Семен Скляренко - Владимир

– Не подумайте худого, – словно угадывая их мысли, продолжал князь, – не унижения ради посылаю вас в земли, нет, а князьями, дабы подобно мне в городе Киеве вы управляли людьми и землями, вы со мною, я с вами – на том отныне стоять будет Русь.

Сыновья переглянулись, улыбки заиграли на их лицах, молодости – свое, теперь уж их манили далекие княжьи столы, куда же и кого именно думает послать отец?!

– Новгород, – князь Владимир задумался, вспоминая, должно быть, свое детство, – северный край нашей земли, великий город, правая рука Киева, кто в нем сидит, должен зорко следить, что делается за морем, где Русь подстерегают свионы, даны, английцы. Суровы люди северной земли, немало их держится еще старых законов, потому, раскинув умом, решил послать князем тебя, Вышеслав.

Вышеслав встал и поклонился отцу.

– Полоцк, – князь Владимир опять задумался, перебирая в памяти все, что произошло когда-то в этом городе, -туда я посылаю тебя, Изяслав.

Еще один сын встал и поклонился князю.

– Ты, – обернулся князь к Ярославу, который сидел за столом бледный, встревоженный, – поедешь в город Ростов. Ростово-Суздальская земля велика, богата, но трудная, не раз ходил я туда.

Ярослав поднялся и болезненно поморщился, видно, заболела поврежденная нога.

– Спасибо, отче, – промолвил он, поклонившись.

– Ты, Святослав, поедешь в Древлянскую землю, ты, Всеволод, – в город Волынь, Станислав – в Смоленск…

Сыновья, которых князь Владимир называл, вставали и кланялись.

– Ты, Святополк, – обернулся он наконец к сыну Яропол-ка и Юлии, – поедешь князем в город Туров, это большая земля, наш рубеж с польскими князьями.

Святополк, который сидел настороженный и внимательно слушал, как князь Владимир раздает уделы своим сыновьям, быстро встал и поклонился.

– А Мстиславу, иже сидит на столе в Тмутаракани, там и быти, – закончил князь Владимир.

Он умолк, сыновья тоже не проронили ни слова, казалось, князь сказал все, что хотел, сыновья же думали о том, что ждет их впереди.

– Вот и весь сказ, – закончил князь Владимир. – Запомните, сыны мои, в трудное время обращаюсь к вам, боюсь за Русь, но верю, вы будете опорой в землях, сбережете ее, не допустите, чтобы она распалась, будете блюсти ее целость и единство.

Позднее, до конца своих дней, князь Владимир вспоминал этот день и час, когда думал уберечь вместе с сыновьями Русь, позабыв о том, что сыновья ему уже чужие, потому что сам он не сумел уберечь своей семьи.

О замысле князя, конечно, сразу же узнал и епископ Анастас, в тот же день вечером он, как всегда, явился к Владимиру, долго говорил о церковных делах и устройстве Руси, а потом заметил:

– Добро учинил, княже, что посылаешь своих сыновей в земли. Даже у Христа были помощники – апостолы. На высоких горах стоит город Киев, но трудно тебе одному видеть всю Русь, будут сыновья в землях твоими глазами, мыслями, руками.

– Боюсь, епископ, что труднее всего придется их рукам, – ответил на это Владимир. – Смутное, мятежное время ныне на Руси, земля идет на землю, в самих землях разбой и татьба, всюду пожары.

– А ты пошли с ними помощников…

– Ты про кого говоришь?

– Думаю я, что каждому князю надлежит придать епископа, дабы каждая земля имела княжий стол и Божий престол, епархию… Князь и его епископ – великая сила, сим победите, княже!

– Князь и епископ – и в самом деле великая сила, – согласился Владимир. – А кого пошлем с сыновьями моими, отче?

– В Новгороде сидит Иоаким, – начал епископ. – Он будет правой рукой Вышеславу.

– Добро, – согласился князь Владимир.

Анастас, очевидно, уже знал, куда уезжают сыновья Владимира, думал над этим и потому говорил уверенно.

– С Ярославом в Ростов хорошо бы послать Иоанна, вель-ми ученый он епископ и тихий.

– Пошли, – сказал Владимир.

– Со Святополком в Туров может поехать Феодосии, он тверд в вере, спасался на горе Афон.

– А католиков знает?

– Он лютый враг папе и Польше…

– Ты, Анастас, не токмо епископ, но зришь дале, нежели бояре.

– Что я! – Анастас улыбнулся. – Наставник твой, пастырь овец…

Так, договорившись, они послали в Смоленск Мануила, в Волынь – Стефана; не только в Киеве церковь подпирала Гору, епископы и священники становились теперь рядом с князьями и в землях.

Сыновья выезжали в земли, Владимиру хотелось, чтобы они поскорее отправлялись и брались там за дело, впрочем,, они с радостью покидали Киев; пусть любой город, любая земля, лишь бы не Гора, не Киев, не отец и не мачеха Анна.

В скором времени в Киев прибыли послы польского князя Болеслава. Князь Владимир встретил их как друзей. Три дня на Горе шел пир, князь Владимир вместе с князем ту-ровским Святополком принимали гостей, перевары с медом, олом стояли на концах нового города и на Подоле, веселился весь Киев.

Потом Владимир отправил своих послов, а вместе с ними и Святополка в Гнезно, Болеслав, узнав, как принимали его послов в Киеве, захотел принять русов в Гнезно еще лучше.

Конечно, князю Святополку представилась возможность встретиться с княжной Мариной, необычайной красоты девушкой. Невысокая, но стройная, русая, с дивными голубыми глазами, певучим голосом, холеная, нежная, Марина приглянулась Святополку. Прошло немного дней, и он признался ей в любви; княжна Марина ответила тем же, нежной, хрупкой девушке пришелся по сердцу грубоватый и простоватый, но сильный, могучий туровский князь.

Свадьбу справили в Гнезно. Никого не беспокоило, что князь Святополк не католик.

Из Гнезно, не заезжая в Киев, князь Святополк направился прямо в Туров. Вместе с ним ехала его жена Марина с большой свитой, дружиной, с множеством священников и духовником.

Духовник был рад, что Святополк не заезжает в Киев – там его хорошо знали. Это он приезжал когда-то к князю Ярополку в качестве благовестника римского папы, а позднее к князю Владимиру как посланец князя Мешко.

Епископ калобрезский Рейнберн – это был он – ехал сейчас на правах духовного наставника княгини Марины, не отходил от нее ни на шаг, заботился о ней и всячески старался сблизиться со Святополком, проводя долгие вечера в гостиницах на Червенской дороге с молодыми, рассказывая князю всякую всячину либо что-нибудь у него выспрашивая.

Маринин духовник, епископ Рейнберн, выполнял наказ римского папы – сейчас перед ним открывалась широкая дорога на Русь.

Известие о том, что в Новгород едет сын Владимира Вы-шеслав, ошеломило и весьма взволновало посадника Доб-рыню.

С тех пор как Владимир уехал из Новгорода и после окончания сечи с Ярополком стал киевским князем, а потом и великим князем Руси, Добрыне и в голову не приходило, что в Новгороде может быть и будет когда-нибудь свой, новгородский князь.