем при поддержке информационных технологий и, претерпев это превращение, может далее атаковать короля и поставить мат».

Интернет превратил мир в «мировую деревню», в которой встречаются сплетники с разных континентов на виртуальных вечеринках за чашечкой кофе. Макроэкономическое соответствие — «планетарный супермаркет»: в холодильнике — дешевое сырье из Конго, в морозилке — таиландская рабочая сила по особо низкой цене, с ярлыком «распродажа», а там, где хранятся деликатесы, разложены исследователи и дизайнеры со всего мира наряду с менеджерами по рекламе. А у кассы — в ожидании — клиенты с сияющими глазами.

Ни кроссовки, ни телевизоры, ни в еще меньшей мере — автомобили — не производят там, где расположена штаб-квартира фирмы-изготовителя.

Сырье, еще с колониальных времен, привозят к мам из Африки, Латинской Америки и Азии. И пока внутри страны идут дискуссии, предоставить ли милостиво европейскую въездную визу экспертам-компьютерщикам из Индии, ловкие фирмачи размещают свои исследовательские и технологические отделы в странах с низким уровнем заработной платы, в которых они давно осуществляли свою деятельность. В то же время крупнейшие рынки сбыта можно найти только в западных индустриальных странах.

Это «распределение средств» в мировом масштабе, которое можно описать как противоречие между «бедными» и «богатыми», — вовсе не естественный мировой порядок, даже если предположить, что при его изменении многие потерпят ущерб, Бывший премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер дала чеканное определение «TINA» — There is no alternative («Альтернативы не существует»). Альтернативы нищете нет, утверждала та, кто своей политической деятельностью творила нищету. Экономисты-неолибералы приводят аргументы, по которым именно недостаток инвестиций концернов создает проблему бедности во многих странах.

Разящие аргументы, если исходить из того, что не все жители бедных стран хотят жить с экономикой, основанной но субсидиях, то есть без сбережений, «Лишь одно хуже, чем быть раздавленным мультимиллиардерами, — не быть раздавленным мультимиллиардерами», — пишет У. Бек. Романтический образ обитателя девственного леса, который питается бананами прямо с ветки и с радостью придерживается принятых обычаев, в большинстве случаев не более чем плод воображения состоятельных западных граждан. Тех самых, которые в качестве экологических туристов хотят упрочить свои иллюзии в райских уголках, оставшихся еще кое-где на планете.

Разумеется, это не что иное, как облегченная форма капитализма. Ибо и индейцы, и масаи, и тибетцы, конечно, имеют право прибегать к помощи современных лекарств и пользоваться потребительскими товарами, заказывая их по Интернету, если им угодно. Должно ли получение этих товаров быть равнозначно приобретению программного обеспечения, аспирина и кока-колы, конечно, зависит оттого, в какой мере индейцы, масаи и тибетцы сохраняют возможность принимать самостоятельные решение, каковы их потребности. В реальности же многие страны, не обладая международными экономическими связями, сегодня не располагают ни экономическими резервами, ни дорогостоящими технологиями, ни — в еще меньшей степени — ноу-хау, которые позволили бы населению иметь соответствующий современному уровню жизненный стандарт.