Дмитрий Калин - Книга россказней

– Сиди пока там, – приказал Денис сому, обрывая мысль.

В доли секунды вернулись, занимая насиженные места, очертания предметов. Из ниоткуда влетел диван с одеялом, корчущим рожи, пухлыми подушками с обвислыми боками и смятой протертой до дыр простыней. С невинным видом он притиснулся к завиткам обоев, приветствуя слабым скрипом пружины. Стулья, сделав вид, что ничего особенного не произошло, сгрудились вокруг стола. Растерянно мигнул, выдавая себя, телевизор, но тут же опомнился и высветил задвигавшиеся и заговорившие кадры фильма. Призрачный коридор сжался, обрубая лишнее пространство стенами и превращаясь в опостылевшую квартиру.

Не заметив метаморфоз, Денис взглянул на окно, определяя погоду. Стекло, обрамленное морозной чешуей, сверкнуло радужными переливами. Одинокая затерявшаяся снежинка, свалившаяся невесть откуда, присела отдохнуть, гадая, куда ее занесло. Но, не сумев сориентироваться, всплакнула и, покатившись слезинкой, растеклась и исчезла. Маленькой трагедии, которые так часто случаются в жизни, почти никто не заметил. Даже толпящимся на ветках ее собратьям не было дела до случайного, внезапного исчезновения и гибели единоснежки. Из последних сил отчаянно цеплялись они друг за друга, стараясь не свалиться под равнодушные человеческие ноги, втаптывающие их в грязь, и не испариться под лучами просыпающегося небесного ока. Искрясь холодным светом, хлопья маскировались под крохотные солнца, глупо надеясь, что их примут за своих и оставят в покое. И вроде добились своего, но беда пришла откуда ее не ждали. Растрепанная ворона присела передохнуть, и снежный ком полетел вниз, угодив за шиворот вышедшему во двор Денису.

– Чтоб тебя! – выругался Сомов, вытряхивая оплывших неудачников.

Оскал пятерни, оставляя шрамы, вырвал из посеревшего сугроба кусок снежной мякоти и, скатав в шар, запустил в пернатую недотепу. Снаряд врезался в березу, смахнув на Дениса последних постояльцев. Ворона подскочила и, обматерив человека на каркающем наречии, рванула вдаль.

Сомов понятия не имел, что ему делать и кого искать. Поразмыслив, он взвалил ответственность на случай. Поводырь провел его дворами на шумную улицу и запихнул в снующую толпу. Денис всматривался в лица, такие разные и одновременно похожие друг на друга. Сначала он никак не мог догадаться, но потом сообразил, что объединяет их взгляд, направленный не наружу, а куда-то в глубину себя.

– Повылазило что ли?! – буркнула старушка, которой Сомов случайно наступил на ногу.

Слезящиеся зрачки, задержавшись на мгновение, закатились в подлобье, выставив обратную слепую сторону. Калоши, натянутые на побитые валенки, обошли Дениса и зашаркали, выбивая из луж снежные брызги.

Прохожие, наткнувшись на застывшего парня, раздраженно выворачивали зрачки из глубин глазниц. Отыскав так некстати возникшую преграду, они прятали их внутри, вновь загораживаясь от действительности. Мурашки промчались по спине, подгоняемые беспрестанной мельтешащей сменой зрачков и белой плоти глаз. Точно так же чувствовал бы себя зрячий человек, внезапно попавший в стадо блуждающих на ощупь нищих.

– Бежать отсюда! Уехать к черту на рога, чтобы не видеть никого! – мелькнула мысль, но ватные ноги не слушались, приноравливаясь к ритму шагающей толпы.

С огромным усилием Денис выбрался из нее и, присев на корточки, прислонился к дереву. Сигарета судорожно задрожала на губах, выдавливая пепел.

– Приплыли! – стараясь успокоиться, Сомов закрыл глаза. – Маразм крепчал, деревья гнулись. Что дальше, Сема? А?

Рыбина молчала, недовольно швыряясь в голове, пытаясь собрать и смотать в клубок обрывки размышлений.

Внезапно Денис понял – он все время знал об этом, хотя никак не мог взять в толк, откуда: то ли в книге прочитал, то ли кто-то рассказывал, то ли где-то слышал…Точно так же встречаем мы иногда на улице человека, радостно приветствующего нас. Похлопывания по плечу переходят к расспросам об общих знакомых. Мы мило улыбаемся, а в то же время мучительно, стараясь не показать вида, думаем: «Кто это такой, и где с ним виделись?» Так и не вспомнив даже имени человека, мы расходимся, продолжая еще долго копошиться в памяти. Подобное чувствовал и Денис.

Знание о знании, явившееся полуразмытым, обретало нехватающие детали, складываясь в единое целое. И вскоре Сомов в подробностях пересказывал сам себе историю о крутящихся глазах, по-прежнему не догадываясь об ее источнике.

Давным-давно, несколько миллиардов лет тому назад, в кромешном ничто блуждал Господь. Как-то раз, устав от бесконечных странствий, решил Он перевести Дух. Быстренько смастерил круглый пуфик и, присев на планетку, уставился в ничто. Унылая пустота не радовала глаз. Понял Он, что хорошо отдыхает лишь тот, кто хорошо работает, и, вздохнув, засучил рукава. Скатал шар и не понравился Он ему. Выбросил заготовку через плечо и сделал другую, но и она не устроила Его. И повторялось так несколько раз, пока не понял Господь, что творить нужно при хорошем освещении. Разбросал он среди хаоса горсти звезд, но переусердствовал и зашвырнул их чересчур далеко. Тогда Господь слепил большой светильник. Но и при Солнце (а именно так позднее назвали звезду) не сразу получилась Земля. Дважды ошибался творец и лишь на третий создал планету нужного размера и цвета. Отделил Он на ней твердь небесную от морской, соорудил материки, реки, горы, насадил деревьев, растений, запустил рыб, гадов и прочую живность. Но отвести Душу и поговорить оказалось не с кем. Сел Он перед Вселенским зеркалом и, глядя на свое отражение, вылепил из подручных материалов человека, ненароком передав часть своей сущности. Но вовремя спохватился Господь, вспомнив – наступит день, и творение возомнит себя Творцом, и принесет это несчастья. Дабы уберечь человека от самого себя, Он не стал вставлять ему глаза, так как они – самый короткий путь к постижению знаний и умений. И было это хорошо.

Послушным и податливым, как глина, оказался человек. Что ни прикажет ему Господь – все исполняет, но только очень медленно, на ощупь. Даже зверей, и гадов, и рыб морских назвал он в глаза, никого не видя. Медведя окрестил ворчуном, зайца – длинноухом, ворону – каркушей, газель – mahiпой и т. д. Больше всех не повезло змее. Подумал человек сослепу, что это палка, и стал ощупывать ей перед собой путь. Зашевелился внезапно посох в руках, согнулся. Упал человек и выругался: «Вот гад!» Так и прилипло это название. Змей же, затаив обиду, решил отомстить при удобном случае.

Частенько отдыхали Создатель и Его творение под сенью райского сада, пили вино и беседовали. Настолько пристрастился человек к алкоголю, что Бог прозвал его Агдамом. Переберет, бывало, мужчина и давай жаловаться на одиночество.