Хантер Томпсон - Дерби в Кентукки упадочно и порочно

Я слез с самолета где-то в полночь и в тишине прошел по темной взлетно-посадочной полосе к терминалу. Воздух был густым и горячим, как в бане. Внутри люди обнимались и пожимали друг другу руки… широкие ухмылки и возгласы там и тут: «Боже! Старый ты хрен! Рад видеть тебя, парень! Очень рад… серьезно!»

В кондиционируемом зале ожидания я встретил человека из Хьюстона, который сказал, что его зовут так-то так-то – «но ты можешь звать меня Джимбо» – он приехал сюда для того, чтобы тусануть. «Я готов ко всему, клянусь Богом! Абсолютно ко всему. Да, а что ты пьешь?» Я заказал Маргариту со льдом, но он и слышать о ней не хотел: «Не, не… разве это выпивка для Дерби в Кентукки? Ты че, парень?» Он оскалился и подмигнул бармену: «Елы-палы, придется обучать паренька. Налей-ка ему хорошего виски…»

Я пожал плечами. «ОК, двойной Олд Фитц со льдом.» Джимбо кивнул в знак одобрения.

«Слушай». Он сжал мне руку, чтобы убедиться, что я слушаю. «Я знаю эту компашку, что зависает на Дерби, я бываю здесь каждый год, и вот что я усвоил – в этом городе лучше не производить на людей впечатление, что ты лох или типа того. Не на публике, по крайней мере. Бля, да они обдерут тебя в минуту, шарахнут по голове и заберут на хер все до цента».

Я поблагодарил его и вставил Мальборо в свой мундштук. «Скажи-ка, – начал он, – ты похож на человека, имеющего интересы в конном бизнесе… я прав?»

«Нет», – сказал я. «Я фотограф».

«Да ну?» Он с интересом посмотрел на мою поношенную кожаную сумку. «Так у тебя там фотоаппараты? На кого работаешь?»

«На Плэйбой», – сказал я.

Он засмеялся. «Что ж, черт возьми! Что ты собрался снимать – мелькающих коней? Ха! Уверен, тебе придется потрудиться, когда они выпустят Кентукки Оакс. Эти скачки только для молодняка». Он дико заржал. «Да, блин! И все эти кобылки будут только мелькать перед тобой!»

Я кивнул и промолчал, быстро взглянув на него, пытаясь выглядеть зловеще. «Здесь должны начаться беспорядки», – сказал я. «Моя задача – сделать снимки бунта».

«Какого бунта?»

Я помедлил, мешая лед у себя в стакане. «На трэке. В день Дерби. Черные Пантеры». Я снова вперился в него взглядом. «Ты не читал газет?»

Ухмылка на его лице погасла. «Что за фигню ты несешь?»

«Ну… наверное мне не надо было говорить тебе…» Я пожал плечами. «Но блин, об этом вроде бы все знают. Копы и Национальная Гвардия в готовности уже шесть недель. У них 20,000 человек в Форт Ноксе, готовых подняться по тревоге. Они предупредили нас – прессу и фотографов – носить шлемы и специальные куртки вроде бронежилетов. Нам сказали быть готовыми к стрельбе…»

«Ничего себе!» – воскликнул он; его руки взметнулись в воздух и на мгновение зависли между нами, как будто защищая его от услышанного. Затем он треснул кулаком по барной стойке. «Вот сукины дети! Боже Всемогущий! Дерби в Кентукки!» Он замотал головой. «Нет! Господи! Ужасно, не могу в это поверить!» Казалось, что он перевалится через стул, и когда он поднял глаза, они были мутными. «Почему? Почему здесь? Они что, не уважают ничего?»

Я снова пожал плечами. «Дело не только в Пантерах. ФБР говорит, что целые автобусы белых психов едут сюда со всех концов страны – чтобы смешаться с толпой и атаковать одновременно, со всех направлений. Они будут одеты так же, как обычные люди. Сам знаешь – пиджаки, галстуки и все такое. Но когда начнутся беспорядки… сразу поймешь, почему копы так волнуются».

