Женя Гранжи - Нефор

Наумов вообще любил вспоминать столицу русского рока. Каждый раз, когда в его руке оказывалась рюмка, он пускался в долгие рассуждения о самобытности Петербурга с населяющими его, как пчёлы улей, гениями андеграунда всех мастей, которые в умах наумовских слушателей рисовались фигурами равнозначными, как минимум, Фредди Меркьюри. После подобных экскурсов Марк моментально напивался.

В «Поиске» он вообще был редким гостем. А если и захаживал на какой-нибудь сейшн, то ограничивался кружкой пива и умиротворённо уходил, перезарядив батарейки созерцанием поколения lost. Сегодня же, едва переступив порог, Наумов принялся любезничать с молоденькой барменшей, похожей на певицу Линду, с кольцами в обеих губах. (Через год, после выхода альбома «Ворона», вообще добрая половина тусовщиц Градска окрасилась в чёрные цвета и полюбила марихуану).

Очень в тему звучала «Love Buzz». Впервые видя, как Марк подкатывает к девушке, Гарик умилённо улыбнул краешек рта и, минуя бар, утянул Катю к сцене.

Пробираясь между бесчисленными Кобейнами и языкастыми смайликами, Гарик поймал два округлившихся в изумлении глаза. Огненно-рыжая девица в кожаной юбке, раскрыв рот резиновой порнокуклой, порывалась в его сторону. Он притормозил и нацелил на неё вопросительный взгляд. Девица подбежала и завопила, ещё больше выкатывая и без того огромные глаза:

– Катюха?!

Катя радостно взвизгнула и повисла на пучеглазой. Гарик облегчённо почувствовал себя обманутым.

– Инга!

– Здесь я Клюква! – сморщила нос рыжая.

Катя звонко расхохоталась.

– Почему?

– «Cranberries» люблю потому что.

– Ха-ха-ха! Но это же ужасно!

– Хорошо не Зомби, – заметил Гарик.

Теперь сморщилась Катя.

– А мне нравится, – завиляла бёдрами Клюква, – ягодка же!

Ей не нравилось.

– А это Игорь.

– Да я зна-а-аю, – искушённо протянула Инга. – Это же Бес.

Она протянула руку.

– Это ты – Клюква, а он – Игорь.

Гарик пожал руку. Крепкая. Почти мужская.

– Катюха, ты как тут оказалась? Бес дёрнул что ли? Ха-ха!

– Дёрнул, дёрнул.

Катя прижалась к Гарику и светящимися глазами посмотрела на подружку. Та распахнула резиновый рот, будто собралась запеть что-то из «Aerosmith».

– Да ла-а-адно! Нет, я поняла, конечно, чего ты в универе последние дни… Но чтобы вы! Ну, вы круты-ы-ые, ребятки!

Тут Гарик ощутил на плече тяжесть чьей-то большой руки. Он обернулся: среди густых зарослей сверкал зуб Зи-Зи-Топа, кивками приглашающего отойти.

– Девчонки, вы тусуйтесь. Поделайте пого, что ли, – пошутил Гарик, – а я скоро.

Клюква компетентно подняла палец и заявила:

– Сейчас пого никто не танцует, мистер Роттен! Мы делаем слэм!

Гарик поцеловал Катю и растворился вместе с Зи-Зи-Топом.

Они прошли по коридору, через гримёрку, в служебный кабинет. Зи-Зи-Топ жестом велел Гарику запереть дверь, а сам подошёл к письменному столу у окна и вынул из нижнего ящика связку ключей. Затем повернулся к окну и засунул руку с ключом под подоконник. Прозвучал щелчок и подоконник откинулся крышкой, скрывавшей двойную стенку. Зи-Зи-Топ заглянул в открывшееся пространство и протиснул туда вторую руку. Пошебуршал, и вынул что-то, зажав в огромном кулаке. Протянув его Гарику, он разжал ладонь. Гарик застыл, уставившись в чёрные линзы очков. В руке Зи-Зи-Топа лежала граната.

– Пользоваться умеешь? – густо пробасил он.

