Виктор Пелевин - Бэтман Аполло

— Какой ты милый, baby, — ответила она. — А я решила, что вчера мы действительно стали ближе…

Мне вдруг сделалось стыдно. Я подумал, что веду себя как баба. А она при этом — вполне как мужчина. Следовало быть насмешливым и легким. И еще — пикапно-суггестивным.

— Конечно стали, baby, — сказал я. — Я просто валяю дурака. Извини, baby… Кстати, насчет полицейского государства. Тебе не приходило в голову, что педофилия среди англо-саксов — не отклонение, а плохо скрываемая ориентация молчаливого большинства?

— Нет, — ответила Софи, — почему?

— А откуда иначе могло возникнуть такое обращение к половому партнеру — «дитя»? Что это за «baby», как не фрейдистская оговорка, повторяющаяся настолько часто, что она стала устойчивым выражением, гремящим в миллионах спален? Или даже не оговорка, а просто привычка, остающаяся от норвежского секса…

— А это что такое?

— Это когда с детьми доречевого возраста. Которые пожаловаться не могут. Отсюда и эта самоедская истерика. Этот яростный denial в трансатлантических масштабах…

Она неожиданно чмокнула меня в щеку — и засмеялась, когда я вздрогнул. Но я был уверен, что она меня не укусила.

— Вот именно, baby, — сказала она. — Насчет спален и половых партнеров я и хочу с тобой поговорить.

Я покраснел.

С целеустремленным собеседником, четко знающим, чего он хочет, очень трудно беседовать. Не помогает ни дурное настроение, ни язвительность. Ни даже поставленная руководством задача отстоять национальный дискурс.

— Ты хочешь помочь близкому существу? — спросила она.

— Зависит от того, насколько близко будет это существо, — сказал я. — И как долго.

Софи загадочно улыбнулась.

— Тебе понравится, baby. Обещаю.

— Что я должен сделать?

— Навестить вместе со мной спальню Дракулы.

— Зачем? — спросил я.

— Когда-то в этом замке хранился архив Дракулы. И его личные вещи. Считается, что архив погиб, когда схлопнулась Круглая Комната. Все пробирки якобы разбились, и препараты ушли в землю. Я уже говорила тебе, что это вранье. Архив Дракулы был уничтожен сознательно.

— А что именно хотели скрыть?

— Следы и свидетельства тех мыслей, к которым он пришел в конце своей жизни. Все его записи, дневники и даже личные вещи были спрятаны или сожжены. Кроме одного-единственного объекта.

— Какого? — спросил я.

— Картины. Которую нарисовал сам Дракула.

— Ты хочешь на нее посмотреть? — спросил я.

Софи кивнула.

— А зачем тебе нужен я?

— Видишь ли, спальня Дракулы — это запретное место. Она оборудована ловушками, которые разработал сам граф. Их можно пройти только вдвоем.

— Там есть видеонаблюдение?

— Как раз этого нет, — сказала Софи. — Никто бы не посмел. Да и не смог бы.

Было непонятно, откуда у нее такие подробные сведения. Девушка явно готовилась к поездке.

— Ловушки есть, а наблюдения нет?

— Именно потому и нет, что там ловушки, — ответила она. — Если бы там было наблюдение, наблюдателю пришлось бы спасать тех, кто в них попадет. Ну или как-то реагировать. На него легла бы ответственность. А если нет картинки, то нет и события.

Логика была вполне вампирической.

— А что за ловушки?

— Это не совсем ловушки… В общем, конечно, ловушки, но Дракула сам в них попадал почти каждую ночь. И не один. Я думаю, Рама, это именно то, чего тебе хочется…

Я сглотнул слюну.

— Так ты пойдешь? — спросила она.

— Когда?

— Сегодня ночью.

— Пойду, — сказал я решительно.

— Отлично, — улыбнулась она. — Я зайду за тобой в полночь. Не спи.

Все-таки какое глупое и доверчивое животное мужчина. Постоянно попадает в одну и ту же западню, которую, даже не скрываясь, кое-как плетет ему враждебное существо с холодной рыбьей кровью. Мало того, что попадает — сам эту западню ищет. Часто за большие деньги.

Я все-таки уснул.

Софи пришлось несколько раз постучать, чтобы поднять меня из гроба. Но, открыв дверь и увидев ее, я даже прикусил губу — так она была хороша. На ней был черный спортивный костюм, делавший ее похожей на ниндзя — или на заключенную из продвинутой и стильной тюрьмы где-нибудь в Скандинавии.

Она поманила меня в коридор.

— Не зайдешь? — спросил я.

— Некогда. У нас максимум три часа. Идем быстрее.

— Куда?

Она знаком велела мне молчать — и следовать за ней.

Мы быстро дошли до места, где ветка моего персонального коридора соединялась с остальным замком. Как я и ожидал, Софи направилась к главной лестнице.

Когда мы поднялись на выложенную разноцветными ромбами площадку, она поманила меня к узкой дверце с пожарной символикой — или тем, что я за нее принял.

Там были нарисованы языки пламени и висящий над ними шлем. Шлем походил скорее на каску римского легионера, чем на головной убор пожарного, но я подумал, что в вампирической автономии такое изображение могло сохраниться еще с античных времен — и я вижу сейчас подобие помпейского культурного пузыря. Поразительно, сколько исторических гипотез способны породить за короткое время возбуждение и страх.

За дверцей, однако, не оказалось ничего противопожарного. Я увидел кирпичную кладку, из которой торчали железные скобы, уходящие вверх и вниз. Ни пола,

ни потолка у ниши не было — это был аварийный лаз. Где-то далеко внизу — так далеко, что у меня наверняка закружилась бы голова, не будь я вампиром, — горела красная точка, похожая на огонек сигареты.

Софи протиснулась в дверцу и скрылась вверху. Я последовал за ней, но она поставила мне ногу на голову, чуть не сбросив в колодец.

— Закрой люк, — прошипела она.

Одной рукой было сложно это сделать, но я справился — и вокруг стало совсем темно.

Мы полезли вверх.

Лаз постепенно расширялся. Несколько раз Софи зажигала фонарик и оглядывалась по сторонам. Потом гасила свет и лезла дальше. Во время одной из таких остановок она наконец что-то нашла. Прижавшись к кирпичам, она ударила ногой в стену. Меня осыпало пылью. Софи ударила еще раз, и вокруг стало светлее. Открылась такая же дверца в стене, как та, через которую мы забрались в шахту.

— Вылезаем, — сказала она.

Мы оказались на другой лестничной площадке с полом из разноцветных ромбов.

— А почему нельзя было по лестнице? — спросил я.

— Нет прохода.

Я увидел, что ведущая вниз лестница упирается в массивную дверь, запертую на несколько толстых засовов. На ступенях перед дверью лежал густой слой пыли — как будто специально насыпанной декораторами. Видно было, что ее не открывали давно.

— Куда ведет эта дверь? — спросил я.

— В большой зал, — сказала Софи. — Там Дракула принимал гостей.

— Туда можно войти?

— Сейчас уже нет.

Мы прошли отделанную малахитом арку, по краям которой стояли две зеленые от времени статуи, изображавшие козлоногих сатиров с исступленными от счастья лицами — и неприлично поднятыми бронзовыми членами. Я никогда прежде не видел ничего столь откровенного. Впрочем, неудивительно — наверняка вся подобная античность, оказавшаяся в распоряжении людей, была много веков назад переплавлена в колокола и распятия. Такое могло сохраниться только у вампиров.