Дженни Даунхэм - Ты против меня (You Against Me)

– Я уж думала, ты заблудилась, – шепнула мать и погладила Элли по руке, точно обещая, что отныне все будет в порядке.

Все это было очень похоже на безрадостную свадьбу в душном ЗАГСе: шафер-пристав, снующий с документами в руках, Том в первом ряду, жених в ожидании невесты. Только вот невеста приходить не собиралась. Карин Маккензи сидела дома и плакала, свадебное платье было изрезано в клочья, и лимузин ждал напрасно. Не выйду я за него замуж, нет! Он – жестокое чудовище, и я его ненавижу.

Том был напутан – Элли поняла это по тому, как он вперился взглядом в пол, по его напрягшимся плечам. На нем был новый костюм, выбранный отцом за хорошую ткань и качественный пошив. Но Элли знала, что под пиджаком на спине и под мышками рубашка уже вся в поту.

Мать толкнула ее локтем:

– Ее мать только что вошла. Барри сказал.

Элли слегка повернула голову, притворяясь, что не так уж ей и интересно. Шагая по проходу, мама Майки, кажется, с трудом пыталась сосредоточиться: голову держала очень прямо, спину тоже. Майки шел за ней, а позади – Джеко. Элли глаз от них не могла отвести, глядя, как они ищут место.

– Какая молодая, – прошептала ее мать. – Думаешь, эти два парня от разных отцов?

– Они не братья.

– Всякое может быть. Ты-то откуда знаешь?

Элли даже не подумала отвечать. Ее сердце наполнилось нежностью, когда она увидела, как Майки помогает матери сесть, снять куртку. Она, кажется, очень нервничала; глаза ее бегали по залу.

Майки тоже снял куртку и окинул взглядом зал. Увидел Тома, их отца и адвоката, склонивших головы для совещания в последнюю минуту. А потом его взгляд упал на Элли, и словно невидимый электропровод протянулся от нее к нему через весь зал. Она поспешно отвернулась и принялась сосредоточенно рассматривать высокое окно над судейской скамьей. По небу плыло тонкое серое облачко. Она скрестила ноги под стулом, потом вытянула и снова скрестила.

Мать снова дернула ее:

– Начинается. Вот судья.

Пристав объявил: «Всем встать!» И все встали, как раз когда судья вошел через боковую дверь. Парик у него был получше, чем у адвокатов, а мантия черная с фиолетовым. Он сел за длинную судейскую скамью под геральдическим знаком, и всем велели сесть. Сам пристав тоже сел за маленький столик, а адвокаты оказались лицом к судье, разложив на своих столах ноутбуки и папки с бумагами.

Элли вдруг поняла, что не может сконцентрироваться, перед глазами все плыло. Майки сидел прямо позади, в каких-то трех рядах с другой стороны прохода. Со стороны невесты.

Адвокаты по очереди встали для разговора с судьей. Говорили о показаниях, на которые опирается обвинение, о материалах, которые могли бы пойти на пользу защите, сыпали юридическими терминами. Собравшиеся наблюдатели склонились вперед на своих стульях, пытаясь что-нибудь разобрать.

Смотрит ли на нее Майки? Ему вообще ее видно с того места, где он сидит? Может, только затылок? Или затылок и плечи? Адвокаты все говорили и говорили, и вот уже публика начала скучающе ерзать. Но только Элли обрадовалась, что Барри был прав и всем просто станет скучно и они уйдут домой, как Тома вызвали на скамью подсудимых. Тут уж все чуть стулья не опрокинули.

Скамья располагалась сбоку от адвокатского стола и была наполовину отделена перегородкой. К ней вела лестница. Когда Том взошел на нее в своем лучшем костюме, все в зале смогли увидеть его лицо. Он был еще бледнее, чем в машине, и выглядел очень испуганным.

– Ваше имя Томас Александр Паркер? – спросил судья.

– Да. – Его голос был очень юным – и таким родным, что у нее закололо сердце.

Судья зачитал его дату рождения и адрес. Даже индекс не забыл. Затем зачитал обвинение, и весь зал словно содрогнулся. Слово «изнасилование» зазвенело эхом в ее голове. Судья спросил Тома, понимает ли тот, в чем его обвиняют.

– Да, – ответил Том. Словно принес клятву.

– Признаете ли вы себя виновным?

Элли слышала, как бьется ее сердце, как тикает мозг – вокруг все словно замедлилось. Он бы мог отказаться от всяких признаний. Сказать, что было временное помутнение. Или признаться, что он это сделал.

– Нет, не признаю.

Зал взорвался негодованием, с одной стороны, и аплодисментами – с другой. Должно быть, кое-кто из друзей Тома тоже пришел на заседание, потому что раздался возглас: «Молодец, приятель!» Судья постучал молоточком и призвал к порядку.

Воспользовавшись переполохом, Элли украдкой взглянула на Майки.

Тот потупился в пол, и вид у него был такой, будто все кончено. Увидев его, она задрожала всем телом. Он любил свою сестру, поэтому и пытался ей помочь. И мать любил – достаточно посмотреть, как он ее обнимает, как она жмется к нему. Он ради них на все готов, наверное, – и разве не для этого нужна семья? Разве не об этом вечно твердит ей Том? Но теперь Майки придется пойти домой и сказать Карин, что через несколько недель, которые пролетят так быстро, что и не заметишь, она должна будет выйти из квартиры, явиться в суд и рассказать о том, что произошло. Всю ее жизнь разложат по косточкам и исследуют под микроскопом совершенно незнакомые люди; кто угодно сможет прийти в суд и смотреть на нее. «Нет, не признаю».

Эти слова точно отпечатались у Элли в мозгу. Каждый раз, закрывая глаза, она видела их горящими, как пламя.

Майки варил кофе на кухне и следил одновременно и за Карин, и за Джеко. Вообще-то, он не хотел тут торчать, ему бы сейчас ехать на работу, но мать бросилась наверх, как только они вернулись с суда, а он знал: кофе – это единственное, что может заставить ее спуститься.

Карин наматывала волосы на палец и внимательно слушала Джеко. Тот рассказывал, как вслух назвал Тома Паркера ублюдком на лестнице в здании суда.

– Мы все заорали на него, когда он вышел, – говорил Джеко. – Он даже пальто на голову натянул, так ему было стыдно. Знаешь, сколько людей тебя поддерживает? Там была куча твоих друзей из школы.

– Надо бы написать им, – ответила Карин. – А то вела себя ужасно. Иногда трудно поверить, что все о тебе не забыли.

– Забыли? Да нет же, все готовы тебя поддержать. – Джеко сделал вид, что боксирует. – Проблема в том, что от судов этих толку никакого. Предоставили бы дело нам, обычным людям, мы бы этого козла еще на парковке линчевали и повесили на дереве.

– Плохая мысль, – покачала головой Карин. – Смотри, что случилось с Майки, стоило ему подобраться поближе.

Майки нахмурился:

– Ерунду не говори. Ублюдку здорово досталось.

– Да ты все это ради себя сделал.

Сперва она Джиллиан разболтала про драку, теперь высмеивает его перед лучшим другом! У Майки дар речи пропал от такой неблагодарности.

– Ты, когда домой вернулся, был как из фильма ужасов, – продолжала Карин. – И кому это помогло в итоге?