Мик Фаррен - Джим Моррисон после смерти

– Служанки всегда остаются. Они в любой момент могут понадобиться.

– И стражники тоже?

– И стражники тоже. Мы же не знаем, а вдруг ты планируешь покушение на нашу жизнь. Что, кстати, вполне вероятно.

Сэмпл отметила про себя, что даже в спальне – можно сказать, почти в уединении – Анубис продолжает использовать это царственное «мы». Да, у мальчика явно было трудное детство. Робкий, забитый ребёнок… изуверы родители… куча комплексов, низкая самооценка. А теперь, стало быть, он отрывается. Тешит своё самолюбие всеми возможными способами. В общем, тяжёлый случай.

– Это у нас первый раз, и, наверное, было бы лучше без посторонних. А то так у меня не получится полностью раскрепоститься, и удовольствие будет не то. Я не могу заниматься любовью при посторонних.

Анубис замер, не донеся до рта очередного печенья.

– В наши намерения не входит заняться любовью, глупая женщина. В наши намерения входит просто поебаться на сон грядущий! И ты доставишь нам все удовольствие, которое мы намереваемся получить, иначе тебе будет плохо и больно. Тем более что, может быть, нам захочется, чтобы в процессе к нам присоединилась кто-нибудь из прислужниц. Там видно будет.

Сэмпл заметила, что две прислужницы, стоявшие в изголовье кровати, выразительно переглянулись за спиной у Анубиса. Типа, как же нас это достало. Было приятно увидеть хотя бы какой-то намёк на возмущение в этом царстве патологического абсолютизма с уклоном в психопатическую тиранию. Сэмпл хотелось бы как-то выразить им свою сестринскую солидарность, но Анубис смотрел прямо на неё, так что она ничего не могла сделать. Решение Анубиса, что ему делать с Сэмпл, оказалось вполне предсказуемым. После весьма неприятных для Сэмпл раздумий вслух с пространными и омерзительными отступлениями откровенно садистского толка Анубис вдруг объявил, что ему все это наскучило и он собирается уединиться в своих покоях. Он резко поднялся с трона, весь из себя такой раздражённый и даже как будто обиженный, и двое стражей-нубийцев бесшумно встали у него за спиной. Анубис направился к потайной двери за правой ногой гигантской статуи, сделав Сэмпл знак, чтобы она шла за ним. Хранитель снов шагнул было следом, но Анубис развернулся в дверях и покачал головой:

– Сейчас ты нам не нужен. Мы предлагаем тебе прямо сейчас и заняться тем делом, которое мы обсуждали раньше.

Хранитель снов, кажется, собрался возразить, но по знаку Анубиса стражи-нубийцы закрыли дверь у него перед носом. Анубис взглянул на Сэмпл и улыбнулся гаденькой улыбкой:

– Хранитель снов очень расстроился. Мы почти обещали тебя ему, но потом передумали и решили пока придержать тебя для нас. Кстати, это большая честь. Наши капризы и прихоти далеко не всегда столь милостивы.

– Я очень ценю оказанную мне честь, мой господин.

Глаза Анубиса вспыхнули изумлением.

– Учишься послушанию и покорности, Сэмпл Макферсон?

«Нет, мой пёсик, я просто пытаюсь выжить в критической ситуации, мало пригодной для выживания».

– Мне хочется вам угодить, мой господин.

– Или ты предпочла бы хранителя снов?

Сэмпл изобразила ослепительную улыбку:

– Как можно, мой господин?! Удостоиться вашего царственного внимания – о чём ещё можно желать?!

Анубис, словно капризный ребёнок, тут же принялся противоречить сам себе:

– А чем тебе, интересно, не нравится наш хранитель снов? Или ты хочешь сказать, что ты для него слишком хороша?

Сэмпл тяжко вздохнула – разумеется, про себя. И когда ты уймёшься, Бенджи [27]?

– Откуда мне знать, мой господин? Я его даже не видела. Видела только фигуру в плаще.

– И уж поверь нам на слово, лучше тебе и не видеть, что там под плащом. Зрелище отвратительное.

Про себя Сэмпл возмутилась и даже изобразила обиду – то есть игриво надула губки, не рискуя как-то иначе выказывать своё недовольство.

– И вы собирались отдать меня этому человеку, мой господин?

– Но не отдали же, верно? И ни твоём месте мы бы уже задумались, как нам выразить свою безмерную благодарность.

Покои Анубиса представляли собой роскошные апартаменты комнат, наверное, из двадцати, причём каждая была укомплектована собственным полным набором прислужниц и стражей. Анубис, однако, не выказал царственного желания осчастливить Сэмпл экскурсией по своим личным покоям. Он провёл её прямо в хозяйскую спальню, хотя слово «спальня», наверное, не совсем подходило для этого огромного помещения размером с небольшой бальный зал, с соответствующей же кроватью, на которой легко поместились бы человек десять-двенадцать, и, должно быть, не раз помещались. Комната была отделана в лиловых тонах с пурпурно-бордовым отливом. Должно быть, Анубис считал эти цвета изысканно-декадентскими и эротичными, но у Сэмпл они ассоциировались исключительно с цветами ядовитых растений семейства паслёновых. По стенам были развешены зеркала, причём они располагались под таким углом, что почти из любой точки комнаты ты видел свои многочисленные отражения, уходящие в бесконечность. Мерцающий свет создавал почти психоделическую атмосферу, рисуя в отражённом зеркальном пространстве узоры из движущихся теней и преломлённых лучей. Громадные жаровни с курящимися благовониями извергали клубы ароматного дыма почти промышленной мощи. Когда Сэмпл только вошла в эту комнату, она даже слегка растерялась. Все эти зеркала… Она, разумеется, предполагала, что Анубис страдает клиническим нарциссизмом, но не в такой же степени. Впрочем, наверное, так и должно было быть. Будуар бога-пса состоял сплошь из зеркал и дыма, тьмы и обмана – чего, собственно, и следовало ожидать от хозяина этого места, предполагаемого господина и хозяина Сэмпл.

Помимо огромной кровати, в спальне стоял телевизор в форме пирамиды. Едва Анубис вошёл, он первым делом его включил. Сэмпл подошла поближе и встала так, чтобы видеть треугольный экран. На экране обнажённые женщины с застывшими улыбками проходили одна за другой по узкому подиуму, с трудом удерживая равновесие на явно для них непривычных высоких каблуках. Это и был, надо думать, «Невольничий телерынок Толстого Ари» – если не какая-нибудь другая конкурирующая программа. Но прежде чем Сэмпл успела хоть что-нибудь рассмотреть, Анубис переключил канал. Теперь на экране появился сам бог-царь, собственной, так сказать, персоной, пялящий сзади блондинку, каковая стонала не переставая; рядом с ними лежала ещё одна женщина, рыженькая, с веснушчатой спиной, и ублажала обоих всеми возможными способами. Неужели с Анубисом так все плохо, что он занимается сексом в сопровождении видеозаписи своих предыдущих побед?

Анубис взмахнул рукой в сторону Сэмпл:

– Раздевайся.