Зрачки Гарика задвигались в замешательстве.

– Нет… А надо?

– Это РГД-5. Смотри: усики разгибаешь, рычаг прижимаешь. И…

Он дёрнул за кольцо. Гарик вздрогнул. Зи-Зи-Топ вставил чеку обратно и вложил гранату в ладонь Гарика, изучающе завертевшего боеснаряд в руках.

– Не волнуйся, не взорвётся, – щедро растянулась в улыбке густая борода. – Так, шуганёшь при случае.

– Откуда?

– Афганский сувенир. Бери, бери, пригодится. Тебя тут недавно чуть насмерть не затоптали.

– Ну что ж, спасибо тебе. А если менты…

– Не взрывоопасно. Носи спокойно.

Гарик благодарно кивнул, пожал волосатую руку и вышел из кабинета.

Девчонок искать не пришлось: они болтали у барной стойки с «отвёртками» в руках, из стаканов торчали трубочки. Клюква криком секретничала что-то Кате, и та прижимала ухо к её огромному рту. Заметив Гарика, рыжая замолкла и срочно присосалась к трубочке. Катя обернулась и, как-то по-новому окинув его взглядом, облизнула припухшие губы. Гарик взгромоздился на соседний стул. Катерина скользнула прохладной рукой под его ремень и прижала ладонь к голой пояснице.

– Ну что? О чём болтали?

– О тебе.

Она царапнула под джинсами ногтями.

– «Троечку!» – крикнул Гарик в сторону барменши-линды.

Катя поёрзала на стуле и переместила руку ему на затылок.

– Допивай скорее, – мурлыкнула она и закогтила ноготками.

– Я ж только…

Он закатил глаза. Уши заложило. Катя осторожно приблизилась и прикусила мочку уха:

– Пойдём танцевать? Начинают.

Из зала доносились активные приветствия. Катя вскочила и за руку потянула Гарика за собой. По пути обернулась и обменялась с Ингой какими-то, понятными только женщинам, взглядами.

Со сцены заходились криком: «Come on people now, smile on your brother and everybody get together, try to love one another right now!».

Взорвался ад. Трое парней в лифчиках – группа «Piss Dogs» – мочили на сцене «Territorial Pissings». Сотни тел, беснуясь, яростно толкались и прыгали; хлестались волосами, ударялись головами; поскальзывались и не падали; цепи скакали на плечах, путаясь в волосах – чужих и своих. Пульс резонировал в висках с резкими ударами бас-бочки. Воздух моментально сгустился и превратился в концентрированный пот. Дышать сразу стало тяжело.

Катя вбежала в зал и застыла. Рывком повернулась к Гарику, и он увидел её восторженные глаза с расширенными зрачками. Коброй бросившись, она впилась в него поцелуем и, не отрываясь, потащила в тёмный угол зала. Ударом прижала к стене, и Гарик ощутил на шее жаркие влажные губы. Перед ним поплыло пространство. Сквозь пелену он разглядел в полумраке миниатюрную девицу, бойко скакавшую с поднятыми руками. Маленькая грудь дерзко подпрыгивала, через тонкую маечку бесстыдно выпирали нахальные соски. Катин язык вращался у него в ухе, извиваясь как раненная анаконда. Гарик оторвался от стены и собой прижал к ней Катю.

Со сцены надрывались: «Dive! Dive! Dive! Dive in me!». Народ заходился в слэме, пульсируя в погружении.

«Dive! Dive! Dive! Dive in me!»

«Dive! Dive! Dive! Dive in me!»

«Dive! Dive! Dive! Dive in me!»

«Dive in me!»

«Dive in me!»

«Dive!»

«In!»

«Me!»

Совместная пульсация в «Нирване» разрядилась финальным ударом барабанов. Раздались овации и свист. Катя задрала голову и залилась смехом. Гарик тоже прыснул и чуть не произнёс: «Спасибо большое». Она развернулась и нежно, как только могла, обняла. Почему-то именно сейчас стараясь быть незамеченным, он торопливо застегнул джинсы.