Уильям Берроуз - Пространство мертвых дорог

И действительно, из кухни раздаются какие-то непристойные звуки, похожие на пердеж… Ким зачитывает из кулинарной книги:

– Ни одно наслаждение (не исключая занятий любовью) не может сравниться с хрустящим створожившимся… – Ким засовывает безымянный палец в рот и извлекает его оттуда с громким звуком открываемой пробки – ЧПОК! – содержимым нагноившегося бубона, тушеным в слюне больного ящуром… Кроме того, мы хотели бы предложить вам подсахаренного детеныша шерстистого броненосца в собственной проказе… жемчужно-белое фосфоресцирующее мясо, мягкое, как масло, которое полагается резать свинцовым ножом… когда нож тонет в мясе, оно считается готовым… вкус непередаваемый…

Ким оскаливает зубы, прижимает уши и мурлыкает, как голодный кот.

– Послушай, красавчик, может лучше все же сгоняешь до гарнизонной лавки за колбасным фаршем и консервированными ананасами?..

– Ну почему тебе всегда все нужно испортить? – ноет Ким, потирая ладони…

Из кухни доносится приглушенный взрыв, за которым следует волна такой вони, что и Ким и Том, скрючившись пополам, принимаются блевать…

– Да выкинь ты его отсюда во имя всего святого! – орет Том.

Вооружившись масками, они с трудом выкидывают вонючее содержимое кастрюли в трубу. Затем вытягивают трубу обратно и ставят две табуретки перед окном. Смуны, извиваясь, рвут на куски дымящуюся падаль прямо в воздухе… Трупоядные земляные крабы, с блюдце величиной, выползают из расщелин в склоне и хватают куски, выпавшие из слюнявых, дымящихся клыков смунов. (И все это происходит в абсолютной тишине, нарушаемой только звуками жевания и глотания, – ни крика, ни взвизга не раздается, когда один смун разрывает другому мимоходом брюхо ударом острых когтей.)

Ким пишет за кухонным столом. Перед ним стоит открытая банка фасоли.

Разумеется, Ким вовсе не собирался есть этого дурацкого дохлого опоссума. Это была обычная выходка, из тех, которыми пытаются разогнать скуку… Ужас за стенами станции… Жуткая планета… Теперь Киму стало ясно, что все места, в которые его прежде неудержимо влекло, были всего лишь репликами этой отвратительной планеты… Вампиризм Древнего Египта, который после технологической подтяжки лица сумел высосать Англию и Америку досуха… глухая безысходность жизни порабощенных, классов, невероятная брутальность полиции… Это какая-то отдельная раса, здоровенные мужики шести футов ростом и со здоровенными бицепсами.

Ким вспоминает молодого арабского гада, который необдуманно вывел его за пределы туристической зоны, похожей на аэропорт, – там было множество уровней с магазинами, ресторанами и кинотеатрами, где показывалась отъявленная порнуха, но при этом все вокруг было суперсовременным и сверкало, как улыбки, которыми встречал туристов обслуживающий персонал.

Ким сидит за шикарной стойкой, все кругом сверкает неоном, хромом и зеркалами. Единственное блюдо, которое здесь предлагают, это, судя по всему, жареные бананы с подливкой из мушмулы, а в конце стойки сидит старая морщинистая лесбиянка, голая по пояс, с грудями, отвислыми, как два воздушных шарика, которая уминает целую тарелку этой дряни.

Ким подходит к дверям одного из кинотеатров и делает предложение группе скучающих подростков.

Они идут по пандусу, выводящему за пределы туристической зоны… какие-то грязные каналы и валяющиеся повсюду бревна, похоже на лагерь лесорубов… Слева от Кима – грязные улицы, которые медленно взбираются вверх мимо нищенских глинобитных лачуг. У канала юнец, которого он знал по тусовке у «Дилли», превращается в тварь с лягушачьими лапами, мертвыми и гноящимися глазами, он опускает в воду глиняный черпак, делает большой глоток и падает без сознания на тинистый берег… «Воды Леты», – пищит кто-то ему в ухо… Он слышит чей-то гневный крик. Замечает лесорубов. Здоровенные скоты, ростом не меньше шести футов. Они кричат на проводника… «Зачем ты притащил сюда туриста?» Гид зеленеет от страха и бежит к туристическому центру, пятеро или шестеро легавых мчатся за ним следом. Они ловят его… Тихий, обреченный вскрик… Они убили его с первого удара, но еще некоторое время забавляются с трупом, словно гончие с кроликом. Затем они возвращаются обратно к своим топорам.

– А ты лучше вали назад в туристический центр, там тебе самое место….

Еще один взгляд в ту сторону: туристическая зона внезапно превращается в преисподнюю – ее пассажи и аркады ведут в мрачные глубины, куда никогда не заглядывает свет.

– И какого же вы мнения о моем народе? – Это венерианская дама, принадлежащая к высшей касте. Ким раньше уже видел ее где-то.

– Вы имеете в виду, с точки зрения интуриста? Я бы не хотел создавать никому проблем…

Ким осторожно приближается, чтобы получше рассмотреть, что там внутри…. истертые каменные ступени, узкие проходы между глинобитными стенами, резко уходящие вниз… магазины с названиями, такими как «Гибралтар», «Танжер» или «Панама», продающие шарики из слоновой кости, вложенные один в другой, уродливые гобелены, фигурки из яшмы и мыльного камня… погруженная во тьму торговля рухлядью… До Кима доходили слухи, что еще ниже дома сложены на человеческих экскрементах вместо известки. Нет ни малейших причин в этом усомниться… темнота заполняет нижние уровни, словно вода, пропахшая бессчетными годами окаменевшего дерьма, пота и немытых тел, скученных в крошечных каморках…

– Да, – говорит старожилка. – Летом здесь тяжело… сперва температура поднимается до шестидесяти, а потом уже все равно. Пальцем даже шевельнуть невозможно, а потом наступает зима, температура падает ниже нуля, и мы замазываем трещины, образовавшиеся в жару, летним дерьмом. Там внизу, – она тыкает пальцем в направлении мрачных глубин, – живут слепые человекообразные сколопендры и скорпионы…

Разумеется, – говорит Ким, намереваясь потрясти грандаму своей эрудицией… – как египетская Богиня Часов, которая кажется на первый взгляд неотразимо прекрасной женщиной. Но очнувшись, человек замечает, что у нее голова скорпиона со жвалами вместо рта и алчные глаза насекомого…

– Я вижу, вы хорошо образованы, – сухо отвечает венерианка.

Ким решает промолчать в ответ.

Туристическая зона заканчивается пустой автостоянкой. На этой ничейной земле преступные круги Венеры обделывают свои нечистоплотные дела, поскольку тех, кто попадается, наказывают с невероятной суровостью…

– Как это все неприятно!

На унылой маленькой площади, освещенной мерцающим светом потрескивающих газовых фонарей, нищие собираются на раздачу милостыни… Милостыня представляет собой какое-то металлическое вещество, которое, когда его нарезают свинцовым ножом, серебристо блестит, словно натрий… Маленькие ломтики металлической пасты раздаются нуждающимся, а те приносят с собой котелки, из которых жадно хлебают пищу – капли металла поблескивают в лучах фонарей… словно маленькие фосфорические вспышки… Ким проходит мимо.