Он сел на мгновение, заметны были его душевные страдания и смущение и то, что он не совсем в состоянии переварить эти ужасающие новости. Затем он воскликнул: «Ох… Господи! Матерь Божья, что такое происходит с этой страной? Есть ли где-нибудь от всего этого спасение?»

«Только не здесь», – сказал я, поднимая свою сумку. «Спасибо за выпивку… и удачи».

Он схватил меня за руку, настаивая, чтобы я выпил еще, но я сказал, что опаздываю в Пресс Клуб, и соскочил, торопясь принять участие в этом мерзком спектакле. В киоске в аэропорту я купил Courier-Journal и просмотрел заголовки: «Никсон отправляет войска в Камбоджу бить красных»… «Благодаря атаке Б-52 20,000 солдат продвинулись на 20 миль»… «4,000 американских солдат в полной боевой готовности стоят у Йеля, напряжение, вызванное протестом Пантер, растет». Внизу страницы была фотография Дианы Крамп, которая скоро должна была стать первой женщиной-жокеем, выступающей на Кентуккийском Дерби. Фотограф снял ее «стоящей у конюшни и гладящей своего коня, Фатома». Остальная часть газеты была завалена мерзкими военными новостями и историями о «студенческих беспорядках». Не было никаких упоминаний о волнениях, назревающих в огайском университете под названием Кент Стэйт.

Я пошел к стойке фирмы «Hertz» забрать свою машину, но молодой круглолицый хипарь на кассе сказал, что у них ничего нет. «Не так то просто сейчас взять машину напрокат», – заверил он меня. «На время скачек все было забронировано еще шесть недель назад». Я объяснил, что мой агент получил подтверждение на заявку о белом Крайслере с откидным верхом сегодня в полдень, но парень замотал головой. «Может быть, кто-нибудь отменит заказ. Где вы остановились?»

Я пожал плечами. «Где остановилась тусовка из Техаса? Я хочу быть со своими.»

Он вздохнул. «Мой друг, да у вас проблемы. Этот город забит под завязку. Так всегда во время Дерби».

Я наклонился к нему и сказал полушепотом: «Слушай, я из Плэйбоя. Не желаешь поработать?»

Он быстро отпрянул. «Что? Да ладно? Что за работа?»

«Не важно», ответил я. «Ты только что упустил ее».

Я схватил сумку с прилавка и пошел искать такси. Эта сумка была просто незаменима в моей работе; на ней было много багажных наклеек – Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Лима, Рим, Бангкок и так далее – и самой заметной наклейкой из всех была очень презентабельная, пластиковая штука, которая гласила «Фотогр. Журн. Плэйбой». Я купил ее у одного сутенера в Вэйле, Колорадо, и он рассказал мне, как ей пользоваться. «Никогда не упоминай о Плэйбое, пока не убедишься, что люди уже увидели наклейку», – сказал он. «А потом, когда увидишь, что это их впечатлило, придет время действовать. Люди притухают моментально. Это волшебная штука. Реально волшебная».

Что ж… может и так. Я проверил этот прикол на бедном придурке в баре, а теперь мчал в город на такси. Мне было немного стыдно за то, что я взорвал несчастному пидору мозг своей зловещей телегой. Но какого хрена? Любой, кто болтается по миру, постоянно повторяя «Епты, я из Техаса», заслуживает того, что с ним может случиться. И он, ко всему прочему, в который раз приволок свою дореволюционную жопу в самый центр этого пресыщенного, атавистического балагана, оправдывая приезд только какими-то продажными «традициями». Ранее, в нашем разговоре, Джимбо сказал мне, что не пропускал Дерби с 1954 года. «Моя маленькая леди больше сюда не приезжает», – сказал он. «Она точит об меня зубы, а это заставляет меня отрываться здесь на полную катушку. А когда я говорю „отрываться“, я имею в виду отрываться! Я швыряюсь десятидолларовыми бумажками так, как будто они вышли из моды! Лошади, виски, женщины… бля, да женщины в этом городе сделают все ради денег».