Алексей Ручий - Песни-Танцы

- Ничего.

- Ну, пока тогда.

- Пока.

Она чмокнула меня в щеку. Я затянулся сигаретой.

- Завтра тебе позвоню, может, еще встретимся, - сказала мне Женя, уже уходя.

- Звони… может, и встретимся, - сказал я ей вслед.

Хотя это и вряд ли. Слишком уж поспешно она решила удалиться. Слишком страшной оказалась та пропасть, края которой мы случайно обнаружили.

Конечно, кто-то мог бы сказать, что все это ерунда, просто комплексы и страхи, но он был бы не прав: именно эта ерунда и лежала в основе всего, была определяющей в отношениях между людьми. Это была маленькая деталь, сущая мелочь, на которой, однако, держался весь мир. Вычленив эту мелочь сразу, можно было избавиться от кучи ненужных людей и связей, которых мы зачастую тащим за собой всю жизнь. И Женя, и я эту деталь неуловимо определили, и выводы, конечно, сделали. Это не значило, безусловно, что завтра она удалится из списка моих друзей в соцсети и вычеркнет номер моего телефона из всех записных книжек, но, тем не менее, общение будет уже другим. Наверняка.

В задумчивости я проводил ее взглядом, докурил и пошел к ближайшей палатке с напитками. Взял себе полулитровый стакан разливного пива и сел за один из свободных столиков, стоявших тут же.

Пиво было разбавленным, с характерным водянистым привкусом, но, честно говоря, ничего другого я от уличной палатки и не ждал. Я посмотрел на часы: день перевалил за полдень.

Говорят, что Москва отличается от Петербурга умонастроениями: в Москве все сплошь прагматики, тогда как в Питере пока что еще можно встретить романтиков. Может, это и так. По крайней мере, разговор с Женей в какой-то степени подтверждал эту теорию, однако до конца я в нее не верил: прагматизм и утилитарность постепенно захватывали весь мир, не делая исключений в географии, поэтому людей, ставящих достижение своих целей выше банальной человечности, в наше время можно было встретить повсеместно.

Может, из-за этого я теперь даже немного опасался встречи с остальными друзьями: испытывать разочарование в очередной раз не хотелось.

Однако мои опасения были развеяны уже в следующую минуту: зазвонил мобильный, на экране высветился номер Паши. Я ответил на звонок.

- Здорово! – почти прокричал в трубку Паша, - Ты где?

- В Москве уже. Только что освободился.

- Так это же просто отлично! Надо срочно встретиться!

- Согласен. Где?

- А ты где находишься?

- В Парке Горького.

- Неплохо. Отдыхаешь?

- Вроде того.

- У тебя станция метро ближайшая – «Октябрьская»…

- Наверное.

- Не «наверное», а точно. Иди к ней, садись в метро, проедешь две станции до «Академической», там и встретимся…

- Хорошо. Через сколько?

- Через полчаса.

- Договорились.

Со старыми друзьями легко найти общий язык. Достаточно нескольких фраз, чтобы ты точно знал: никакие ложные ценности мира и иллюзии не способны поколебать вашу дружбу. Я не стал допивать пиво, оставив почти целый стакан на столе, и поспешил к станции метрополитена.

Метро я нашел почти сразу же, не пришлось даже обращаться за помощью к прохожим. Тем более, большинство из них шли мимо меня с настолько непроницаемыми лицами, что получить от них хоть какую-нибудь информацию мне казалось невозможным.

Доехал до «Академической», как и договорились с Пашей. Поднялся наверх. Паши у выхода из метро не наблюдалось, я достал мобильный телефон.

- Уж приехал? – ответил Паша.

- Ага.

- Я через две минуты буду, подхожу к метро.

- Хорошо.

Я убрал мобильник в карман. Достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Сделал затяжку.

Скурил сигарету до половины, когда появился Паша. Завидев меня, он расцвел улыбкой. Улыбнулся и я. Мы дружески обнялись, приветствуя друг друга.

- Рад тебя видеть, - сказал Паша.

- Взаимно.

- Пойдем тогда прогуляемся, пива попьем – за твой приезд.

- Пойдем.

Мы двинулись прочь от метро: Паша, как человек, знакомый с местностью, выдвинувшись немного вперед, я на полшага сзади – так, чтобы можно было общаться на ходу.

- Как доехал?

- Нормально, почти не спал.

- Дело обычное. Наверное, компания хорошая была?

- Была.

- Ну и славно.

Мы перешли через улицу и двинулись по тротуару вдоль домов. Мимо нас текла разношерстная вереница людей с одинаково непроницаемыми лицами – этот признак был неизменным для всех движущихся навстречу особей.

- Почему здесь у всех такие лица? – спросил я Пашу.

- Безучастные? – угадал тот.

- Ага.

- Не обращай внимания. Это не люди, это московские зомби. Вполне нормальное явление. Люди тут тоже есть, но их не сразу увидишь.

Кое-где убийцы уже сделали свою работу: поохотились на славу, зачистили территорию. Эти земли отныне и навсегда принадлежали мертвым. Мертвые населяли их и жили вместо живых.

Мы зашли в небольшой супермаркет на первом этаже жилого дома и купили по бутылке пива и пирожку. Вышли на улицу и свернули во дворы, там отыскали свободную скамейку в тени деревьев и разместились на ней.

- За встречу, - сказал Паша, когда пиво было открыто.

- За нее.

Мы сделали по глотку. Я откусил от купленного пирожка. Пирожок был суховат и почти не имел вкуса.

- Как ты тут живешь? – спросил я Пашу.

- Ничего, потихонечку. В подробностях описывать не буду – тебе станет скучно.

- Думаешь?

- Уверен. День за днем одно и то же – сам понимаешь…

- Ага. Тогда про себя я тоже рассказывать не буду в подробностях.

Мы засмеялись. Для старых друзей обычное дело – понимать друг друга с полуслова. Чувство разочарования, совсем недавно захлестнувшее меня, стало рассеиваться.

- Дом-работа-дом, какими родились – такими и помрем, - вот как можно описать наше бытие, - заключил я.

- Вроде того. Поэтому я стараюсь не зацикливаться на этом. Жизнь все равно продолжается… Я в университет вот поступил – учусь, хочу наверстать некогда упущенное. – Паша отхлебнул из бутылки.

- Меня не взяли на философский, ты в курсе.

- Да. И что думаешь?

- Ничего не думаю. Работаю, живу дальше. Одним философом меньше – одним менеджером больше. Может, так даже и к лучшему.

- Может. Такие времена…

Из подъезда дома вышла женщина лет пятидесяти. Заметила нас, бутылки в руках, неодобрительно покачала головой. И пошла дальше.

- Ментов-то не вызовут? – спросил я Пашу. – Что пиво во дворе пьем?

- Нет. Здесь всем безразлично, что ты делаешь и зачем. Это единичные проявления, но она не вызовет – свои дела важнее.

- В Питере так же, хотя могут и докопаться.

- Здесь тоже могут, особенно, если денег надо или план выполнять.

- Мир несовершенен везде.

- Это точно.

- Давай тогда за его несовершенство.

- Давай.

Мы сделали еще по глотку пива. Я бросил остатки пирожка копошившимся неподалеку голубям, те радостно встрепенулись и приняли клевать нежданный подарок.