Семен Скляренко - Святослав

– Отменяю, – не задумываясь, ответил Иоанн.

Тогда патриарх сделал знак, и служители распахнули врата святой Софии.

Сенаторы и патрикии хоть и поздно, но все же дождались: к вечеру новый великий папия Роман вместе с новым этериар-хом отворили серебряные врата Левзиака – император Византии Иоанн Цимисхий принял их в Золотой палате.

Как раз в то время, уже в сумерки, когда рабы подняли обезглавленный труп Никифора, лежавший на снегу у бронзовых фигур быка и льва, положили в деревянный ящик и понесли по оврагу в храм Апостолов, чтобы тайно похоронить в склепе, где покоилось тело великого Константина, как раз в то время безбородые надевали дивитиссий и багряную хламиду на императора Цимисхия, возлагали на его главу венец, обували в красные сандалии.

Иоанн был маленького роста, как и его предки-армяне, за что, вероятно, и назывались Цимисхиями1. Но когда логофет, отворив западные ворота Золотой палаты, впустил патрикиев и снаторов и они пали перед императором над, всем показалось, что он высок и грозен.

Иоанн Цимисхий опустился в западном приделе на золотой трон под выложенным мозаикой образом Христа – величественный, увенчанный золотой короной, в багряной хламиде.

– Многая лета! – пели за завесами два хора – из Софии и храма Апостолов.

И было забыто, что здесь, в Константинополе, в этом же Большом дворце, есть еще два императора – сыновья отравленного Романа и Феофано – Василий и Константин. Эти императоры были сейчас не нужны, многих лет желали только Иоанну.

"Цимисхай– маленький.

Он повелевает выбросить на рынки Константинополя как можно больше хлеба и вина, устанавливает на них низкие цены, вызывает одного за другим сенаторов и полководцев и каждому из них дает награду и назначение… Император Иоанн знает, кто его друг, а кто враг: Варду Склиру он надевает на грудь золотую цепь и назначает его начальником всего войска, Иоанну Куркуасу вручает золотую печать и велит быть начальником метательных машин, однако назначает нового друнгария флота, нового начальника этерии, нового великого папию.

Особые почести воздает император Иоанн паракимомену Василию, который неизменно был при императорах Константине, Романе и Никифоре и теперь останется при нем, но называет его не паракимоменом, а проэдром.

Новый император жестоко карает всех тех, кто был связан с императором Никифором, всех, кто может быть ему помехой. С обрыва бросают в море Льва Валента, привязав камень к его ногам; в ближайшую же ночь высылают на остров Лесбос брата убитого императора Никифора Льва Фоку, а сына его Варда и трех двоюродных братьев – в далекую Каппадо-кию, в Амазию.

Поздней ночью император Иоанн и проэдр Василий остались в покоях Буколеонского дворца одни. Отныне им всегда придется быть вместе. Проэдр Василий будет первым в синклите, он вместе с императором станет решать государственные дела, вместе жить в Большом дворце, на выходах станет сразу же за императором, выше всех магистров и препозитов, а ночью, когда император заснет, проэдр должен будет оберегать его покой и жизнь.

И хотя Василий был паракимоменом уже четвертого императора, а трем его предшественникам уготовил могилы, сейчас все это забылось. Они – император и его проэдр – в позднюю пору сидели в покое, окна и дверь которого выходили на море, упивались царящей во дворце тишиной и радовались своей победе.

В золотых кандилах горели свечи, освещая выложенные на стенах мозаичные изображения императоров, – все они вместе с женами и детьми, с молитвенниками в руках, подняв очи горе, суровые и молчаливые, шли вокруг всего покоя.

А внизу, на мягких ложах перед столом, на котором в кувшинах стояло вино, возлежали император Иоанн и проэдр Василий.

– Устал я очень, – произнес Иоанн. – Впрочем, кажется, со всем покончено.

– Мой василевс, – вкрадчиво ответил проэдр, – мы хорошо подготовились, предвидели все мелочи, потому я был уверен, что все закончится успешно…

– Последняя ночь была ужасной, – вспомнил Иоанн. – Но, слава Богу, она миновала, теперь мы можем отдохнуть.

Они вышли на просторный балкон, остановились возле увитой виноградом колонны и стали смотреть на море.

Буря, бесновавшаяся прошлой ночью, утихла. С Босфора веял теплый легкий ветерок. Море было спокойно, небо чисто, над самым горизонтом повис тонкий серебристый серп молодого месяца.

В его призрачном сиянии и при свете фара они увидели большой корабль, который выходил из-за мыса в море. Паруса на корабле были подняты, но ветер с Босфора едва веял, корабль шел очень медленно и, казалось, все не мог оторваться от берега.

Когда корабль проплывал мимо Буколеона, проэдр Василий сказал:

– Это твой дромон, василевс… Он направляется к Проту.

– И она на нем? – спросил император.

– Да, василевс, она там.

И хотя император и проэдр ничего не могли увидеть на корабле, но им обоим показалось, что они видят Феофано, будто она стоит на палубе дромона и смотрит на дворец, в котором еще только вчера была василиссою.

– Надо сделать так, чтобы она сюда никогда больше не вернулась, – сказал Иоанн.

– О василевс, она никогда больше сюда не вернется, – ответил Василий и даже улыбнулся.

А корабль с поднятыми парусами то появлялся в лучах фара, то исчезал в ночном мраке, уплывая все дальше и дальше -мимо Буколеона, мимо стен Константинополя, в темную даль, в неизвестность…

Так корабль и исчез, словно растаял в синей дымке Пропонтиды.

– Нет больше Феофано, – облегченно промолвил Цимис-хий, – но есть другой враг…

Он повернулся к городу и Галате, где над Золотым Рогом то там, то тут поблескивали огоньки, а вдали сливались с небом черные горы.

– Разве враг только один? – спросил проэдр Василий.

– Ты прав, – согласился Иоанн, и лицо его стало хищным и злым, – у нас с тобой немало врагов в Константинополе и даже в святой Софии. Беззубый, глухой Полиевкт, я скоро рассчитаюсь с тобой за то, что ты сделал сегодня. До каких пор императоры ромеев должны терпеть над собою власть патриархов?… Однако самый страшный наш враг ныне – Русь…

От Галаты дохнуло холодом.

– Только от отчаяния, – сказал Иоанн, – Никифор мог сделать то, за что мы сейчас должны расплачиваться. Зачем он послал Калокира к русам? Зачем дал им золото, чтобы шли на болгар? Не будь того, Святослав сидел бы сейчас в Киеве, а мы -здесь… Со временем же, собрав силы, мы постепенно покорили бы болгар и пошли на Русь.

– Это правда, – согласился проэдр Василий. – Это был неудачный шаг императора Никифора.

– Ты говоришь – неудачный? Безумный, глупый шаг, и только дурак Никифор мог это сделать! Подумай. – Иоанн вздрогнул. – Святослав захватил уже всю Дунайскую низменность, взял Дунаю и Плиску, идет к Преславе. Так он может дойти и до Константинополя.