Diamond Ace - Сломленное поколение

Что мне нужно делать?
– Завтра я привезу Каталину домой. Тебе нужно будет проводить с ней каждые выходные. Но ты будешь не просто другом, как я уже говорил, а любовником. Расшевели ее.

То есть, спрашиваю, ты предлагаешь мне сделать то, чего не смогли сделать профессионалы?
– Я предлагаю тебе работу. А в отношении Каталины считай, что ты таблетка. Препарат, который стоит испробовать. Другие медикаменты не помогают. Главное, чтобы у тебя не было серьезных побочных эффектов.

Как я себе представляю секс с сестрой Дэла? Вы это хотели спросить? Я и сам не знаю. Но это будет по-другому. Не так, как с наркоманками в убогой исповедальне, где откровением является крепкий оргазм. И эта плесень на потолке.
Но мне отчаянно хочется взяться за это дело. Разве, идеальная женщина – это не та, которая не говорит? Я хочу сказать, все беды – не из-за того ли, что индивид N сказал что-то господину M – скорее всего правду – а тот обиделся и решил отомстить? Вас могут порезать, "вооруженно ограбить", обоссать дверь вашего дома. Но слова могут и убить.
Любая правда – ранение в сердце.
И слова ссут не на дверь, и даже не на новые туфли, а прямо в душу.
Вы ведь помните каждое оскорбление в свой адрес, ложитесь спать и представляете, как даете сдачи обидчику. Вновь и вновь моделируете ситуацию, где плохие парни будут непременно наказаны за грубость в отношении вас.
Секс с Каталиной – это секс с отчаянием, просто очередной кирпичик, который вывалится из стены, как только эфемерные родственные связи перейдут в фазу отягощающей рутины.
Секс с Сильвией – секс с безразличием. Она не имеет надо мной власти. Одноразовая знакомая.
Воспоминания – худший из побочных эффектов. От него не избавиться и его нельзя предотвратить. У каждого человека должен быть в кармане рецепт, в котором будет указано "возможно, не забудете никогда". Или "исчезнет из воспоминаний через три недели". Но нет. Мы выбираем тех, кто сделает нас несчастными. Больнее клюнет, а значит, навечно останется в памяти.
Я спрашиваю у Дэла, во сколько мне прийти?
– В двенадцать. Я вас познакомлю, а сам отправлюсь по делам.

Я сказал, что не опоздаю.
Мы встали из-за стола, предварительно оплатив завтрак. Дэл сказал официантке, что у омлета дерьмовый привкус. Но за красивые глаза и сочную грудь, оставил на чай двадцатку.
– Не хотите у меня отососать?

Девушка лишь смущенно улыбнулась и сказала, что у нее есть парень.
– И? Это не значит, что ваш рот не принадлежит всему миру.

Затем он бросил официантке визитку и ушел не попрощавшись. Я попросил показать, что он ей оставил.
"Дэл Симмонс. Изготовление сувениров. Ручная работа".

4
Иисус предложил нам строить отношения на любви, не прибегая к насилию. Его послушали и распяли. Заставили тащить в гору собственный "эшафот", предварительно отвесив несметное количество плетей. Закончив свой славный путь на вершине Голгофы,наш "мистер Creatio ex Nihilo", сам того не зная, опроверг всю теорию кармы.
Сеял любовь. Умер в страшных муках.
Карма становится невозможной.
Если принимать все, сказанное ранее, за абсолютную истину, то и Бог не имеет смысла.
Посылать своего сына туда, где он в любом случае будет обречен на страдания, с целью подать пример обезьяноподобным – глупая затея, даже для неоднозначного персонажа. Напрасные жертвы никому не нужны.
А мне нужно двадцать минут. Очередной пятничный половой акт будет экзотичнее всех предыдущих. Мария, затылок которой я разглядываю в данный момент, приняла оксибутират натрия и теперь постоянно твердит мне: "Приручи суку". Мышцы на ее спине кажутся высеченными из дерева.
Во времена Александра Македонского греки любили белокурые волосы так же, как и мы сейчас. Мужчины и женщины отбеливали волосы различными водными и травяными настоями.
Наносили на волосы лимонный сок и втирали в них пепел, затем терпеливо сидели под палящим средиземноморским солнцем, чтобы обрести вожделенное сходство с единственной блондинкой греческого пантеона – Афродитой.
Бутират стимулирует выбросы гормона роста. Еще в восьмидесятых он продавался без рецепта, и приобретали его в основном культуристы, из-за способности вещества уменьшать количество жира, подспудно наращивая мышечную массу.
И, конечно же, побочный эффект в виде эйфории не остался незамеченным.
Я вытащил ремень и обвил им шею моей новоиспеченной партнерши. Сегодня и мне повезет.
Приручи суку.
Взвизги Марии перемешиваются со словами пастора Троя: "Если подуешь на искру, она разгорится, а если плюнешь на нее, угаснет: то и другое выходит из уст твоих".
Из уст девушки, стоящей предо мной на четвереньках, выходит все та же словесная комбинация. Не суждено ей разжечь пламя, или же убить его при рождении. Ни создать, ни разрушить. Беспомощная совокупность аминокислот.
Венецианки наносили на волосы кислое молоко и, пропустив их через отверстия специальной шляпы, подставляли лучам небесного светила.
Я представляю, как выглядит Каталина, проецируя на ее образ внешность Дэла.
Темные локоны, подчеркнутые скулы.
Слегка вздернутый нос, длинные ресницы, заостренные и приподнятые кончики глаз.
Скорее всего, она очень и очень худая. Ее брат упоминал об отсутствии аппетита. Судя по тому, что случилось с их родителями,что-либо жареное Каталина есть не станет. Думаю, ее за это никто не осудит.
Я не знаю, чем руководствуется Дэл, нанимая меня в качестве любовника его родной сестры. Даже если она заговорит – ничего не изменится. Задумка остается непонятой. Бессмысленной.
Александр Грэхем Белл, изобретатель телефона, ни разу не позвонил своим маме и жене: они обе были глухими. Вспомнилось.
С другой стороны, карма – причинно-следственный закон. Может быть, смерть Иисуса – наказание за исключительность? Нельзя быть абсолютно "чистым" и оставаться при этом живым. Система не терпит сбоев. Тогда все мистическое начало истории о непорочно зачатом мальчике терпит крах.
Приручи суку.
Голос Марии кажется мне неживым. Словно, присунув ей, я нажал какую-то кнопку, активировавшую повторение неуместной фразы. Я трахаю тело. Не девушку и не человека. Просто туловище.
Я чувствую отвращение. Мне хочется как-то наказать себя. Каждый раз, когда я даю в рот какой-нибудь шлюхе. Или усаживаю на член очередную наркоманку. Я знаю, что молния не поразит меня с незримых высот, воздав тем самым за все греховные деяния. Более того: нет никакого Бога. Некому сводить со мной счеты, нет такого существа, которому я жаловался бы перед сном, утирая скупую слезу раскаяния. Мне не за что просить прощения, и я не нуждаюсь в помощи.
Пастор не унимается: "Нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем".