Андрей Ханжин - Серпы

Отогнав какого- то очередного тамплиера- «пшел отсюда, чепушило!»- Узбек приготовился сообщить мне нечто важное… Но откровения не случилось.

По фамилии меня вызвали в коридор, где уже стояли два конвоира с дубинами. Сопрано Света проинформировала:

— Сейчас к психологу пойдете. Готовы?

— Ну, в общем, готов…

Так и отправились. Дубина спереди, дубина сзади, а посреди- обритый, в оранжевых кальсонах и в зелененькой распашенке, рукава по локоть и выползающие из под рукавов татуировки.

Лестница вниз. Переход. Фойе с пальмой в кадке. Другой корпус- вольный. Лифт. Коридор. Ряд кабинетов. Дверь. «Можно?». Ответ неразборчиво. Женский голос. «Заходи». «Мы нужны?». «Тогда один за дверью останется».

— Здравствуйте. Ваша фамилия?.. Присаживайтесь.

Кажется, она не была с мужчиной года полтора. Издерганная до перманентной истерики- такая манера говорить, будто это именно я не еб ее столь долго.

— Я психолог. Меня зовут… (неразборчиво). Сейчас мы пройдем с вами несколько тестов. Готовы?

— Еще в курилке приготовился.

— Не поняла, — раздраженно.

— Меня там еще спросили, готов ли я.

— Не надо шутить. Итак…

Ханжин- фамилия с китайскими корням. Точнее в Китае это была даже не фамилия, а прозвище от названия тамошней водки- «ханжа». С нашествием Темуджина, основную часть войск которого составляли, как известно, китайцы, прозвище попало на берега Волги, где и закрепилось в виде фамилии- надо сказать, пренебрежительной поначалу фамилии.

С веками фамилия стала татарской, но за древность весьма уважаемой среди татар. До меня эта фамилия дошла таким запутанным генеалогическим путем, что я не могу достоверно указать на прямого предка, оставившего отцовской линии эту фамилию.

Но на татар, как показала жизненная практика, фамилия производила самое благоприятное впечатление, и не раз этнические татары помогали мне просто потому, что я- Ханжин. А Москва, чего говорить, татарский город. И хотя в анкетах и в протоколах указано что я- русский… думаю, татарин во мне еще как живуч!

Девушка- психолог (ша?), (иня?), хрен с ним, с окончанием, несомненно являлась татарочкой. Точной копией одной моей киевской знакомой по имени Нелли. Но, в отличие от Нелли, на измученного (ую?) психолога фамилия не возымела никакого воздействия. Видимо, ей было уже безразлично, кто ее не ебет- татарин ли, кацап ли, или толомбаец…

Она принуждала меня выполнять какие- то очень странные задания. Подозреваю, что это неизрасходованная эротическая страсть подыскала себе такие чудовищные формы для проявления. Она, не страсть, а психолог (ша?), (иня?), требовала нарисовать счастье… «Нарисуйте счастье». «Нарисуйте обиду». Страх… боль… радость… На листах писчей бумаги. Простым карандашом.

То есть она давала мне такие задания, над которыми серьезно задумался даже Чигорин- основатель школы русской шахматной игры- любивший называть свои шахматные партии как- то так: «Нежный угол» или «Отчаяние!»

Ну, со «счастьем» я еще справился… нарисовал прямоугольник и написал в нем- 100$. Экзаменаторша даже не улыбнулась, напротив- заистерила.

Потом я складывал абстрактные картинки из разноцветных кусочков бумаги.

Потом она требовала, чтобы я хоть что- нибудь рассмотрел в кляксах Роршаха.

Затем она произносила слова, а я должен был повторять их в обратном порядке… Она вымотала меня до изнеможения. И в завершение этой асексуальной оргии бесовка вручила мне два опросника, в одном из которых содержалось пятьсот вопросов, а в другом- триста с чем- то. Ответы подразумевались односложные, либо «да», либо «нет». «Раздражает ли вас вид белого снега?» И тут я начал понимать, как именно совершаются убийства в состоянии аффекта… К счастью, с опросниками меня поместили в коридорный бокс со столиком и привинченной к полу табуреткой. «Возникало ли у вас желание убить кого- либо просто так?»

Томография лысой головы после психологического насилия показалась отдыхом в Евпатории.

Дубина спереди, дубина сзади… Лифт… Пальма… Третье клиническое… Узбек.

— Вась, до завтра твое дело потерпит?

— До завтра… потерпит, — ответил Вась.

Я достал из носка шесть, запечатанных в клочок целлофана, колес реладорма и протянул Узбеку половину.

— Давай поспим. Устал я что- то…

Черт возьми, под утро- там если что- то случалось, то всегда под утро- произошел кипеш. Молодой израильтянин Кеша из третьей палаты, невесть где взял обломок лезвия- готовился ведь! — и порезал себе вены, горло и пузо. В таком раскрасе, голый совершенно, он выскочил в коридор и устроил шаманские пляски, поливая линолеум и стены теплым красным.

Дежурный вертухай шарахнул кулаком по тревожной кнопке и спрятался в ординаторской.

Усмирительная команда примчалась мгновенно, двери в палатах моментально заблокировали и принялись гоняться за обезумевшим танцором Кешей.

Дураки повскакивали с коечек и пребывали в тревожном недоумении. О, эти неожиданные шумы! Но вот что произошло…

В ту ночь в нашей палате, напомню, то были две смежные палаты на 24 чудака, дежурила молодая нянька Ирочка- кучерявенькая овечка с нищетой в глазах, в ярко- желтом свитерочке и полосатых шерстяных носках. Жила она в Орехово- Зуеве, как сама рассказывала, и испытывала к Узбеку очевидную девичью симпатию.

Во время страстного Кешиного танго она не успела выскочить из палаты и осталась заблокированной вместе с полоумными уголовниками. Всякий тюремный кипиш непременно дезорганизуется в хаос. А поскольку тюрьмой является любое место, где сконцентрированы граждане преступных наклонностей, то блокированная палата мгновенно превратилась в тюремную камеру …. с женщиной.

Скорее всего, так бы Ирочка и отсиделась в своем дермантиновом кресле до изловления Кеши, и никто бы не обратил на нее внимание… Но Ирочка испугалась вдруг, кинулась к двери, ей не открыли, она развернулась овечьей мордочкой к испытуемым и, дрожа, проблеяла: «Не надо со мной ничего делать» Так просто, за пол секунды, жертва в желтом взяла и разбудила агрессивный хаос. Оказывается, с ней можно было что- то «сделать»…

Первым на провокацию отреагировал человек- сигнализация, круглый, толстожопый, лопаторожый бандит из гольяновских. Он юркнул из- за спин обступивших полуобморочную Ирочку дураков, оказался точно перед ней, одной клешней схватил ее за шею, а другой принялся стаскивать с себя цветастее штанишки.

Ирочка превратилась в жену Лота- или кто там из них окаменел, не помню- она даже не пыталась сопротивляться. Только глазищи расширились на пол- лица.

И в это время Узбек врубился в происходящее… «Э, землячок!»- это оборотню. Тот полуобернулся и Узбек своротил ему челюсть локтевым ударом. И тут произошло непредвиденное. На Узбека двинулись человек девять- тамплиеры, трамвайные карманники и кореша их из смежной палаты. Вася толкнул няньку в улог и встал перед ней, в глазах у него сверкнули черти- лучшее состояние в жизни! Как же пропустить такой момент…