Дмитрий Калин - Книга россказней

Глубоко заполночь, когда веки стали слипаться, а языки устали мастерить слова, друзья отправились согревать спальные мешки. Александр остался один. Прислонившись к мокрому стволу, он вглядывался в мимолетный танец пламени, вслушиваясь в тишину.

После шума города она первое время с непривычки режет слух, прикидываясь надменным безмолвием. Но, немного попривыкнув, начинаешь понимать, что и она полнится звуками, и нужно лишь научиться их различать. Прошелестел и мягко шмякнулся на там-там листвы и иголок растопыренный сосновый кукиш, скрипнула струной ствола ель, вдалеке выдохнула окариной ночная птица, ливень простужено хлюпал, потряхивая утихающей перкуссией.

Аранжировку симфонии тишины Собиратель уже научился различать, но помимо нее существовали иные величественные, торжественные, проникновенные звуки. Их нельзя услышать человеческим ухом, а можно только почувствовать, ощутить своим внутренним камертоном. Если бы усилить эти звуки, зазубрить и научиться извлекать, то получилась бы идеальная музыка. Александр обнял гитару. Боясь отпугнуть угадываемые звуки, он тихонечко попытался их повторить. Но как только он коснулся струн, призраки призраков ускользнули.

– Бесполезно! Эту музыку можно услышать, но нельзя сыграть. Или все-таки возможно?

Александр еле слышно стал наигрывать мелодию. Сами собой в голову пришли слова:

Вдруг ему послышалось, будто зазвучали звуки недавно ускользнувшей от него мелодии. Он замолчал. Тихо. Лишь слышны аккорды набирающего силу дождя. Почудилось?!

Струны задрожали под пальцами – и вновь знакомая мелодия тишины, на этот раз более явственная, чем прежде. Гитара ткнулась изголовьем грифа в развилку сосны. Ноги сами понесли Александра на источник звуков. Они то становились громче, то затихали, словно поддразнивали. Тогда он останавливался и тщательно прислушивался.

Ломоть луны зашторило тучами, и музыканту пришлось пробираться на ощупь. Треск сучьев спугнул мохнатую птицу, и она, наградив путника аплодисментами и хохотом, удрала подальше в лес.

То ли неведомые музыканты стали играть сильнее, то ли Собиратель подошел к ним поближе, но звуки усиливались с каждым шагом. Не обращая внимания на расцарапанное ветвями лицо, он упорно продвигался вперед. Споткнувшись обо что-то, хватаясь за воздух, проломив кусты, он со всего маха полетел вниз. Но вместо того, чтобы упасть на землю, очутился в воде. Звуки разом стихли.

Матерясь и проклиная все разом, Александр поднялся на ноги. В кромешной тьме ничего не было видно. Сквозь прореху туч внезапно выглянула заспанная луна, осветив окрестности. Собиратель звуков глянул по сторонам и понял, что стоит по колено в озере.

Рука потянулась за водой и, зачерпнув ее в ладонь, приблизила к глазам – черная.

Все стало ясно. Александр забрел в Черное озеро, как называли его жители Керженского края.

Собиратель машинально попятился назад. Об озере ходили невеселые легенды. Знающие люди утверждали, что это гиблое место, и в нем якобы водятся русалки, поэтому обходили стороной. Да и зачем переться сквозь тайгу к озеру, в котором даже лягушек нет?! Ученые объясняли феномен просто – в воде слишком много щелочи, из-за которой живые организмы погибают. А странный цвет оттого, что расположен водоем среди торфяников. Аборигены в тонкости не вдавались – проклятое место, и все.

Александр не первый раз ходил с друзьями по Керженцу, но на Черное озеро никогда не заглядывал. И вот сподобился.

Развернувшись, он побрел по направлению к лагерю, решив вернуться днем и все внимательно осмотреть.

На удивление, дорогу назад музыкант нашел довольно быстро. Сказалось его умение ориентирования на местности. Подгоняло и неприятное чувство – казалось, что за ним тайком наблюдают.

Подбросив в умирающий костер сучьев и сменив одежду, он улегся у огня и тотчас заснул.

Черная бездна таращилась набухшим глазом на раскинувшуюся в томительной неге, жаждущей ласки землю. Бледные лучи омывали изгибы, струились по выпуклостям, затекали в потаенные места сладострастного тела, прикрытого сверкающим нарядом из медальонов озер и бисерных нитей рек. Свет озарял окрестности так, что были видны мельчайшие волоски трав, прожилки листвы и иголки пушистых лап.

Собиратель, лежа возле костра, рассматривал прячущиеся сквозь кружева ветвей веснушки неба. Одна из них пульсировала каким-то странным сиреневым цветом. Приглядевшись повнимательнее, он понял, что это не звезда. На маковке сосны, словно елочная игрушка, раскачивалась непонятная блестка. Дыхнувший ароматом трав и зелени лесов ветер скинул ее с верхотуры, и она, перепрыгивая с ветки на ветку, покатилась прямо на Александра. Тот инстинктивно откатился в сторону, опасаясь столкновения. Но звездочка обезьяной зацепилась над землей за толстый сук и, повиснув, замерла. Собиратель звуков уставился на неопознанный предмет с длинным, как у скрипичного ключа, хвостом.

– Чего смотрим? – вопросило безротое переливающееся существо. – Бумагу давай!

– М-м.

– Чего м-м? Давай бумагу!

– Какую? – ошарашенно промямлил Александр. – Ты кто вообще?

– Какую-какую, – передразнила блестка. – Я – Звук, ты – Собиратель. Выписывай паспорт, разъясняй права и обязанности, какие льготы мне полагаются или чего там еще…

– Я ж твоих данных не знаю. Откуда ты взялась?

– Пиши: «Черное озеро».

– Нет такого инструмента!

– Есть! – разозлился звук. – Не выпишешь – пожалеешь.

Он скакнул на оторопевшего Александра и стал вжигаться в тело. Музыкант вскрикнул и проснулся. На груди, расползаясь, чернело пятно от тлеющего уголька, выпрыгнувшего из костра. Пальцы вмиг затушили его. Циферблат часов высветил полночь – пора наведаться на озеро.

Днем Александр с друзьями уже ходили к нему. Обыкновенный водоем – ничем не примечательный, кроме правильной круглой формы и отсутствия в нем жизни. Ради интереса покатались на байдарках, но купаться не полезли. Сказки – сказками, но мало ли…

Александр отправился туда в одиночку – товарищи давно спали, да и не хотелось шумной компании. В лучах полной луны озеро казалось чашей, наполненной блестящими волнами смолы. Музыкант достал гитару, и струны задрожали в такт тихой песне:

Звуки смолкли. Ничего не происходило. Впрочем, Собиратель и сам не знал, чего он ждет. В голову закрадывались сумасшедшие, бредовые мысли о русалках. Фантазировалось, что они возьмут и приплывут к нему, как к сказочному Садко. Или сыграют мелодию, ту самую, которую Александр уже несколько раз слышал по ночам. Хотя вполне возможно, что это был плод воспаленного воображения, и не более того.