Эйдзи Ёсикава - Десять меченосцев

– Жутковато? – пошутил Хёго, замедляя размашистый шаг, чтобы дать Оцу передышку. – Мы как раз на склоне Догэна, знаменитом разбойниками.

– Правда?

Тревога в голосе Оцу посмешила Хёго.

– Это было давным-давно. В окрестных пещерах жили разбойники с атаманом Догэном Таро, который приходился родственником мятежнику Ваде Ёсимори.

– Лучше не вспоминать о них.

Хёго вновь рассмеялся, и горы отозвались эхом, словно напоминая ему об осмотрительности. Хёго был в веселом настроении, хотя поручение дяди печалило его, но возможность провести с Оцу несколько дней радовала его.

– Ой! – вскрикнула Оцу, отступив назад.

– Что там? – спросил Хёго, придерживая девушку за плечи.

– Там кто-то прячется.

– Где?

– У дороги сидит мальчик и разговаривает сам с собой, бедняжка. Хёго узнал мальчика, которого видел накануне вечером в Адзабу. Иори в ужасе вскочил и, направив меч на Хёго, крикнул:

– Лис! Ты лис, вот ты кто!

Оцу тихо вскрикнула. Мальчик явно был вне себя, лицо его искажала безумная гримаса. Хёго сделал шаг назад.

– Лисы! – кричал Иори. – Сейчас я вам покажу!

Голос мальчика звучал сухо и резко, лезвие меча угрожающе подрагивало.

– Получайте! – крикнул Иори и срубил верхушку куста совсем рядом с Хёго. – Что, лис, не нравится? – тяжело выдохнул Иори и вдруг бессильно опустился на землю.

– Он одержим лисами, – обернулся Хёго к Оцу. – Не повезло мальчишке.

– Да, взгляд у него безумный и свирепый.

– Как у лис.

– Может, помочь ему?

– Лекарства от безумия и глупости нет, но попытаюсь.

Хёго подошел к Иори и строго посмотрел на него. Мальчик мгновенно схватился за рукоять меча.

– Ты все еще здесь? – крикнул он.

Не успел мальчик договорить, как откуда-то из глубины живота Хёго раздался страшный утробный рев. Иори лишился чувств. Хёго отнес его к мосту и, взяв за ноги, опустил мальчика вниз головой над водой. Очнувшись, он закричал:

– Мама! Учитель! На помощь! – Крик перешел в рыдания.

– Прекрати, Хёго! Отпусти его! Зачем быть таким жестоким, – вмешалась Оцу.

– Кажется, опомнился, – пробормотал Хёго, осторожно ставя мальчика на ноги.

Иори кашлял, его тошнило. Ему казалось, что ничто на свете не спасет его. Оцу ласково обняла его.

– Где ты живешь?

– В той стороне, – заикаясь, ответил Иори.

– В какой стороне?

– В Бакуротё.

– Это же очень далеко! А как ты здесь оказался?

– Меня послали с поручением. Я заблудился.

– Когда же ты ушел из дома?

– Вчера.

– И блуждал всю ночь и целый день? Как страшно! Куда же тебя послали?

Успокоившись, Иори ответил не заикаясь:

– В усадьбу даймё Ягю Мунэнори, владетеля Тадзимы. Вытащив из-за пояса помятый свиток, мальчик с гордостью помахал им.

– Оно адресовано Кимуре Сукэкуро. Я должен дождаться ответа.

Видно было, что Иори относится к поручению серьезно и готов защитить письмо ценой собственной жизни. Он не подозревал, что упускает невообразимую возможность, более редкую, чем встреча Волопаса и Ткачихи на Млечном Пути.

– У него письмо к Сукэкуро, – обернулась Оцу к Хёго.

– Да, мальчик сбился с пути. К счастью, ушел недалеко.

Хёго подозвал Иори.

