Энтони Берджесс - Механический апельсин

— Смотрите за ним, сэр. Этот ублюдок был и останется настоящим зверем, хоть и подлизался к тюремному капеллану и читал Библию.

Но у этого нового тшелловэка были действительно хор-рошие голубые глазеры, которые будто улыбались, когда он говорил. Он сказал:

— О, мы не предвидим никаких трудностей. Мы ведь будем друзьями, не так ли?

И он улыбнулся своими глазерами, а его красивый большой ротер был полон белых сверкающих зуберов, и мне этот вэк как-то сразу понравился. Он передал меня другому вэку, в белом халате, который тоже был вэри симпатичный, и меня отвели в очень приятную, белую, чистую спальню, с занавесками и лампой у кровати, и только с одной кроватью для Вашего Скромного Рассказчика. Так что я вэри хор-рошо рассмеялся про себя, подумав, что я и впредь очень везучий малтчишечка. Мне велели снять эти жуткие тюремные шмотки и дали здорово красивую пижаму, братцы, всю зеленую, по последней постельной моде. Мне дали также хороший теплый халат и красивые туфли на босые ногеры, и я подумал: "Ну, Алекс-бой, бывший маленький 6655321, тебе без сомнения улыбнулось счастье. Здесь ты будешь наслаждаться жизнью".

После того, как мне дали тшатшетшку настоящего хор-рошего кофе и несколько старых газет и журналов посмотреть, пока я пью его, вошел тот первый вэк в белом, который тогда расписался за меня, и сказал: "Ага, ты здесь", — глупые слова, но они не казались глупыми, настолько это был приятный вэк.

— Меня зовут, — сказал он, — доктор Брэн. Я ассистент доктора Бродского. С твоего позволения, я произведу коротенький общий осмотр, как обычно, — и он вытащил стетоскоп из правого кармана. — Мы ведь должны убедиться, что ты вполне подходишь, не так ли? Конечно, должны.

Так что я лег, сняв курточку пижамы, и пока он делал то, другое, третье, я спросил:

— А что именно, сэр, вы будете со мной делать?

— О, — ответил доктор Брэн, ведя холодным стето сверху вниз по моей спине, — это совсем просто, совсем. Мы только покажем тебе кой-какие фильмы.

— Фильмы? — спросил я /я с трудом верил своим ухерам, как вы можете понять/. — Вы хотите сказать — продолжал я, — что я буду просто ходить на картины?

— Это будут особые фильмы, — ответил доктор Брэн. — Совсем особенные фильмы. Первый сеанс будет сегодня. Да, — сказал он, разгибаясь, — ты, кажется, абсолютно подходящий мальчик. Может быть, упитанность чуть ниже средней. Это, наверное, вина тюремной пищи. Надевай свою курточку. После каждой еды, — добавил он, сидя на краю кровати, — мы будем делать тебе укол в руку. Это поможет.

Я был очень благодарен этому вэри милому доктору Брэну. Я спросил:

— Это будут витамины, сэр?

— Что-то вроде, — ответил он, улыбаясь вэри хор-рошо и дружески. — Лишь один укольчик в руку после каждой еды.

Потом он ушел. Я лежал на кровати, думая, что я как на небесах, и немного почитал журнальчики, которые мне дали: "Уорлд-Спорт", "Кино" /это журнал о фильмах/ и "Гол". Потом опять лег на кровать, закрыл глазеры и стал думать, как приятно идти на волю, снова быть Алексом, может быть, иметь хорошую легкую работенку днем /ведь сейчас я слишком стар для школяги/, а потом собрать новую шайку для нотши и первым делом добраться до старины Дима и Пита, если их еще не забрали мильтоны. В этот раз я буду очень осторожен, чтобы меня не сцапали. Ведь мне дают еще шанс, хотя я убил и все такое, и было бы вроде некрасиво попасться снова, пройдя всю эту муру с показом фильмов, которые должны сделать меня настоящим малтшиком. Это был вэри хор-роший смэхинг, такая их наивность, и я смеялся до упаду, когда принесли мой лэнч на подносе. Его принес тот самый вэк, что привел меня в эту малэнкую спальню.

На подносе была вэри приятная, аппетитная пиштша: два-три ломтика горячего ростбифа с тертым картоффелем и овощами, а потом мороженое и стакан хорошего горячего тшайя. Тут была даже канцерогенка покурить и коробок с одной спичкой. Да, кажется это была жизнь, братцы. Потом, этак через полчаса, когда я лежал на кровати и немного дремал, вошла сестричка, вэри хорошенькая молоденькая дьевотшка с очень хорошими груделями /я не видел таких два года/ и принесла поднос со шприцем. Я спросил: "А, витаминчики?" и пощелкал языком, но она не обратила внимания. Она только воткнула иглу мне в левую руку и вкатила туда витамин. Потом она ушла, стуча клак-клак своими высокими каблучками. Потом вошел вэк в белом халате, вроде брата милосердия, и вкатил кресло на колесиках. Я малэнко удивился, когда увидел это. Я спросил:

— Зачем это, братец? Я могу идти, куда надо.

Но он ответил:

— Лучше я отвезу тебя туда.

И правда, братцы, когда я встал с постели, я почувствовал себя малэнко слабым. Это все недостаточное питание, как сказал доктор Брэн, эта ужасная тюремная пиштша. Но витамины в этих инъекциях после еды сделают, что надо. "Без всякого сомнения", — подумал я.

Куда меня прикатили, братцы, было не похоже ни на одну кинушку, какую я видел раньше. Правда, одна стена была вся покрыта серебристом экраном, а напротив — стена с квадратными дырками для проектора, и всюду натыканы репродукторы стерео. Но у той стены, что направо, была такая штука со всякими маленькими приборами, а посредине пола, лицом к экрану, стояло что-то вроде зубоврачебного кресла, все кругом в длинных проводах, и мне пришлось переползти с моей каталки на него, с помощью другого вэка вроде брата милосердия, в белом халате. Потом я заметил, что ниже дырок для проектора было будто замерзшее стекло, и мне показалось, что я вижу тени людей, движущиеся за ним, и словно кто-то покашливает кхе-кхе-кхе. Но в остальном все, что я заметил, я объяснил себе переходом от тюремной пиштши к этой новой богатой пиштше и витаминам, которые мне впрыснули.

— В порядке, — сказал вэк, прикативший каталку, — теперь я тебя оставлю. Сеанс начнется, как только прибудет доктор Бродский. Надеюсь, тебе понравится.

Сказать по правде, в этот день мне совсем не хотелось смотреть кино. Я был не в настроении. Гораздо больше я хотел бы хороший спокойный спатинг в постели, хороший, спокойный и в одиночестве. Я чувствовал себя вэри слабым.

Что было дальше? Один из вэков в белых халатах прикрутил мой голловер к спинке кресла, все время мурлыча какую-то паршивую поп-песенку.

— Зачем это? — спросил я.

Этот вэк ответил, на миг прервав свою песенку, что это для того, чтобы держать мой голловер неподвижно, чтобы я смотрел на экран.

— Но, — сказал я, — я и так хочу смотреть на экран. Меня привели сюда виддить фильмы, и я буду виддить фильмы.

И тогда другой вэк в белом халате /всего их было трое, одна из них дьевотшка, она сидела у этой штуки с приборами, играя на кнопках/, засмеялся. Он сказал:

— Это еще неизвестно. О, это еще неизвестно. Положись на нас, дружок. Так будет лучше.