Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов

Судьи со всех ног бросились бежать в лес, крестьяне рассыпались кто куда, стремясь поскорее укрыться от гнева шляхтичей. Даже отец Ипполит, которого всадники по недосмотру чуть не растоптали, удрал с перепугу. Палач, получив удар плеткой по голове, взвыл от боли, спрыгнул в ров и, низко пригибаясь, побежал к деревне.

Пан Гемба неистовствовал на лошади. Он кричал во все горло, созывая своих слуг. Пан Литера оказался – на редкость проворным и так ловко лавировал среди пней, что схватить его было невозможно.

Брат Макарий смеялся до слез. Казалось, вот-вот беглец будет пойман, рука пана Гембы уже касалась его спины, но пан Литера вдруг делал отчаянный прыжок в сторону, и шляхтич проскакивал мимо. Пока он успевал повернуть коня, секретарь уже находил новое убежище, откуда его не так-то просто можно было извлечь. Шляхтичи взбеленились от злости.

– Держите его! – подзадоривал их квестарь. – Что, воздуха уже не хватает? А ну-ка, господа шляхтичи!

В это время пан Литера, чувствуя, что от погони не уйти, так как всадники перерезали ему дорогу в лес, в несколько прыжков добрался до костра и, как кошка, взобрался на самый верх. Гнавшийся за ним пан Топор не сумел сдержать коня и всей тяжестью обрушился на это сооружение. Искусно сложенный из щепок, хвороста и можжевельника костер мгновенно рассыпался, как карточный домик. Брат Макарий вместе с паном Литерой свалились вниз. Пан Топор барахтался в хворосте, проклиная весь белый свет. Пан Гемба подъехал ближе и уже приготовился схватить секретаря, но тот вывернулся как угорь и, прежде чем его преследователь заметил это, побежал к другому костру. Всадники, гнавшиеся за секретарем, развалили и эту кучу, и наконец пан Литера был пойман.

– Попался, собачий сын! – торжествующе закричал пан Гемба. – Теперь ты не уйдешь от меня.

Квестарь выбрался из хвороста, подошел к пану Гембе и протянул связанные руки.

– Перережь, ваша милость, – сказал он, беззаботно улыбаясь.

– Нет, я в это дело не буду вмешиваться, – отказался пан Гемба.

– Боишься, благородный пан?

– Никого я не боюсь, но приговор остается приговором.

Брат Макарий насмешливо подмигнул.

– Кажется мне, что вы, милостивые паны, боитесь этой кучки простофиль.

– Что ты сказал, несчастный поп? – воскликнул пан Топор, еще не остывший от погони. – Я никого не боюсь.

– Эге, почтенный шляхтич, – спокойно сказал брат Макарий, – а это? – И он показал на связывавшие его веревки.

– Давай сюда, – закричал пан Топор и обнажил саблю.

Квестарь пожал плечами.

– Не хочу, чтобы ваша судьба была на моей совести. А то еще справедливый суд накажет вас, что тогда будет?

– Суд? Меня? – вскипел пан Топор. – Да я разгоню этих босяков. Давай сюда руки, поп несчастный, а то по голове получишь!

– Ну, если вам хочется, режьте, только потом не жалейте, милостивый пан.

Брат Макарий протянул руки, и шляхтич ловко перерезал саблей толстую веревку. Квестарь с облегчением вздохнул.

Пан Гемба перебросил связанного секретаря через круп лошади и привязал к седлу.

– Ну, твое счастье, поп, – сказал он на прощанье квестарю.

– Хорошего человека ангелы не так скоро берут на небо, – засмеялся брат Макарий. – Что это я хотел вам, почтенные паны, сказать? Да, вот что: ну, а если этот суд праведный опять вернется сюда?

– Я им покажу! – пригрозил пан Топор. – Пан Гемба, надо этих бродяг, как я говорил, разогнать.