– Иди вдоль реки до первого перекрестка дорог, потом бери влево, в гору. Там, где сходятся три дороги, увидишь две большие сосны. Левее, через дорогу, будет усадьба.

– И не поддавайся больше лисьим чарам! – предупредила Оцу. Иори совсем пришел в себя.

– Спасибо! – крикнул он, отбежав на некоторое расстояние. Домчавшись до перекрестка, он на всякий случай оглянулся.

– Осторожнее! – крикнул вдогонку Хёго. – Совсем темно. Странный мальчик, – добавил он, помолчав.

Хёго и Оцу немного постояли на мосту, провожая взглядом Иори.

– Мальчик смышленый, – заметила Оцу, мысленно сравнивая его с Дзётаро, который был в таком же возрасте, когда они расстались.

Дзётаро теперь уже семнадцать. Мысли Оцу невольно устремились к Мусаси. Она давно ничего не слышала о нем. Оцу привыкла к тому что любовь – это страдание. Покидая Эдо, она лелеяла надежду встретить Мусаси где-нибудь в пути.

– Пора! – сказал Хёго. – Нужно торопиться!

– Что делаешь, старая? Совершенствуешь почерк? – Трудно было понять, смеется Дзюро Тростниковая Циновка или спрашивает серьезно.

– А, это ты, – недовольным тоном откликнулась Осуги. Дзюро сел рядом.

– Переписываешь сутры?

Осуги промолчала.

– За всю жизнь не надоело писать? Или хочешь преподавать каллиграфию на том свете?

– Не мешай! Переписывание священных текстов – один из способов достижения самоотрешенности, для этого требуется уединение. Шел бы отсюда.

– Уйти, не сказав, почему я так торопился домой?

– Могу и без твоего рассказа обойтись.

– Когда закончишь писанину?

– Я должна запечатлеть в каждом иероглифе просветление Будды. На одну сутру уходит три дня.

– Ну и терпение!

– Три дня – ничто. За лето сделаю десятки копий. Я дала обет написать тысячу, пока живу. Оставлю их людям, которые не проявляют должной любви к родителям.

– Тысячу копий? Вот это да!

– Таков обет.

– Не могу похвастаться почтительным отношением к родителям. Мы все здесь непутевые. Единственный, кто выполняет сыновний долг, – наш хозяин.

– Наш мир – юдоль печали.

– Ха-ха! Если ты так печешься о непочтительных детях, то твой сын, должно быть, разгильдяй.

– Да, я не скрываю, что сын причинил мне много горя. Поэтому я дала обет. Вот Сутра о Великой Родительской Любви. Все, кто дурно относится к родителям, должны читать ее.

– Ты и вправду хочешь раздавать людям эту премудрость?

– Посеяв всего одно семя просветления, обратишь в веру сто человек. Если ростки просветления прорастут в ста душах, спасутся души десяти миллионов.

Отложив кисть, Осуги вручила Дзюро законченную копию со словами:

– Это тебе. Выбери время и прочти внимательно.

Глядя на благочестивое лицо Осуги, Дзюро едва не лопнул от смеха. Сдержавшись, он церемонно поднес лист ко лбу, хотя ему хотелось сунуть бумажку за пазуху, а потом выбросить.

– Тебе неинтересно узнать, что произошло со мной сегодня? Твои молитвы Будде, верно, достигли цели. Я кое-кого видел.

– Кого же?

– Миямото Мусаси. Сегодня на переправе.

– Видел Мусаси? Почему же ты все это время молчал?

Осуги резко отодвинула столик.

– Ты не ошибся! Где он сейчас?

– Спокойно, бабуля! Славный Дзюро не бросает дел на полдороге. Я выследил Мусаси до постоялого двора, где он остановился. В квартале Бакуротё.

– Это ведь совсем близко?

– Я бы не сказал.

– Тебе далеко, а мне близко. Я гоняюсь за ним по всей стране.

Осуги подошла к стенному шкафу и достала фамильный короткий меч.

– Пошли! – коротко бросила она.