Сергей Саканский - Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 12

Но мною владел уже такой страшный бодун, что мне не хотелось никаких ченчин. Вот если бы во фляге остался хоть стакан вайна, то я бы сразу стал резвым и разговорчивым.

Я подошел к фляге, опрокинул ее и потряс над стаканом. Чувак, который кричал Нина ближе всех и был уже несколько в Джуманиязе, поднял сонную голову и сказал:

– Мы уже все так делали.

Это был стюп, большой и страшный. Мне оставалось только одно: подкатился я к какой-то теплой спящей ченчине и решил тоже слип забить.

Но бодун, мною владеющий, никакого слипа мне не давал, и я стал думать обо всем, о чем думаю в таких случаях: об Арабатской стрелке, о завтрашнем розбухе и горькой нашей судьбе.

А вдали, на фоне заездного неба, угрожающей громадой чернел донжон.

Данный Яшин рассказ обычно рассказывает Серега, потому что описываемые события происходили именно с ним. Но иногда и я его Сереге рассказываю. А он слушает, из кружки прихлебывает и поправляет меня с блуждающей улыбкой.

Вот я, пожалуй, его и расскажу, чтобы не нарушать стройность повествования. Ведь если бы одни рассказы рассказывались от Сереги, а другие – от Яши, то никто бы так и не понял, кто из нас Серега, а кто – Яша. И стал бы путать нас, как это прапорщик Шаталин делал, когда мы в Харькове ассистировали ему при грандиозном Харьковском бухе. За мной читатель. Сейчас ты узнаешь, паскуда, что произошло в этом черном донжоне.

Итак, Серега снял ченчину и повел ее в донжон. Вернее, она сама его повела, сказав, что там, в этом донжоне и живет, среди самых избранных археологов, а те, кто не избранные, живут в палатках и мешках.

По пути Серега вяло целовал ее в губы и похлопывал по пелвису, чтобы она побыстрее двигалась по направлению к донжону.

Серега сказал:

– А почему ты избранная?

Ченчина сказала:

– А избранная я потому, что мой муж – далеко не последний человек в экспедиции.

Серега сказал:

– А какой же он человек – первый?

Ченчина сказала:

– Нет. Но и далеко-далеко не последний.

Тут Сереге пришла в голову мысль: а не к мужу ли своему его эта ченчина ведет? В таком случае, в этом донжоне и произойдет очередной Серегин невыеб.

Серега сказал:

– А где твой муж – не в донжоне ли он?

Ченчина сказала:

– Нет. Он с другими, тоже не последними людьми, пошел купаться в ночное море. А уж если они пошли, то это надолго.

Серега сказал:

– Тогда давай, двигай. Быстрей иди по направлению к донжону.

И стал Серега эту ченчину в буквальном смысле по склону горы на руках нести, как жертвенного агнца к алтарю.

И вот, пришли они в донжон, поднялись туда, где ченчина с мужем жила, и начал Серега эту ченчину раздевать и разувать. Снял Серега с нее штаны, трусы, кофту какую-то и бюстгальтер. Нагнулся и снял кроссовки с носками. Подумал немного и снял обручальное кольцо. Ибо негоже с замужней ченчиной жаворонков в ее обручальном кольце творить. И вот стоит она перед ним вся разутая и раздетая.

И говорит:

– Серега. А не пойти ли нам бухнуть?

И тогда Серега снова одел ее и обул, надел на нее сначала трусы, потом бюстгальтер, кроссовки с носками, потом штаны и какую-то кофту. И увенчал все это обручальным кольцом.

И спустились они во двор донжона. Стоит ли говорить, как был потрясен Серега тем фактом, что в экспедиции еще остался бух.

Это и понятно: ведь первые люди этой экспедиции бухали, разумеется, отдельно от всего коллектива, от вторых и третьих людей, именно – во дворе донжона. И совершенно естественным оказался тот факт, что когда в общей фляге совершенно кончился бух, и все стали эту флягу трясти над пустым стаканом, в донжоне еще этот бух оставался, между прочим, почерпнутый, как понял Серега, из той же фляги и разлитый по трехлитровым банкам.

Итак, одну из этих банок большие люди с собой на море унесли, где они купались, естественно, побухивая. Другая банка была уже пуста и стояла под столом. А вот в третьей банке было еще литра полтора бухла.

Кроме того, на столе, среди всяких овощных объедков, стояли недопитые стаканы. Как Серега прикинул, всего буха на этом столе, сымпровизированном во дворе донжона, было около двух литров. Если учесть, что в пелвис пьяная ченчина могла выжрать не более полулитра, то Сереге доставалось все остальное, а именно – порядка полутора литров бухла.

Если же ченчина захочет пить с ним поровну, то все равно Сереге достанется больше, поскольку делить они будут банку, а Серега будет еще и из недопитых стаканов бухать.

Я бы на месте Сереги так долго не рассуждал, а просто взял, да и немедленно выпил, как Веничка. Но Серега не торопился: он растягивал удовольствие предвкушения, как это он всегда делал.

Да и торопиться ему было, как он считал, некуда, ибо с высоты крепостной стены, в смутном звездном свете видел, как внизу, на море, купаются достойные, первые люди экспедиции. И, как он понимал, пока они соберутся, да наверх залезут, он успеет выбухать здесь всё до последней капли, а потом еще, если захочется, и ченчину отфачить.

Как же он ошибался! Едва подойдя к столу и протянув руку к банке, он услышал какой-то шум, и чей-то властный голос сказал:

– Не трожь банку.

Серега повернулся на голос и увидел какого-то чувака, по виду – учителя физкультуры. Серега сказал:

– Почему же не трожь? Очень даже и трону.

И немедленно налил себе из банки полный стакан.

Но тут этот странный чувак подскочил Сереге и выбил у него из рук стакан. Это было неслыханным преступлением, пролить бух на землю. Это у нас приравнивается к библейскому греху Онана, который проливал на землю семя свое.

Серега очень обиделся на чувака и решил дать ему по фейсу. Но тут между ними встала ченчина и защитила чувака своей тощей грудью.

Она сказала:

– Не фейсуй его. Это мой муж.

Ченчина явно хотела выслужиться перед мужем, грудью его от Сереги защитив. Но разъяренный муж отшвырнул эту довольно легкую ченчину прочь и встал перед Серегой, уперев кулаки в бока, как лист перед травой.

Тут Серега понял, что ему надо уходить. С чуваком, который просто не хочет дать ему бухнуть, учитель физкультуры, Серега справился бы даже с такого бодуна, в котором он в тот час пребывал. Ибо Серега кабан еще тот, как и я, Яша. Но вот с чуваком, который ворвался в донжон, словно Отелло, бросив своих товарищей на берегу, ибо думает, что здесь уже фачат его жену, справиться с бодуна невозможно. Даже кабан тут неприменим.

И тогда Серега принял самое мудрое решение. Прошмыгнув под грозящими ему кулаками чувака, он быстро покинул территорию донжона, откуда ему вслед доносились ужасные проклятия, впрочем, адресованные не ему, и громкие шлепки.