Виктор Пелевин - Бэтман Аполло

И закрыл дверь перед самым его носом.

— Кто это? — спросила Софи.

— Телепузики. Зовут на Красную Церемонию.

— Тебе надо идти?

Я сел рядом и поглядел на часы.

— Еще есть время.

Софи положила ладонь на мою руку, и я понял, что она хочет поговорить о чем-то важном.

— Скажи, ты помнишь второго комара с ДНА Дракулы? Которого ты взял на память?

— Еще бы, — сказал я.

— Он у тебя?

— Нет. Какое там. Отобрали после первого контрольного укуса.

Софи разочарованно вздохнула.

— Зачем же ты отдал?

— А как я мог не отдать? Сказали, ценнейший памятник национальной культуры. Должен находиться в спецхране. Я думал, мне за это хоть баблоса дадут. Щас… Выписали моральное поощрение.

— Какое?

— Какую-то премию Совета Нечестивых. Называется «Сумрак и Блаженство». Или «Блаженство и Сумрак».

— А что это такое?

— Даже не знаю, — сказал я. — Мне намекнули, что хорошим тоном считается не приходить на вручение, ну я и не пошел.

— Вряд ли ты много потерял, мой бедный мальчик…

Она провела пальцами по моим волосам.

— Я не мальчик, — сказал я, — и ты это хорошо знаешь.

Она засмеялась. Но я видел, что известие про комара с ДНА Дракулы ее расстроило.

— А зачем тебе второй комар? — спросил я.

— С этими комарами связано нечто совершенно непостижимое.

— Что именно?

— Эти комары на самом деле из лимбо. Но их каким-то образом можно взять с собой в физическое измерение.

— Как такое может быть?

— Я сама не знаю. Дракула уже давно ушел из этого мира. Но мертвым в человеческом смысле его назвать нельзя. Видимо, его печалит, что большая часть его великих знаний осталась недоступна живым. И он нашел способ посылать из лимбо подобие приглашений. Чтобы его можно было навестить…

— Из своей красной жидкости?

— Из своей ДНА, — поправила Софи.

— Извини. Но как такое может быть, если его тело уже умерло? Откуда он ее берет?

— Я же говорю — это необъяснимо.

— Откуда ты знаешь, что эти комары из лимбо? А не просто со стены в его спальне?

— Ты помнишь его спальню?

— Еще бы.

— Тебя ничего там не удивило?

— Удивило, — сказал я и положил ей руку на бедро.

Софи наморщилась.

— Я не об этом. Подумай. Подземный механизм убирает пол, превращая его в ступени. Заливает все краской. Из стены выдвигается спрятанная картина… Даже если бы в позапрошлом веке действительно могли сделать такие подземные механизмы, в чем лично я сомневаюсь, то сегодня они вряд ли работали бы. Тем более так безотказно. Все это было сном, Рама. Мы были в лимбо.

— Но ведь мы полностью повторили ритуал соблазнения Дракулы. Значит, когда-то все это работало на самом деле?

Софи улыбнулась.

— Дракула был великий undead и мог навести на человека любой морок. Зачем он стал бы строить какие-то гигантские машины, чтобы убирать с их помощью пол? Ему проще было внушить своей гостье, что комната меняется и ее заливает красной жидкостью. Мы с тобой просто увидели, как это выглядело для его жертвы… Я хотела сказать, для его любимой.

— А почему я увидел то, что видела она? Я даже не пробовал ее ДНА.

— Потому, что мы были в лимбо. Там хранятся переживания и мысли всех людей, живших на земле. Я повторяла слова Дракулы, которые его жер… его любимая слышала в этой комнате. И ты увидел эхо ее памяти. И не просто увидел, ты в него попал. Вместе со мной.

— То есть ты хочешь сказать, что в спальне все было не по-настоящему?

— Все было по-настоящему, — сказала Софи. — Но в лимбо. В замке Дракулы граница между реальностью и лимбо размыта. Это не совсем физическое пространство. Почти как Хартланд. Именно поэтому туда посылают для инициации.

— А другие раньше получали этих комаров?

Софи кивнула.

— Они много раз попадали в мир. Но не обязательно из этой спальни. Возвращающийся из замка вампир иногда привозил оттуда комара с ДНА Дракулы. Он помнил какую-то историю, которая с этим связана — но история была просто сновидением. А вот комар с ДНА был настоящим. И вампир мог встретиться с Дракулой в лимбо.

— То есть нам на самом деле не обязательно было заниматься там любовью?

Софи улыбнулась.

— Может и нет. Но я решила перестраховаться. И это помогло. Мы нашли сразу двух комаров. Такое редко бывает.

— Я бы с удовольствием отдал тебе своего, — сказал я. — Но у меня его нет. Может быть, кто-нибудь привезет?

— Теперь комары перестали появляться.

— Почему?

— Я точно не знаю. Может, потому, что ты отдал своего в чужие руки. Дракула не особо любит такое отношение к его дарам.

— Я не виноват, — сказал я. — Если бы я знал, вообще не брал бы. Оставил бы тебе…

Софи не ответила.

— Слушай, я даже ревную. Чем тебе так интересен этот Дракула?

Она усмехнулась.

— Ты все равно не поймешь.

— Может, пойму.

— Он величайший из всех. The undead…

Я никогда не испытывал доверия к смысловым нюансам, передаваемым с помощью английских артиклей.

— Поэтому Стокер и хотел назвать свой роман «The Undead», — продолжала Софи. — Он, как халдей высокого уровня, все-таки кое-что знал. Дракула — это действительно был исполин… И не был, а есть до сих пор. Мало того, некоторые говорят, что он превзошел состояние undead.

— Ты хочешь сказать, что Дракула до сих пор жив?

— Он до сих пор the undead. Примерно как ваш Ленин. Но я не хочу без конца говорить про Дракулу. Сколько мы тут сидим?

Я поглядел на часы.

— Пятьдесят восемь минут. Как насчет неизбежного-два?

— Уже нет времени. Сейчас часы пробьют полночь, и моя карета превратится…

— В мою тыкву, — сказал я. — Я знаю. Когда мы встретимся?

— Я попытаюсь это устроить, — ответила она. — Обещаю.

Я решил больше не тратить времени на разговоры — и обнял ее. Вернее — хотел обнять. Но не успел.

Она исчезла.

Но это было не так, как если бы она вдруг растворилась в воздухе. Все случилось иначе, гораздо безнадежнее. Это было как мгновенно наступившая за опьянением трезвость.

Я попросту понял, что передо мной ничего нет. И, возможно, не было с самого начала. Единственной реальностью были непристойные следы, оставленные мной на диване.

Я подобрал с пола флакон-сердце и изо всех сил швырнул его в стену. Он разбился — и я тут же обругал себя, потому что теперь у меня не осталось вообще ничего на память о нашей фальшивой встрече…

В дверь опять постучали.

— Рама, — недовольно прокричал Тар, — тебя долго еще ждать?

Первый раз в жизни мне совершенно не хотелось идти на Красную Церемонию. Если бы еще год назад мне сказали, что я настолько потеряю вкус к жизни, я вряд ли поверил бы. Но это было именно так.

У дверей в библиотеку стояли Эз, Тар и Тет — и несколько прожигателей смерти , как любили называть себя наши гламурные боги, чтобы отделить себя от человеческой золотой молодежи. В руках у них были фигурные стаканчики с красным «Tomato Virgin» — главным хитом сезона. Из чего следовало, что никто из них на Красную Церемонию не приглашен — водку перед баблосом не пьют.