Харуки Мураками - 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь

В чем тут дело, она заметила не сразу. Но, даже заметив, долго не верила своим глазам. Ибо то, что Аомамэ видела, никак не походило на правду, к которой она привыкла.

В небе висели две луны. Большая и маленькая. Большая – обычная, как и всегда. Круглая, желтая. Но с нею рядом висела еще одна луна, совсем непривычная. Какая-то кривоватая. С зеленым оттенком, будто покрытая мхом. Ничего больше Аомамэ разглядеть не смогла.

Она прищурилась. И, снова закрыв глаза, помолилась о том, чтобы все стало так, как было. Но ничего не изменилось. Никакого оптического обмана – и глаза не подводят. В небе над нею, красиво поблескивая, висели две луны. Желтоватая – и зеленоватая.

Может, разбудить Аюми? – подумала Аомамэ. И спросить: что, в небе на самом деле две луны или это мне кажется? Но она передумала. А вдруг Аюми ответит: «Эй, ты откуда свалилась? С прошлого года на небе положено две луны, всем давно объявили»? Иди скажет: «Что ты мелешь, Аомамэ? На небе только одна луна, ты о чем? У тебя с глазами все в порядке?» Так или иначе, проблему этим не решить. Только хуже станет.

Аомамэ изо всех сил растерла скулы и щеки. И, все еще глядя на две луны в небе, подумала: что-то очень важное все-таки происходит. Сердце забилось быстрей, чем обычно. Либо мир сошел с ума, либо у меня поехала крыша. Проблема в пробке – или проблема в бутылке?

Она вернулась в комнату, заперла дверь на балкон и задернула шторы. Достала из шкафа бутылку бренди, налила. Аюми продолжала мирно сопеть в постели. Глядя на нее, Аомамэ медленно выпила бренди. Опершись локтями о стол – и очень сильно стараясь не думать о том, что можно увидеть, если раздвинуть шторы.

Ну что ж, подумала она. Этому миру и правда скоро конец.

– И наступит Царство Небесное,- тихонько сказала она.

– Жду не дождусь,- ответил ей кто-то.

ТЭНГО

Рад, что тебе понравилось

После десяти безумных дней правки «Воздушного кокона» Тэнго передал текст Комацу – и в его жизни наступил полный штиль. Трижды в неделю он ездил читать лекции в колледж, каждую пятницу встречался со своей замужней подругой. Все остальное время занимался дома хозяйством, гулял или писал книгу. Так и провел весь апрель. Облетела сакура, на деревьях набухли свежие почки, зацвела магнолия – природа в очередной раз перерождалась. Дни сменяли друг друга размеренно, плавно и без каких-либо происшествий. Именно о такой жизни всегда и мечтал Тэнго – чтобы одна неделя перетекала в другую автоматически и незаметно.

И все-таки он чувствовал, что изменился. В нужную сторону. В душе его словно открылся новый источник вдохновения, помогавший ему писать. Не сказать, чтобы очень полноводный – скорее, маленький горный родник, но вода в нем текла не переставая. С таким родником нельзя спешить. Нужно просто подождать, когда воды наберется достаточно, чтоб зачерпнуть ладонью. А потом сесть за стол и превратить это вдохновенье в письмо. Вот так понемногу и писалась его книга – очень естественно, будто сама по себе.

Возможно, откопать в себе этот родник ему помогла сосредоточенная и кропотливая правка «Воздушного кокона». И хотя какая связь между правкой чужих текстов и собственным творчеством, Тэнго не совсем понимал, эта работа словно окрылила его. В теле появилась удивительная легкость; постоянно хотелось распрямить руки-ноги, точно узнику, наконец-то сбросившему оковы. Как бы ни было, эта история, «Воздушный кокон», помогла ему выбраться из тесной клетки на волю.

Да, именно это он теперь находил в себе: волю. Раньше за собой он такого не замечал, сколько вообще себя помнил. В школе, в вузе, на тренировках по дзюдо он только и слышал от наставников или старших товарищей: «Ты, конечно, парень талантливый, и силы хоть отбавляй, и занимаешься прилежно. Да только безвольный какой-то». Пожалуй, они были правы. Ему никогда не хотелось победить всех на свете. Возможно, поэтому Тэнго уверенно проходил отборочные соревнования и в четверть-, и в полуфинал, но схватки за звание чемпиона часто проигрывал. Да и помимо дзюдо в остальной его жизни выходило примерно так же. Виновата ли его природная флегматичность, сложно сказать, но стремленья вцепиться в победу зубами у него в сердце не просыпалось. С писательством – та же проблема. Его тексты выходили достаточно качественными, чтобы заинтриговать. Но достучаться до сердца читателя не удавалось. После их прочтения вечно казалось, будто чего-то не хватает. Вот почему его рукописи всякий раз попадали в шорт-лист номинаций на премию, но самой премии ни разу не удостоились. Как и сказал Комацу.

Однако теперь, закончив правку «Кокона», Тэнго пережил нечто вроде горькой досады. Пока он корпел над этим текстом, повествование настолько захватывало его, что голова ни о чем другом и не думала, а руки двигались будто сами собой. Но работа закончилась, он передал рукопись Комацу – и его захлестнула волна бессилия. Когда же эта волна прошла, на смену бессилию откуда-то из живота подступила странная злость. На себя самого. Ну вот, повторял он себе снова и снова. Взял чужую историю и, как последний мошенник, переписал ее по-своему. Да при этом радовался ей больше, чем своим графоманским экспериментам. Стыд-то какой. Настоящий писатель – тот, кто извлекает историю из себя и подбирает слова для ее выражения, разве не так? А ты на что силы тратил? Если уж на то пошло, сам бы мог написать не хуже. Да или нет?

Так Тэнго решил выкинуть все, что написал до сих пор. И начать нечто новое с абсолютно чистого листа. Закрыв глаза, он вслушивался в звучание нового родника у себя в душе. И понемногу, не торопясь, черпал оттуда фразу за фразой.

Наступил май, когда вдруг – словно тысячу лет спустя – раздался звонок от Комацу.

– Свершилось! – выпалил Комацу, как всегда не здороваясь. Возбужденным голосом, что само по себе звучало непривычно.

– Вы о чем? – не сразу включился Тэнго.

– Как это о чем? «Воздушному кокону» только что присуждена премия «Дебют»! Единогласным решением жюри. Соображаешь? Даже возражений ни у кого не возникло! Впрочем, я не удивлен. Это действительно выдающееся произведение. Но для нас с тобой сейчас самое важное – движение вперед. Главное теперь – разорвать кольцо кармы. Мы еще возродимся на цветке лотоса!* Если, конечно, будем крепко держаться друг за друга.

* Цитируется буддийская сутра «Итирэн-Такусё», согласно которой перерождение человека для вечной жизни в раю происходит в цветке лотоса. Если ты сумел «обнулить себя», абстрагировавшись как от злых, так и от добрых поступков в своей прошлой жизни, ты можешь переродиться заново на цветке Священного Лотоса, получив шанс на новую, «чистую» жизнь. Буквальный перевод сутры: «Рожденные на одном листе лотоса [т. е. в раю] делят одну судьбу». В современном японском употребляется в качестве присказки «скованные одной цепью».