Алексей Ручий - Песни-Танцы

- Вино закончилось… - грустно констатировал Серега, осушив стакан.

- Что поделаешь…

- Вот поэтому дома и надо держать бар, а ты вечно все выпиваешь - Оля посмотрела на Панка немного укоризненно.

- Начались нравоучения. Пойдем лучше к Вере в гости.

- Думаешь, она не спит?

- Думаю, что вряд ли...

- Сейчас позвоню, - Оля покинула кухню.

- Вера – это ее сестра, - пояснил нам Серега, - неподалеку тут живет. Сходим к ней?

Мы с Пашей молча пожали плечами: вам решать.

Часы на холодильнике вдруг разразились громкой мелодией, отвратительно перевирающей классику, кажется Моцарта, все повернулись в их сторону. На экране значилось семь ноль-ноль.

- Будильник звонит, пора на работу, - попробовал пошутить Серега.

- Не надо о грустном.

- И в самом деле…

Серега встал, подошел к холодильнику, потянулся к часам и отключил мелодию.

- Так-то лучше!

Паша шумно почесался. На кухню вошла Оля.

- Вера только что из клуба пришла, - сказала она Сереге, - посему, если мы хотим зайти к ней в гости, то лучше сделать это прямо сейчас, потому что потом она может лечь спать.

- Не вопрос. Тогда собираемся.

Через пять минут мы уже шли по улице. Мимо проносились машины и шагали достаточно многочисленные прохожие: в Москве утро было в самом разгаре, хотя в Питере, я уверен, многие еще спали. Из-за домов выглядывало красное солнце, его лучи путались в кронах деревьев, плясали яркими отблесками на поверхностях луж.

По пути зашли в магазин и взяли еще вина. Я купил сигарет.

- Далеко идти?

- Нет, - ответила Оля, - минут десять.

Мы прошли приблизительно два квартала, свернули во дворы. Вокруг величественно громоздились сталинские дома, вроде того, в каком жили Серега и Оля, и высокие тополя, проткнувшие небо своими узловатыми ветвями. Где-то вдалеке печальным вскриком прозвучал гудок электрички.

- Почти пришли, - на этот раз дал пояснение Серега.

Мы вошли в арку, миновали узкий двор, затем обогнули площадку с мусорными контейнерами, детскую площадку и, наконец, остановились у подъезда. Оля позвонила в домофон, через некоторое время раздалось приветственное пиликание.

На лифте поднялись, кажется, на четвертый этаж. Дверь в квартиру была открыта.

Сестра Оли Вера встречала нас в прихожей. Прихожая была огромная, порядка двадцати квадратных метров. На стенах висели картины и зеркала, в углу стояла вешалка. Вера просто сказала:

- Привет всем, проходите.

И исчезла в недрах квартиры.

Мы разулись. Серега с Олей повели нас на кухню. Кухня, как и прихожая, поражала размерами. Там стояли два кожаных дивана и массивный стол. На диванах сидели Вера, еще одна девушка и три молодых человека.

- Привет, - мы поприветствовали компанию.

- Ага. Садитесь.

Мы сели. На столе стояли бутылки с дорогим шампанским, мы присоединили к ним свои бутылки с вином.

- Выпьем? – предложил Серега.

- Давайте, - подал голос один из парней.

Серега открыл бутылки с вином и шампанским. Разлил на всех. Парни и девушка представились. Кажется, их звали Данила, Костя, Олег и Вика. Представились и мы.

- Ну, давайте, - сказал самый разговорчивый из парней по имени Костя.

- Будем.

Выпили. Вера, Оля и Вика после этого покинули кухню и растворились в пространствах квартиры. Следом исчезли парни, остался только Костя.

- Тут, наверное, можно заблудиться, - заметил я Сереге.

- Да, большая квартирка… - поддержал меня Костя.

Он был высоким худым юношей с бледной кожей, ребенок мегаполиса, почти не видящий солнца.

- Это тещина вообще-то, - пояснил Серега, - Но она сейчас на Кипре. Или в Таиланде, не знаю точно. Вроде тут пять комнат, но я и сам постоянно путаюсь.

- Повезло тебе с родней…

- Я специально не выбирал, так совпало. Сам-то я гол как сокол.

- Это мы знаем.

- Ну, тогда какие вопросы…

- Да, в общем-то, никаких. Туалет тут есть, надеюсь?

- Ага.

Я пошел на поиски туалета. Нашел не сразу, потому как в квартире действительно можно было заплутать. По пути выяснил, что помимо пяти жилых комнат тут было еще и две ванных комнаты с джакузи. Небрежно брошенная Серегой характеристика тещи – «миллионерша» – звучала как-то неубедительно, тут дело пахло чем-то большим, насколько я мог судить.

Когда я вернулся на кухню, там шло довольно вялое обсуждение обстановки в стране. Я понял, что точка, характерная для определенного состояния опьянения, за которой начинаются подобные разговоры, успешно пройдена.

- Здесь никогда ничего хорошего не будет, - уверенно сказал Костя, - валить отсюда надо, пока не поздно. А пока не свалил – брать от жизни все, потому что потом уже может не получиться.

- Ты хоть где-нибудь работаешь? – спросил его Серега.

- Нет. А зачем? Я ж говорю: все бесполезно.

- А на что живешь? – Я присел за стол.

- Родители помогают, у них деньги есть.

- Понятно. Они работают, а ты тусуешься.

- Вроде того. Но это их поколение виновато в том, что мы в такой жопе.

- Уверен?

- Абсолютно. Это их «совок» повсюду, не вытравить дихлофосом…

- А что тебе сделал «совок»?

- «Совок» - это смерть свободы.

Его позиция была мне ясна. В общем, он все правильно понимал: в стране действительно творилось черти-знает-что, и светлого будущего, даже с тем условием, что финансовый кризис миновал, большинство населения в своей перспективе не видело. Однако его мотивация и отношение к жизни были не близки мне. Жопа – жопой, но, положа руку на сердце, порождаем ее мы сами, а не кто-то иной.

Да, наши родители умудрились пустить прахом целое государство, однако то, что творилось на наших глазах, здесь и сейчас, в какой-то мере еще было подконтрольно нам, и пораженческие умонастроения вряд ли были хорошим подспорьем на пути к лучшей реальности. Мы сами – убийцы лучшего. Мы сами – охотники на собственные мечты.

- Что такое свобода, по-твоему?

- Делать все, что захочу.

- И что ты хочешь?

- Свободы.

Замкнутый круг.

- Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось, - засмеялся Серега. – Ладно, давайте еще выпьем.

Мы выпили, разговор перетек в более спокойное русло. В принципе этот парень, Костя, - эталонный московский мажор – отличался от меня только тем, что вообще не работал. Возводил свое тунеядство в принцип. Я же работал, но мог ли я сказать, что произвожу на свет что-то помимо пустоты? Вряд ли. Возможно, в чем-то он был правее меня. Возможно.

- Какая-то невыносимая легкость бытия, - заметил я Паше, - сидим тут среди мажоров, пьем, никуда не торопимся. Словно там, за окном, давно ничего нет.

- Там ничего и нет, - Паша глубокомысленно вздохнул. – Лучше предаваться гедонизму, чем заживо гнить в бессмысленности. Нет, я, конечно, с ним не согласен, - он мотнул головой в сторону Кости, - сидеть на шее у родителей – не вариант. Но иной раз от наших движений пользы меньше, чем от безделья. Тем более, сегодня воскресение…