Семен Скляренко - Святослав

Так вспомнила она и о голубятнях – надо было и для птиц запасти зерна, посмотреть, не повредил ли кто-нибудь стен.

К большой голубятне, построенной сразу за гридней, Ярина пришла на рассвете, когда еще все гридни спали: она не любила встречаться с ними – кроме брани да худого слова, от них ничего не услышишь. Поэтому Ярина тихо подошла к голубятне, поднялась по лесенке в закуток, открыла дверцу…

И вдруг она чуть не свалилась с лестницы, остолбенела, потом задрожала, потому что в сером утреннем свете увидела перед собою в каморке лицо, руки.

– Кто здесь? – прошептала Ярина, опасаясь, что это какая-то проделка гридней.

– Это я! – услышала она тонкий девичий голос.

– А ну, вылезай-ка! – сказала Ярина и стала спускаться по лесенке.

Следом за нею вылезла из закутка и спустилась на землю девушка, которой на вид было не больше пятнадцати-шестнадцати лет. На ней была одна только сорочка, подпоясанная веревкой, ноги босые, лицо немытое, волосы растрепаны.

Но было в девушке что-то такое, что сразу привлекло Ярину. Девушка была очень напугана, и Ярине стало жалко, что она ее так напугала. Понравилось Ярине и лицо девушки, ее большие карие глаза.

А еще, разумеется, ключницу заинтересовало, откуда взялась эта девочка здесь, где живут гридни.

– Подойди-ка поближе, девица, – сказала Ярина. Малуша подошла, но, как видно, перепугалась еще больше. Ярина заметила, что она дрожит всем телом.

– Ну чего ты боишься? – как можно ласковей продолжала ключница. – Я тебе ничего плохого не сделаю, иди-ка сюда.

Девушка приблизилась еще немного.

– Ты откуда? – спросила Ярина.

– Из Любеча, – ответила девушка испуганным, но звонким голоском.

– А как зовут тебя?

– Малка.

– Вижу, что малка. Ты чья?

– Добрынина.

– Зачем очутилась на Горе?

– Брат Добрыня привез.

В это время послышались шаги, и на тропинке показался Добрыня, несший седло. Увидев ключницу княгини Ярину, которую гридни, как и она их, недолюбливали, он хотел поздороваться и обойти ее. Но ключница была не одна, она с кем-то разговаривала. Ступив еще один шаг, Добрыня с трепетом душевным увидел, что разговаривает она с его сестрой Малушей. Он остановился как вкопанный – не хватало только, чтобы ключница узнала про его грех.

Но дело уладила сама Малуша. Увидев Добрыню, она опрометью бросилась к нему и спряталась за его спиной. Уверенная, что теперь ей уже ничто не угрожает, она поглядывала из-за спины брата на ключницу уже другими, лукавыми глазами.

– Послушай, гридень, – произнесла Ярина, – что это за девушка?

Добрыня положил седло на траву, вытер вспотевший лоб и сказал:

– Это моя сестра.

– Так почему же она тут? – Ключница указала на голубятню. Добрыня безнадежно махнул рукой и вытолкнул Малушу вперед.

– А что мне было делать? – указывая на девушку, спросил он. – Поехал я ныне в Любеч, сам оттуда, отец у меня там, мать, был дед Ант… да вот еще сестра Малуша… Приехал я, поглядел – деда Анта нет, помер от печенежской стрелы, все добро деда добрые дядья забрали, отец и мать голодные, нагие, и она вот, Малуша, пропадает. Ведь пропадет, пропадет, вижу, сестра. А я ее люблю. Ты не смотри, ключница, что она такая неухоженная, худая. Она хорошая сестра. Правда, Малуша? Ну, говори!

Малуша молчала, да и что она могла сказать?

– Вот я и привез ее сюда, – продолжал Добрыня. – Пускай, думаю, будет подле меня, на Горе. А потом уж, как привез, задумался: что же мне с нею делать? Работу найти, да где? Жить сестре надо, а угла нет. Вот и надумали с гриднями: пускай живет Малуша тут, на голубятне, вместе с птицами, а ест то, что остается в моей миске.

Ярина посмотрела на Малушу, которая стояла перед нею, опустив руки; теплая улыбка согрела лицо старой ключницы. Ей понравилось, что Добрыня так просто и откровенно рассказал ей про свою сестру, понравилась и сама девушка с большими карими глазами, пытливо смотревшая на нее.

И еще почувствовала Ярина, как болят у нее все кости, вспомнила разговор с княгиней Ольгой, подумала о том, что надо ей брать кого-то себе на подмогу, – очень скоро она и вовсе не сможет работать.

– А что, – задумчиво высказала она вслух свою мысль, – если бы я взяла твою Малушу ко двору? Там для нее работа найдется.

– Матушка ключница! – закричал Добрыня, забыв, что все гридни боятся Ярины и избегают ее. – Да если бы ты взяла ее ко двору, я бы век тебя благодарил, пока жив, до смерти!

– Не надо меня благодарить, – вздохнула Ярина. – Там, на дворе, девке тоже будет нелегко. Пока мала – не много работы будут с нее спрашивать, подрастет – много, ох много придется работать. А ты не боишься, Малуша, идти на княжий двор?

– Не боюсь, – тихо ответила девушка.

– Так приведи ее завтра пораньше ко мне, там возле терема есть каморка. Только обмой ее, чистую сорочку надень. Есть у тебя сорочка? – спросила она у Малуши.

– Есть сорочка! – радостно ответила Малуша, вспомнив про материнский узелок.

– Быть посему, – сказала ключница и пошла по тропинке обратно к терему.

Было еще далеко до рассвета, когда кто-то несколько раз толкнул Малушу в плечо. Не понимая, где она находится, кто ее будит, вздрагивая от холодного воздуха, продувавшего голубятню, она принялась обеими руками протирать глаза.

– Пойдем, Малка, скоро будет светать… – услышала она знакомый голос.

Только тогда Малуша поняла, что она на голубятне, вспомнила все, что с ней случилось, и особенно вчерашний день, когда они с братом говорили в саду о ключницей Яриной, и что Добрыня обещал ей утром привести сестру на княжий двор.

– Я сейчас… сейчас… – прошептала Малуша, вмиг вскочила на ноги, нашла в темноте узелок – материнский подарок, быстро надела чистую вышитую сорочку, обернулась плахтой, надела пояс, проверила, не выпали ли из ушей ее сережки с зелеными камушками, обулась в постолы и соскочила на землю, где уже ждал ее с нетерпением Добрыня.

– Ну, пойдем! – глухо сказал он.

Погода была неприветливая, пасмурная, серая. Из-за стен города, от Днепра, врывался пронизывающий тело резкий ветер, низко над Горой, касаясь крыш теремов, плыли тяжелые тучи, моросил дождь, с трав осыпалась холодная роса.

Но Малуша не обращала внимания на ветер и туман, мысли ее стремились к терему, где ей суждено было служить. Она представляла себе его высокие светлицы, княгиню Ольгу и разных князей в белых одеждах, в золоте, серебре, воображала множество вещей, названий которых не знала, и все это было высокое, светлое, сверкающее. Посреди богатства и блеска Малуша видела себя. Правда, она стояла где-то в уголке тонкой былинкой, если шла – никто ее не замечал, если говорила -голоса ее не было слышно.

– Ты слушайся Ярину, – тихо советовал, шагая впереди сестры, Добрыня. – Она жена могутная, сильная, у нее ключи от всех теремов – ключница самой княгини Ольги.