Эйдзи Ёсикава - Десять меченосцев

– У меня был повод убить Дзюро и Короку. Все начал Кодзиро, а не я. Я не боюсь их.

Синдзо поднялся и пошел к выходу. Коскэ и его жена поняли, что отговаривать его бесполезно. В прихожей Синдзо столкнулся со входящим в дом Мусаси.

– Домой? Рад видеть тебя на ногах, но одному идти на улицу опасно. Я провожу.

Синдзо возражал, но Мусаси настоял на своем.

– Трудно идти? – поинтересовался Мусаси.

– Земля слегка плывет под ногами.

– До Хиракавы Тэндзин далековато. Лучше нанять паланкин.

– Я не вернусь в школу.

– Куда же?

Потупившись, Синдзо ответил:

– Стыдно признаться, но я хочу некоторое время пожить в доме отца в Усигомэ.

Мусаси подозвал носильщиков паланкина и насильно усадил в него Синдзо. Сам он наотрез отказался садиться, огорчив молодчиков Хангавары, которые наблюдали из-за угла.

– Смотри, он посадил Синдзо в паланкин.

– Смотрит в нашу сторону.

– Подожди!

Когда носильщики миновали внешний ров, люди Хангавары двинулись следом, подоткнув полы кимоно и подвязав рукава. Они готовы были испепелить Мусаси взглядом.

Первый камешек ударился о ручки паланкина, когда Синдзо и Мусаси достигли окрестностей Усигафути. Кольцо сжималось.

– Эй, стой! – крикнул один из преследователей.

– Стоять!

Перепуганные носильщики бросили паланкин и пустились наутек. Синдзо выглянул из-за занавески, сжимая меч.

– Это вы мне? – обратился он к преследователям.

Мусаси, загораживая собой Синдзо, крикнул медленно наступавшим бандитам:

– В чем дело?

– Сам знаешь. Отдай нам этого желторотого. А будешь дурить, так прикончим на месте.

Шайка, приободренная собственными угрозами, мрачно обступила паланкин, но никто не смел подойти на расстояние удара меча.

Взгляд Мусаси удерживал громил на удалении.

Синдзо и Мусаси не отвечали на град ругательств. Внезапно Мусаси поразил преследователей вопросом:

– Хангавара Ядзибэй с вами? Пусть выйдет ко мне.

– Хозяина здесь нет. Если хочешь что-то сказать, говори мне, Нэмбуцу Тадзаэмону. Так и быть, послушаю тебя.

Вперед вышел человек средних лет в белом кимоно с четками, какие носят буддийские монахи.

– Что вы имеете против Ходзё Синдзо?

– Он убил двоих наших друзей, – отозвался Тадзаэмон, расправляя плечи.

– По словам Синдзо, они помогли Кодзиро расправиться с учениками школы Обаты.

– Нечего мешать одно с другим. Если мы не сведем счеты с Синдзо, над нами будет потешаться весь квартал.

– Это ваш способ решения, но у самураев свои правила, – заговорил Мусаси примирительным тоном. – Самурай может мстить, чтобы восстановить справедливость или воинскую честь, но он не сводит мечом личные счеты. Это недостойно мужчины. Будьте и вы мужчинами.

– Обвиняешь нас в том, что ведем себя не по-мужски?

– Пусть Кодзиро вызовет нас на бой, как положено по правилам. Наше звание не позволяет ввязываться в драку с подручными Кодзиро.

– Можешь распинаться про самурайские штучки ради собственного удовольствия. А мы будем защищать честь по-нашему.

– Если самураи начнут драться со всяким отребьем, выясняя, чьи правила лучше, по улицам потекут потоки крови. Проще обратиться к городским властям. Согласен, Нэмбуцу?

– Ну ты, лошадиный помет! Нам ни к чему чиновники, без них обойдемся!

– Сколько тебе лет?

– Тебе какое дело?

– В твоем возрасте позорно вести молодых людей на верную смерть.

– Придержи язык! Я пока не стар для хорошей драки.

Тадзаэмон, вытащив меч, шагнул вперед. Бандиты двинулись следом. Тадзаэмон сделал выпад, Мусаси увернулся и, оказавшись за спиной атакующего, схватил его и швырнул в ров. Подхватив Синдзо, Мусаси стремительно пошел прочь от толпы. Он пересек поле и стал взбираться на холм. Добравшись до середины склона, Мусаси поставил Синдзо на ноги.

– Бежим.

Бандиты, оправившись от потрясения, бросились вдогонку.

– Держи их!

– Где же ваша хваленая гордость?

– Хороши самураи!

– Вы нам ответите за Тадзаэмона!

Мусаси словно не слышал криков.

– Не вздумай связываться с ними, – сказал он Синдзо. – Беги и не оглядывайся. В нашем положении иного выхода нет.

Мусаси и Синдзо пересекли местность, получившую впоследствии название Усигафути и холм Кудан, но в те времена это были холмы, поросшие густым лесом. Преследователи отстали, Синдзо побледнел и тяжело дышал.

– Устал? – сочувственно спросил Мусаси.

– Терпимо…

– Тебе хотелось отомстить за оскорбления?

– Конечно…

– Подумай в свободную минуту над моими словами. Случаются обстоятельства, когда бегство – лучший выход. Спустимся к ручью. Вымойся перед тем, как явиться к отцу.

Вскоре Синдзо и Мусаси достигли рощи храма Акаги Мёдзин. Усадьба даймё Ходзё лежала внизу у подножия холма.

– Надеюсь, ты зайдешь к нам и познакомишься с отцом? – спросил Синдзо.

– В другой раз, – ответил Мусаси. – Отдохни как следует. Будь здоров!

После этого происшествия людская молва начала поносить имя Мусаси. Его называли «слабаком», «жалким трусом», «позором самурайского сословия». Если такое ничтожество разгромило школу Ёсиоки в Киото, значит, она ничего не стоила. Мусаси вызвал ее учеников на бой, потому что те не способны держать меч в руках! Дутая слава школы может одурачить только простаков, ничего не смыслящих в искусстве фехтования.

В Эдо не нашлось никого, кто замолвил бы доброе слово в защиту Мусаси.

Верхом оскорбления были столбы с объявлениями, расставленные по всему городу: «Послание Миямото Мусаси, который бегает, как заяц. Вдова Хонъидэн жаждет мщения. Мы тоже хотели бы встретиться лицом к лицу с тобой. Надоело видеть тебя со спины. Если ты самурай, выходи на бой! Хангавара и его друзья».

Даймё Хосокава Тадатоси начал день с изучения конфуцианских классиков. Любил он и поупражняться в боевых искусствах, когда позволяли время и дела, требовавшие его постоянного присутствия в замке Эдо. Вечера он предпочитал проводить в обществе молодых самураев, состоявших у него на службе. Вечерние беседы проходили по-семейному, однако фамильярность не допускалась, а этикет соблюдался менее строго. Одетый в легкое домашнее кимоно, Тадатоси оживленно обсуждал с самураями последние новости.

– Окатани, – обратился он к молодому человеку богатырского сложения.

– Да, господин.

– Говорят, ты ловко владеешь копьем.

– Даже очень хорошо.

– Ха-ха, от скромности не умрешь!

– Раз все меня хвалят, почему бы с этим не согласиться?

– На днях я тебя проверю.

– Я давно этого жду.

– Тебе везет, что не дождался.

– Господин, вы слышали песню, которую распевает весь город?