Грэм Грин (USA) - Выигрыш

– Пожалуйста, подите прочь, – ответил молодой человек.

– Мне необходимо поговорить со своей женой наедине.

– А я не желаю оставаться с тобой наедине, – возразила Кэри.

– Вы слышали, что она сказала? Пожалуйста, оставьте нас.

Меня удивило, как точно Друтер предусмотрел наш диалог. У меня появилась надежда.

– Прошу прощения, но я вынужден настаивать на своем.

– Вы не имеете права…

Кэри сказала:

– Если ты не оставишь нас в покое, мы сами уйдем отсюда. Филипп, оплати счет.

– Дорогая, мне нужно продумать до конца свою систему.

– Хорошо, в таком случае я вот что сделаю, – настаивал я. – Я старше вас, и намного, но я вызываю вас на поединок. Если я вас побью, то поговорю с Кэри наедине. Если вы станете победителем, я уйду и никогда больше вас не потревожу.

– Я не допущу никакой драки, – возразила Кэри.

– Вы слышали, что она сказала?

– Предлагаю другой выход. Я оплачу вам полчаса разговора с нею.

– Как ты смеешь такое предлагать?! – возмутилась Кэри.

Я сунул руку в карман, вытащил пригоршню желтых и красных фишек пятисотфранковых и тысячефранковых – и разбросал их по столу между чашечками кофе. Он не мог оторвать взгляда от этого богатства. Фишки заставили его забыть обо всем.

– Я предпочел бы драку, – сказал я. – Это все мои деньги, которые у меня остались.

Он уставился в фишки как зачарованный.

– Мне хотелось бы избежать скандала, – наконец произнес он.

Кэри сказала:

– Филипп, ты же…

Я настаивал:

– Это единственная возможность избежать скандала.

– Спепе, он ведь просит каких-то несчастных полчаса. В конце концов, это его право: есть ведь у вас какие-то вещи, которые вы должны обсудить между собой, а с помощью этих фишек я по-настоящему смогу испытать свою систему.

Она сказала ему тоном, к которому в последнее время я уже привык:

– Пусть так. Бери эти фишки. Отправляйся в свое проклятое казино. Весь вечер ты только и думаешь об этом.

У него хватило такта, чтобы не схватить сразу же фишки со стола.

– Увидимся через полчаса.

Я сказал:

– Обещаю вам, что лично приведу ее в казино. К тому же у меня тоже остались там кое-какие дела.

Потом я его окликнул, когда он был уже возле самой двери:

– Вы потеряли одну фишку.

Он возвратился и начал искать ее под столом. Глянув в лицо Кэри, я пожалел о своей победе над соперником.

Она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Затем произнесла с укором:

– Мне кажется, ты сейчас считаешь себя очень умным человеком.

– Нет.

– Тебе удалось очень хорошо раскрыть его. Ты сейчас чувствуешь себя победителем. А обо мне ты подумал?

– Пойдем на борт яхты, хотя бы на одну ночь. У тебя будет отдельная каюта. Мы сможем сойти на берег в Генуе, если тебе не понравится, завтра.

– По-моему, ты надеешься, что я изменяю свое решение.

– Да, я на это надеюсь. Большой надежды у меня нет, но все-таки это лучше, чем полное отчаяние. Как ты не можешь понять, что я тебя люблю!

– Обещай мне никогда больше не играть в рулетку.

– Обещаю.

– И выбрось эту проклятую систему.

– Выброшу.

В годы моей юности была такая популярная песенка, в которой есть такие слова: «… и сердце у него перестало биться». Именно это я почувствовал, когда она начала ставить свои условия.

– Ты сообщил ему, – спросила она, – об акциях?

– Нет.

– Я не пойду на яхту, пока ты не расскажешь ему о них. Нельзя быть таким подлым по отношению к хозяину яхты.

– Обещаю, что раскрою ему всю правду перед тем, как мы ляжем спать.

Она наклонила голову, чтобы я не смог увидеть ее лица, и некоторое время сидела молча. Я также исчерпал все свои аргументы: больше мне сказать было нечего.

Ночь стояла тихая, покой ее нарушал лишь отдаленный гул морского прибоя.

Наконец она сказала:

– Чего же мы ждем?

Мы забрали свои чемоданы и пошли пешком в казино. Она отказалась заходить туда, но я настоял:

– Я ведь обещал привести тебя.

Я оставил ее в вестибюле, а сам пошел на «кухню»там его не было. Затем я направился в бар и наконец заглянул в зал для избранных. Он был там, впервые играя пятисотфранковыми фишками. А. Н. Второй сидел за тем же столом. Он сидел в своем кресле на колесиках, и его пальцы метались, как мыши. Я наклонился над его плечом и сказал ему несколько слов насчет нашего заклада, но он не проявил никакого любопытства: все его внимание было сосредоточено на шарике, крутившемся вокруг рулетки. Наконец шарик остановился на отметке «ноль». Я подошел к Филиппу. Крупье сгребал лопаткой выигрыши.

– Кэри уже тут, – сказал я Филиппу. – Я сдержал свое слово.

– Попросите ее, чтобы она сюда пока не заходила. Мне сегодня везет, кроме последнего тура. Мне не хочется, чтобы меня беспокоили.

– Она вас уже никогда больше беспокоить не будет.

– Я выиграл уже десять тысяч франков.

– Однако все достается проигравшему, – заметил я. – Проиграйте и эти деньги за меня. Это все, что у меня осталось.

Я не стал ждать его возражений – и не думаю, что он бы особенно возражал.

В тот вечер Гом был образцовым хозяином. Он сделал вид, что ничего не знает о наших неприятностях, да и мы сами потихоньку начали о них забывать. До ужина мы пили коктейли, а за ужином – шампанское. Потом я заметил, что Кэри не совсем уверенно начала произносить слова: выпитое за ужином сделало свое дело. Она рано ушла спать, желая оставить меня наедине с Гомом. Мы с ним вышли на палубу, чтобы проводить ее до каюты. С моря дул легкий ветерок, а облака спрятали луну и звезды, и огни на яхте заблестели еще ярче.

Гом сказал:

– Завтра вечером вы, возможно, и переубедите меня, что Расин лучший поэт, но сегодня я все-таки хотел бы почитать вам Бодлера.

Он облокотился на поручни и начал читать на память своим низким бархатным баритоном, а мне вдруг очень захотелось узнать, к кому же в своем бурном прошлом уже обращался однажды этот старый мудрый человек с неограниченными возможностями, адресуя эти проникновенные строки Бодлера:

Он повернулся к нам и сказал:

– Эти строки адресую вам, мои юные друзья, от имени поэта.

Гом обнял нас за плечи, а потом легонько подтолкнул Кэри к трапу, который вел вниз, в ее каюту. Она вскрикнула, как раненая птица, и исчезла.

– Что с ней случилось? – спросил Гом.

– Видимо, что-то вспомнила.

Я знал, что она вспомнила, но не сказал ему.

Мы возвратились в салон, и Гом снова наполнил рюмки.

– Мне приятно, что все обошлось хорошо, – сказал он.

– Она еще может высадиться в Генуе.

– Нет. Но на всякий случай мы не будем заходить в Геную, – задумчиво добавил он. – Это уже не первый случай, когда мне приходится умыкать женщину.