Чак Паланик - Колыбельная [litres]

– Мы обещаем, – говорит Элен, – вас никто не уволит.

Мы с Моной сидим в машине. Я считаю – 27, считаю – 28, считаю – 29… я изо всех сил пытаюсь сдержать себя, чтобы не поубивать всех в этой библиотеке и не посмотреть адрес в компьютере самому.

Элен возвращается с листочком бумаги в руках. Она наклоняется к открытому окошку у водительского сиденья и говорит:

– Есть хорошая новость, и есть плохая.

Мона с Устрицей валяются на заднем сиденье. При появлении Элен они садятся. Я сижу впереди и считаю. И Мона говорит:

– У них три экземпляра, и они все на руках.

Элен садится за руль и говорит:

– Я знаю миллион способов, как найти оптовых покупателей среди незнакомых людей.

Устрица убирает волосы с глаз и говорит:

– Отлично сработано, мамочка.

В первом доме все было просто. И во втором тоже.

Прежде чем ехать к третьему, Элен тщательно перебирает содержимое своей косметички – позолоченные тюбики помады и яркие коробочки. Она открывает розовую помаду, щурится на нее и говорит:

– Придется все это выбросить. Если я не ошибаюсь, то у последней тетки был стригущий лишай.

Мона наклоняется вперед и говорит Элен:

– У тебя замечательно получается, правда.

Элен открывает круглые коробочки с тенями для век: коричневые, розовые и персиковые. Она внимательно их рассматривает и даже нюхает. Она говорит:

– У меня большой опыт.

Она смотрится в зеркало заднего вида и поправляет прическу. Смотрит на часы, щиплет себя за подбородок и говорит:

– Наверное, мне не стоит вам этого говорить, но я раньше работала продавцом-консультантом в косметической фирме.

Мы припарковали машину у проржавелого живого трейлера на квадратной площадке пожухлой травы, усыпанной пластмассовыми детскими игрушками. Элен закрывает свою косметичку. Смотрит на меня и говорит:

– Готов повторить?

Уже внутри трейлера Элен говорит хозяйке в фартуке с цыплятами:

– Это абсолютно бесплатно, и вы ничего не обязаны покупать. – Она подталкивает женщину на диван.

Сама Элен садится напротив, так близко, что их колени почти соприкасаются, и проводит ей по лицу мягкой кисточкой для румян. Она говорит:

– Втяните щеки, голубушка.

Одной рукой она хватает хозяйку за волосы и поднимает прядь вертикально вверх. Волосы у хозяйки светлые, с темно-русыми корнями. Свободной рукой Элен быстро начесывает прядь гребешком и укладывает ее в художественном беспорядке, так что волосы получаются разной длины. Она берет еще одну прядь и делает то же самое. Потом подправляет прическу расческой, так что голова хозяйки теперь представляет собой взбитое облако светлых волос. Темных корней совершенно не видно.

И я говорю: так вот как ты это делаешь.

Прическа получилась в точности как у Элен, только не розовая, а белая.

На журнальном столике перед диваном – большой букет роз и лилий, но цветы давно увяли и побурели. Букет стоит в вазе зеленого стекла, но воды – только на донышке. Причем вода уже черная. На обеденном столе в кухне – тоже цветы. И тоже – увядшие. В протухшей вонючей воде. На полу вдоль дальней стены гостиной – еще несколько ваз с цветами. Пожухлая зелень, сморщенные увядшие розы и черные гвоздики, покрытые сероватым налетом плесени. В каждый букет воткнута маленькая картонная карточка со словами: «Наши искренние соболезнования».

И Элен говорит:

– Теперь закройте глаза руками.

Она щедро опрыскивает голову хозяйки лаком для волос.

Хозяйка сидит, слегка наклонившись вперед и прижимая ладони к лицу.

Элен указывает кивком в дальний конец трейлера, где есть еще несколько комнат.

Я встаю и иду.

Элен открывает тушь для ресниц и говорит:

– Можно мой муж сходит у вас в туалет? – Она говорит: – А теперь посмотрите вверх, голубушка.

На полу в ванной – кучи грязного белья и одежды, разобранной по цветам. Белая. Цветная. Чьи-то футболки и джинсы, испачканные машинным маслом. Полотенца, простыни и лифчики. Скатерть в красную клетку. Я спускаю воду в унитазе. Для звуковой маскировки.

Никаких пеленок или детской одежды.

В гостиной хозяйка в цыплятках все еще смотрит вверх, в потолок, только теперь она как-то странно дышит – судорожно и часто. Грудь под фартуком трясется. Элен вытирает бумажной салфеткой расплывшийся макияж. Салфетка мокрая и черная от потекшей туши. И Элен говорит:

– Пройдет время, Ронда, и вам станет легче. Сейчас вы в это не верите, но так будет. – Она берет очередную салфетку. – Надо только поверить, что вы сумеете это вынести, что вы сильная. Думайте о себе как о сильной женщине.

Она говорит:

– Вы еще молодая, Ронда. Вернитесь в школу, получите профессию, обратите боль в деньги.

Женщина с цыплятками, Ронда, по-прежнему плачет, глядя в потолок.

За ванной – две спальни. В одной – кровать с водяным матрасом. В другой – детская кроватка с игрушкой-мобилом в виде пластмассовых маргариток. Белый комод с выдвижными ящиками. Кроватка пустая. Прорезиненный матрасик свернут в рулон и лежит в изголовье. На стуле рядом с кроваткой – стопка книг. «Стихи и потешки со всего света» – на самом верху.

Я кладу ее на комод, и она открывается на странице 27.

Пробегаю острием английской булавки вдоль корешка – делаю маленькие проколы, чтобы было удобнее вырвать страницу. Вырываю, прячу в карман, кладу книгу на место.

В гостиной – вся косметика свалена в кучу на полу.

Элен вынула из косметички фальшивое дно. Под ним – браслеты и ожерелья, большие броши и серьги, скрепленные попарно. Россыпь зеленых, желтых, красных и синих камней в переливах света. Драгоценности. Элен держит в руках длинное ожерелье из красных и желтых камней, каждый – размером с ее розовый ноготь, если не больше.

– У хороших бриллиантов должна быть такая огранка, – говорит Элен, – чтобы свет не проникал сквозь грани в нижней половине камня. – Она сует ожерелье хозяйке в руки и говорит: – В рубинах… оксид алюминия… посторонние вкрапления в камне, называется «рутиловые включения», придают камню мягкий розоватый оттенок, если только ювелир не обработает камень высокой температурой.

Хороший способ забыть о целом – пристально рассмотреть детали.

Две женщины сидят так близко друг к другу, что их колени соприкасаются. И головы тоже – почти. Женщина в цыплятках уже не плачет.

У нее на глазу – ювелирная лупа.

Мертвые цветы отодвинуты в сторону, и весь столик завален искрящимися розовыми камнями и золотом, прохладным белым жемчугом и синей ляпис-лазурью. Мерцание желтого и оранжевого. Мягкое матовое серебро и ослепительно белые отсветы.

Элен держит в ладони зеленый камень размером с яйцо. Он такой яркий, что лица обеих женщин кажутся зеленоватыми в отраженном свете.