Маргита Фигули - Вавилон

— Возможно, твоя мудрость не совершенна и ты заблуждаешься, дорогой друг. Не все стройно в твоем учении.

Довольная, что удалось уязвить его, она жадно ждала ответа. Ей даже стало легче на душе. Спокойным жестом, садясь, она. расправила платье.

— Ты права, — согласился пророк… — наши князья, наша знать обзавелись дворцами, нарядами и золотом и сравнялись в богатстве с халдеями. Но, — Даниил предостерегающе поднял палец, — они лжесвидетельствуют в суде и дают взятки властям предержащим; подобно халдеям, живут потом и кровью бедноты, подобно халдеям, и единственный бог для них — их ненасытное чрево. Они обходят стороной вдов и сирот, но приносят щедрые дары бездушным идолам. Вот почему в Судный день их постигает кара, уготованная всем жителям Вавилона, и участь их будет ужасна!

Последние слова он произнес так убежденно, что царица внутренне сжалась и страдальчески уставилась на Даниила.

— Да, ужасная судьба ждет Вавилон в Судный день, — повторил Даниил. Убежденность пророка поселила ужас в душе халдейской повелительницы и сломила остатки ее самоуверенности.

Как безмятежно жила она еще совсем недавно, тешась иллюзиями о непобедимости Вечного Города. Как уверенно ходила она по дворцовым покоям. А теперь ложится спать с тревогой в сердце, а утром просыпается с еще большей тревогой. И нет ей ни в ком опоры. В эти тревожные дни один владыка державы занят тем, что строит храмы богам и отыскивает следы первых династий в развалинах древних дворцов, другой живет в ожидании финикийских кораблей с кипрскими красавицами. Великий Мардук равнодушно взирает на добро и зло, а божественная Иштар равно улыбается и любви и ненависти. Даже Ягве, в которого она готова поверить, как поверил когда-то Навуходоносор, не предотвратит гибель Вавилона, так как, будь это в его власти, он прежде всего не допустил бы падения Иерусалима и спас бы свой народ от плена.

— Конечно, Ягве не допустил бы падения Иерусалима, — заметила она вслух, — если бы он был таким могущественным, как ты утверждаешь, дорогой Друг.

Даниил едва заметно отрицательно покачал головой, обдумывая свой ответ.

Оба невольно прислушивались к суете в соседних залах, вызванной приготовлениями к совещанию.

Их смутил было звук шагов за дверью, но это оказались дворцовые рабы, убиравшие залы под надзором управителя.

Даниил первым нарушил молчание и вернулся к сомнениям царицы в могуществе Ягве.

— Иерусалим пал не потому, что слабым был наш бог, царица. Мы были слабы. Но ваше величество еще убедится в истине моих слов о том, что ничто не вечно. Придут добрые времена и для моего народа. Мы снова вернемся в страну наших отцов, будем бросать зерна в собственную землю и подвязывать лозы на собственных виноградниках.

Она нервно провела рукой по лбу и спросила:

— Ты рассчитываешь на персов?

— Царица, ты всегда больше доверяла доводам разума, чем превратным толкам, — убеждал он ее, — постарайся понять меня. Когда человек страдает, он не выбирает средств, чтобы избавиться от страданий. Вавилон не отпускает пленников-евреев на родину. Известно тебе почему, царица? — спросил он и сам объяснил: — Потому, что ему нужны рабы, без них он падет точно так же, как и от меча врагов. Царь Валтасар упорно не принимает наших выборных, которые просят об освобождении евреев из плена. Я тоже добивался аудиенции его величества по тому же поводу — и всегда бесполезно. Мы выплатили бы большую дань за свое освобождение. Наша земля в изобилии родит ячмень, пшеницу и просо; вина у нас больше, чем воды, меда больше, чем молока, оливкового масла хватило бы не на одно, а на три поколения вперед. Наш народ славится своим умением возделывать землю, а из чувства благодарности за освобождение его усердие возросло бы вдвое. Наши ремесленники превосходят искусством всех на свете. Самые красивые изделия — из шерсти и льна, узорчатые ткани и кожу — мы отправляли бы в Вавилон. Но царь Валтасар не желает выслушать нас.

— Я знаю, Даниил, — вздохнула царица, — воля владыки непреклонна. Чтобы доставить тебе радость, я недавно тоже просила его за евреев. С тех пор он возненавидел меня и подозревает, что я в сговоре с тобою против него. Я его очень просила, хотя… — с грустью добавила царица, — хотя мне жаль расставаться с тобой. Я даже не могу себя представить, что тебя не будет в Вавилоне. Мне будет очень недоставать тебя.

В самом деле, только и было у царицы отрады, что беседы с Даниилом. Он единственный понимал движения ее души. Чем грознее сгущались тучи над Халдейским царством, тем необходимее была ей поддержка Даниила. Она ценила его мудрость и в последние дни ждала от него важной услуги — она просила открыть ей, что ждет народ Вавилонии в будущем. Даниил всякий раз отказывался, и, по-видимому, не без причин. Царица решила выпытать это у него еще до начала совещания.

И тут она вспомнила, что это и было главной целью ее сегодняшней встречи с Даниилом. Пусть он развеет ее страхи и опасения. Она верила, что в сосуде с водой и елеем перед статуей богини можно прочитать судьбу Халдейского царства.

— Ты же видишь, — вкрадчиво говорила она, — царица просит тебя: освободи ее от терзаний и скажи ей, какой суд вынесли боги над Вавилоном. Пойдем со мной в святилище Иштар, облегчи мои муки и страдания. Неизвестность невыносима для меня. Открой мне грядущее, я должна его знать, — убеждала она страстным шепотом, молитвенно протягивая к нему руки.

И, видя, что пророк стоит недвижим, скорбно заключила:

— Может быть, ты, как правоверный еврей, боишься увидеть лик небесной Иштар, моей покровительницы, богини моего народа?

— Я не боюсь идти к тем, — серьезно ответил он, — кто держит в руках смертоносный меч, чем же испугает меня твоя вечно смеющаяся богиня?

— Не хочешь ли ты сказать: царица, твоя вера безумие, но я чту его, потому что оно кроткое и безобидное.

Он удивленно поднял брови.

— Мне известно, дорогой друг, — торопливо продолжала она, не давая ему возразить, что ты думаешь о той, с губ которой не сходит улыбка. Возможно, и я однажды паду ниц, как это сделал Навуходоносор, перед твоим богом — я повелительница халдейского царства. Может быть, этим я смягчу твое сердце?

— Видимо, для человека нет большего несчастья, чем иметь в груди гордое и беспокойное сердце, ваше величество. Ведь я всего лишь пленник Вавилона, как всякий другой из иерусалимских пленников, и ты можешь повелевать мною. Но плен тьмы для мудрости хуже плена вавилонского.

Он встал с огорченным видом.

— Пойдем же в святилище Иштар, ваше величество. Она не успела задуматься над его словами. Лицо ее порозовело от волнения — наконец-то он уступил. Воодушевленная, она поднялась и велела сопровождать ее.