Ирвин Уэлш - Экстази

Это все равно что меня бы обвиняли в том, что я отпендрюжил свою младшую сестру, которой у меня и в помине нет.

— Чего? — выкашливаю я.

— Эти подонки — дружки твои. Где они живут?

— А пошел ты… — с этими словами я отворачиваюсь. И тут чувствую на своем плече его тяжелую ручищу. Он же мне щас врежет. Нет. Но отпускать не отпускает. Это хуже. Удар я еще могу понять, но вот ограничение свободы, нет уж, дудки… и я мочу его прямо в грудную клетку, самое место для таких подонков, но не в полную силу, а так, чтобы он отцепился, но это не срабатывает, и если вы хоть раз смотрели видео, то знаете, что надо либо мочить кого-то, либо нет, а с глупыми вполсилы шлепками ты будешь выглядеть полным уродом, и тут я начинаю по настоящему дубасить этого мужика, и ощущение такое, будто матрац выбиваешь, а тот орет:

— Звоните в полицию! Позвоните в полицию! Этот человек сбежал из моего ресторана не заплатив, — а я кричу:

— Отцепись, ты урод, это не я, — а сам продолжаю мочить его, будто я резиновый, и уже задыхаюсь, а он все держится за меня, и на его искаженном, но упрямом лице видны страх и жалость.

И вот он, мусор, прямо перед нами. Разнимает нас и все такое.

— В чем здесь дело? — спрашивает. А у меня в моих фланелевых трениках четыре марки. В кармашке. В маленьком таком кармашке, в специальном отделении. Я могу пощупать их пальцами. И вот мужик отвечает первым:

— Дружки этого вот приятеля наели-напили в моем заведении фунтов эдак на сто двадцать, да и наутек!

У меня же в голове одно — выудить кончиками пальцев эти малюсенькие квадратики заряженной бумаги.

— Правду говорит? — оборачивается мусор в мою сторону.

— Да с чего мне-то знать, а, я тут, понимашь, просто вижу, понимашь, двух парней — бегут себе по улице. Одного вроде видел как-то в Саб Клабе, ну, типа, и здороваюсь с ним. А тут этот хрен, — киваю на хозяина ресторана, — гонится, понимашь, за парнями. А тут вдруг как вернется, да как набросится на меня.

Мусор снова поворачивается к мужику. Тут я быстро, зажав марочки между указательным и большим пальцем, подношу их к губам и глотаю разом, вот дурилка картонная, ведь мог бы и так оставить, и мусора бы не нашли, да и обыскивать меня не стали бы, ведь ничего и не натворил вроде бы, но я все ж таки глотаю всю казну, хотя мог бы на крайняк и так запросто скинуть. Вот дурья башка…

Мальчонку звали Ллойд Биатти

Он рос прелестнейшим дитятей

Ллойд Первый вызывает Ллойда Второго, как слышно, Ллойд Второй? Как слышно?

улетаю

Здоровяк, однако, не в лучшем расположении духа.

— Да эти суки просто грабанули меня! Я изо всех сил бьюсь, чтоб дело хоть прибыль приносило, что ли, а тут эти гребаные недоноски…

Вокруг нашей шумихи собралось несколько зевак. Я заметил это, когда одна тетка, по-видимому, наблюдавшая всю заварушку, вступилась:

— Да ты просто вцепился в парнишку! Схватил его, и все тут! Он-то тебе ничего дурного не сделал…

— Верно, верно, — подтверждаю я, поглядывая на копа.

— Верно говорит? — спрашивает тот.

— Ну вроде как и да, — приходится признаться мужику, моментально обмякшему, еще бы, ведь он только что абсолютно незаконно привязался к некоему Ллойду Буисту из Лита, шалопаю и бездельнику, противнику фашистской Британской государственности, но в этот конкретный миг, к стыду своему, вынужденному признать, что закон-то именно сейчас на его, Ллойда, стороне, и даже больше — грозит своим империалистическим кулаком капиталисту-бизнесмену, что пытался возвести поклеп на названного выше жителя Лита.

Тут другая тетка произносит:

— У таких, как ты, денег и так куры не клюют!

— Вот вам и мужики долбаные. Деньги, деньги, деньги, только о них и думают, — говорит с усмешкой та, что за меня заступалась.

— Деньги и своя нора, — отвечает ей другая. Потом смотрит на хозяина ресторана с презрительной такой ухмылкой.

Мужик поднимает на нее глаза, но она смотрит него с таким выражением, что он было хотел чего ответить, но сразу же передумал.

Коп закатывает глаза, пытаясь изобразить крайнюю степень раздражения, только сейчас это выглядит уж слишком театральным, а потому смешным движением.

— Слушайте, — говорит наш законник со скучающим лицом, — можно разыграть это все по правилам, то есть я забираю обоих в участок за нарушение порядка. — И приподнимает бровь, типа «а что предпочтете вы», глядя в глаза хозяину ресторана, который, похоже, уже и в штаны наложил.

— Да ладно… давай не будем, а, — просит наш мужик.

— Ты нарушал порядок, приятель, — начинает свою проповедь коп, указывая пальцем на мужика, — пытался задержать вот этого гражданина, в то время как виновники — два совершенно посторонних человека. Признаешь, что этот парень даже и не бывал в твоем заведении?

— Ну да, — отвечает тот. С виноватым видом.

— Как дважды два верно, — вступаю здесь я. Свинья нахальная. — Я — невинный прохожий, а, — говорю я полицейскому.

У него вид, как у Нодди-мультяшки. [прим.16] Нодди — персонаж детских книг английского писателя Энида Блайтона. Носит голубую шапочку с колокольчиком и ездит на красно-желтом автомобиле по Игрушечному городу.

Тут он оборачивается ко мне, натягивая на себя формальную маску этакого Стража порядка.

— А ты, — начинает мусор, — ты вообще явно не в себе. Не знаю, чего ты там такого съел, но сейчас я слишком занят, чтобы это выяснять. Еще что про тебя услышу, и мне сразу будет до этого дело. Так что иди себе с миром.

Он снова обращается к хозяину ресторана:

— А от тебя мне нужны описания этих двоих.

Мужик делает свое заявление, подробно описывая ребят. Потом нас заставляют пожать друг другу руки, будто мы пацаны на школьной спортплощадке. Я было хотел обидеться на такое принуждение, но мне, к собственному удивлению, показалось приятным слегка повеликодушничать, тем более что я увидел, как с одной стороны у мужика на лице стали проступать ссадины и синяки, все-таки зря я так отдубасил беднягу ни за что ни про что, он же сильно расстроился из-за того, что его ограбили, и всего лишь пытался добиться справедливости, но ум его помутился в таком эмоциональном состоянии, когда он пытался задержать вышеупомянутого парня из Лита. На этом законник исчезает в свою машину и оставляет нас глазеть друг на друга. Женщины тоже уходят своей дорогой.

— Неудобно как, а! — смеется мужик.

А я ни фига ему не ответил; пожал плечами, да и только.

— Слышь, прости, дружище… то есть ты бы мог мне неприятностей устроить. Обвинения там выдвинуть какие. Спасибо тебе.

Устроить, блин, ему неприятностей…

— Слышь, ты, блин, я в таком, блин, трипе, а тут этот мудак мусор, так мне пришлось все марочки свои заглотить. Через минуту мне тут полный капец наступит!