– Ну, пан Литера, поедем на исповедь, – стукнул со всей силы пан Гемба секретаря по спине.

Заморыш тихо вскрикнул.

– Хорошо, что ты не попал ко мне в руки, дрянь ты этакая, – воскликнул квестарь. – Благодари бога, уж я бы знал, что с тобой делать.

– Inter incudem et maileum sum [44]– прошептал пан Литера.

– Ладно, ладно, дома почитаешь свои акафисты, – пан Гемба свистнул своим людям и, бросив квестарю прощальное приветствие, помчался по просеке.

За ним тронулись пан Топор и слуги.

Брат Макарий развязал женщину и посоветовал ей поскорее уходить. Та хотела упасть перед ним на колени, но он легонько оттолкнув ее и, сказав на прощанье доброе слово, с радостью наблюдал, как она бежала по лесу, спотыкаясь о корни деревьев.

– Уф-ф, – облегченно вздохнул брат Макарий и тихо засмеялся.

Вдруг он увидел, что на опушке леса появилась кучка людей. Это были деревенские женщины, спешившие к нему что было силы. Первую из них он узнал сразу.

– Будь здорова, Ягна! – воскликнул он радостно.

Женщины окружили брата Макария, а тот смеялся и хлопал в ладоши от удовольствия.

– Какая приятная встреча, цветочки мои милые!

– Отец наш, – беспокоились женщины, – ты не болен?

– Здоров я, дорогие мои, как новорожденный младенец.

– И не поджарили они тебя?

– Нисколько.

– А мучили тебя сильно? – наперебой сыпали они вопросы.

– У отцов-кармелитов бывало жарче.

– Что же ты теперь делать будешь? Ведь тебе придется скрываться.

Брат Макарий уселся на землю и сложил руки на животе.

– Что я буду делать? Да пойду на все четыре стороны, буду добрым людям песни петь, у скупцов единым духом бочки буду осушать, вдов утешать, молодицам вечернюю печаль разгонять, корчмарей пугать за то, что воду в вино подливают. Пойду, мои милые, и будет мне весело. А если какого-нибудь судью встречу…

– Что тогда? – заинтересовались слушательницы.

– Скажу ему: как ты был, братец, дураком, так дураком и останешься. Мир принадлежит счастливым людям.

– И все, отец?

– А вот если вы еще раз назовете меня отцом, то я рассержусь, да так накажу вас, что потом татарин вам во сне приснится. Кончено с отцом! На веки веков! Аминь.

Женщины уселись вокруг брата Макария и смотрели на него с веселыми искорками в глазах. А квестарь, простирая к ним руки и молодцевато выпятив грудь, воскликнул:

– А теперь дайте мне что-нибудь выпить, а то меня мучит неимоверная жажда.

Женщины подкатили бочонок, из которого угощались судьи. Макарий жадно прильнул к нему. Утолив немного жажду, он вытер губы, почесал нос, обнял сидевших поближе женщин и привлек их к себе.

– Выручать меня прибежали, кумушки мои милые? Женщины с радостным смехом подтвердили это.

– Вот как все изменилось. Спасибо вам от всего сердца. Ну, а вы что мне скажете?

Молодки начали подталкивать одна другую, застенчиво опуская глаза.

– Ну, говорите, сороки маленькие.

Даже у Ягны не хватило отваги, она лишь смеялась, теребя в руках передник. Тогда Макарий, весело подмигивая продолжал.

– Тогда я скажу вам: ничего так не улучшает жизнь, как добрый глоток старого вина, впрочем, еще в большей степени улучшает ее следующий глоток.

И живот у него ходуном заходил от веселого смеха.

Первая повесть Тадеуша Квятковского «Луна-парк» была опубликована в 1946 году. В последующие годы писатель издает еще ряд произведений, среди них сборник рассказов «Звезда бразильского неба», «Хлопоты с талантом», «Памятник по мерке», «Герой, сданный внаем» и др.