Игорь Мельник - Ветхий завет

Тогда в дело вмешался молодой левит, священник и лекарь душ израильских. Он молча вывел свою наложницу за порог, подтолкнул её, сонную, к озабоченным гражданам города Гивы, вернулся в дом и запер за собой дверь.

Какое рыцарство! Какое благородство! Неторопливая беседа земляков продолжалась.

«Они познали её и ругались над нею всю ночь до утра».

Даже ленивый в ту ночь не спал. На рассвете разошлись по домам — усталые, но довольные. Наш священник бодро вскочил с постельки, сделал зарядочку, умылся, покушал и собрался в дорогу.

Распрощался с радушным хозяином, открыл дверь и споткнулся о тело женщины, лежащей на пороге.

Женщины, без которой он скучал на горе Ефрем, за которой поехал в Вифлеем, и которую упросил-таки вернуться.

«Он сказал ей: “Вставай, пойдём”. Но ответа не было, потому что она умерла».

Левит приторочил тело любимой женщины к ослу и поехал домой.

Дома он ножом расчленил её труп на двенадцать кусков и разослал по всему Израилю. Да, на горе Ефрем жили действительно странные люди.

Все колена, получившие такие необычные посылки, возмутились. Организовали сборный карательный корпус, и пришли под Гиву. Потребовали выдать им насильников. Ребята из колена Вениамина послали всех остальных израильтян подальше.

Началась гражданская война. Одно израильское племя против всего племенного союза. Борьба велась с переменным успехом. Но количество всегда побеждает качество — исключений не бывает.

От племени Вениамина осталось в живых шестьсот человек, которые спрятались в горах. Все остальные их соплеменники были вырезаны, как и их скот, а города преданы огню. Стандартная процедура.

Все племена, бравшие участие в карательной экспедиции, поклялись не выдавать больше своих дочерей за уродов из колена вениаминового.

Поклясться то они поклялись, но потом задумались. «Это, что ж получается, целое колено израилево пропадает?»

Начали искать выход из ситуации. И очень быстро нашли его. Оказалось, что не все израильтяне пошли на суд праведный над насильниками.

Жители Иависа Галаадского не участвовали в мероприятии. Не долго думая, против них выслали карательный отряд. Эта зондеркоманда вырезала всех жителей Иависа, но оставила в живых только девственниц. Таких оказалось четыреста душ.

Четыреста девственниц отдали Вениаминовичам, но этого оказалось мало. Двести крепких парней с тоской вспоминали Онана Иудовича. Решили помочь и им тоже.

Разрешили на праздник Господень устроить им засаду у города Силом, и похитить себе жён. Так и сделали. Как только началась дискотека, и девушки из Силома закружились в хороводе, Вениаминовичи тут, как тут. В общем, все остались довольны.

Остаётся добавить, что Израиль, как мы помним, состоял из десяти колен, а Иудея из двух — иехуда и беньямин. Иудеи всю дорогу пытались командовать израильтянами, мотивируя это тем, что они более праведны.

По большому счёту, после этого инцидента одно из колен иудиных — беньямин, фактически перестало существовать. То, что теперь называлось коленом Вениаминовым, было чем-то иным.

Таковы пророки. Таковы судьи. Таковы священники.

Когда румяный толстопуз будет махать на вас кадилом и напевать что-то нечленораздельное, помните, что он считает себя духовным преемником левита с горы Ефрем.

Наше сердце могут утешить только заключительные строчки «Книги судей».

«В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым».

У нас будет возможность узреть справедливость в те дни, когда у Израиля был царь.

Некто Елимелех из Вифлеема пошёл в дни голода жить со своей женой к моавитянам. Там он и умер, а жена его Ноеминь осталась жить у моавитян с двумя сыновьями. Сыновья женились на моавитянках, одну из которых звали Руфь, а другую — Орфа. Умерли и сыновья — вслед за мужем.

Собралась Ноеминь со снохами обратно в Вифлеем. Нет, сначала она посоветовала им идти в дома своих отцов, выйти замуж и жить — долго и счастливо.

Но снохи решили, что жить без свекрови не смогут, и пошли с ней в Вифлеем. Ноеминь настаивала на том, что снохам нужно жить в родительском доме. Орфа согласилась и вернулась в отчий дом. Руфь не согласилась.

Пришли они в Вифлеем. Весь город зашумел. Вифлеемцы ходили по улицам этого города и спрашивали друг у друга: «Неужели Ноеминь вернулась?» Вот ведь, как.

Ноеминь специально собрала всех говорунов на площади и сделала короткое заявление: «Я больше не Ноеминь. Называйте меня просто Мара». Мужики почесали затылки и разошлись по нивам — жать ячмень.

Руфь решила подработать. Вышла на поле, пристроилась за какими-то жнецами и стала руками подбирать то, что осталось после их серпов. Никто ей слова худого не сказал. Вскоре на поле появился хозяин поля и стал контролировать ход уборки урожая. Сели обедать.

Хозяин, которого звали Вооз, подозвал к себе неизвестную собирательницу колосков и угостил хлебом и уксусом. Пока Руфь ела, он расспросил её о житье-бытье, а потом разрешил и дальше подбирать колоски после жнецов.

После обеда Руфь продолжала подбирать колоски и ела, а что не съедала, собирала в подол. Вечером она принесла свекрови в подоле мерку ячменя.

Ноеминь, выслушав её рассказ, посоветовала не расслабляться, а приодеться понаряднее, намазаться каким-нибудь дезодорантом, идти на гумно Вооза, и прилечь возле хозяина, когда он уснёт. Руфь так и сделала.

В полночь Вооз проснулся и стал спрашивать, что случилось. Дело в том, что Вооз был родственником Ноемини, и жест Руфи воспринял, как дело родственное.

Поэтому он не стал ничего ночью предпринимать, отсыпал девушке ячменя и велел ей идти домой, пока солнце не встало, и никто её не видит.

Утром Вооз созвал десять старейшин и пригласил на беседу ещё одного родственника Ноемини, более близкого ей по крови. Завёл с ним при свидетелях разговор на денежную тему.

— Ноеминь вернулась из страны моавитской и теперь продаёт землю своего покойного мужа. Не хочешь ли ты купить её? Если ты откажешься, то я куплю, а если нет, то покупаешь ты, как более близкий родственник.

— Я бы с радостью купил, а в чём проблема?

— Проблема в том, что в таком случае тебе придётся взять в жёны её сноху. Дети, которые родятся, не должны потерять свой удел земли, который они получили бы в наследство от сыновей Ноемини, если бы они остались живы. Если ты согласен, я отдаю тебе свой сапог, а эти старики будут свидетелями сделки.

— Нет. Зачем мне моавитянка? Получится, что дети будут не мои, а мёртвых сыновей Ноемини. Меня это не устраивает.

— Тогда я беру Руфь в жёны, и покупаю всю землю Ноемини. Аминь.

Сделка состоялась. Тонкости права наследования нас могут удивить, но общественно-родовой строй имеет свои особенности. Так делались дела.