Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

– Видно, не зря ты последнее время к мулле ходишь, – помолчав, сказал Сайфетдин. – Это он научил тебя такому смирению?

– А тебе какое дело? – вскипел Кулсубай – Ты что – отец мне или брат? Чего ты ко мне пристал? Я звал тебя сюда? Звал?

– Ладно, остынь, – Сайфетдин махнул рукой и вдруг замер, прислушался к тихому по скрипыванию и шороху, точно за креплениями, не переставая, бегали крысы. – Слышите? Это земля движется!. Бросай свою кирку—и по шли!..

Он потянул товарища за рукав, но Кулсубай с силой вырвал руку и так толкнул Сайфетдина, что тот ударился спиной о стенку забоя.

– Ты что? Совсем рехнулся?

– Оставьте меня в покое! – крикнул Кулсубай. – Вы завидуете мне, что я хорошо в последние дни зарабатываю, или хотите поссорить меня с хозяином, чтобы он прогнал меня с шах ты!..

– Да что с тобой, Кулсубай? – Потирая ушибленную спину, Сайфетдин выпрямился, с удивлением глядя на товарища. – Тебя кем-то подменили другим!.. А Михаил еще просил меня – передай, мол, ему привет, расспроси его, как ему живется, – доброй души человек!.. Ни чего себе добрый! На друга с кулаками лезет!..

– А что мне твой Михаил? – хрипло дыша, выкрикнул Кулсубай. – Все, что он говорил, оказалось мыльным пузырем – лопнуло, и следа не осталось. Где его свобода, которую он обещал? Где привольная жизнь, чтоб мои муки кончились и я перестал думать о куске хлеба?

– Придет время, и все переменится…

– Хватит! Довольно кормить меня баснями! Что ни делай, бедняк—это бедняк, а богач – это богач!..

– Ты что же, перестал верить Михаилу? – спросил Сайфетдин. – Какая же ему выгода обманывать тебя. Разве лишний раз в тюрьме по сидеть за таких, как ты!

– Я его туда не прятал – он сам угодил! – неотступно и зло твердил Кулсубай. – Что мне проку от его речей? Может, он и добра мне хо тел, да только чем все это кончилось? И всегда так было и будет – у кого в руках плетка, тот и хозяин…

Он вдруг как-то обмяк, словно устал спорить, надел казакин поверх мокрой, прилипшей к телу рубашки и, разбрызгивая лужи под ногами, начал загружать глиной тачку.

– В последний раз прошу тебя, Кулсубай! – повысил голос Сайфетдин. – Подумай о детях! Выходи наверх, пока не случилась беда. С голоду не помрешь, поможем тебе понемногу.

– А меня и Шайбекович не оставит в беде, – упрямо стоял на своем Кулсубай. – Он хоть и большой начальник, наш управляющий а все же свой человек, мусульманин. Зашел как-то ко мне в землянку, денег на гостинцы ребятишкам дал…

– Ну, тогда понятно, – протянул Сайфетдин. – Если ты дружбу с самим Накышевым водишь…

– Ты что хочешь сказать, что я продался? – бросив лопату, закричал Кулсубай. – Уходи от сюда1 , пока цел! Видеть я вас не хочу! Тоже мне радетели!..

– Жалко мне тебя, Кулсубай, – вздохнув, проговорил Сайфетдин и повернулся к своим товарищам: – Пойдем по другим забоям, предупредим всех, а потом я сбегаю в контору к Сабитову и скажу, чтобы он поднимал людей на верх, пока не поздно…

Когда ушли Сайфетдин и его товарищи и шаги их заглохли в глубине штрека, Кулсубай вдруг почувствовал непомерную усталость. Ныла спина, отяжелели руки и ноги, и, казалось, не будет сил, чтобы подняться и взять кирку. Наплывала на глаза какая-то липкая, темная муть, точно застилало их черной слезой.

В забое висела чуткая, до звона, тишина, пробивали ее лишь монотонно и усыпляюще падавшие капли, да изредка откуда-то из дальнего забоя доносились глухие удары, скрежет лопат, потом снова все затягивала тишина.

Отдышавшись немного, Кулсубай растер ладонями бок, повесил на шею карбидную лампу и потянул груженную породой тачку в сторону ствола. Но не успел он сделать несколько шагов, как в глазах у него потемнело, голова пошла кругом, и он сел на землю, не в силах справиться с навалившейся слабостью.

«Может, зря я не послушался Сайфетдина?»—подумал он.

Дышать становилось все тяжелее, и, собрав остатки сил, он упрямо потащился вперед, но в дальнем конце штрека грохнул обвал, пламя лампы метнулось и погасло.

– А-а-ааа! – крикнул Кулсубай. – Помоги-те-е!

Он сразу задохнулся, точно рот ему заткнули кляпом, и он еле удержался на ногах. Он пробирался ощупью в темноте, спотыкаясь, падая, изредка принимаясь кричать, но опять горло схватывало удушье, подступала тошнота, и он думал, что еще минута-другая – и он свалится и больше не встанет. Но какая-то сила, неподвластная разуму, гнала его вперед.

Штрек весь сотрясался от грохота обвалов, и непонятно было, куда он бежал – к выходу, к клети, или совсем в другую сторону, но он уже не мог остановиться, охваченный страхом и отчаянием. В темноте он натыкался на шахтеров, тоже метавшихся в поисках выхода, он слышал хрипы, и стоны, и ругательства, кто-то падал, и люди подминали упавшего, волной прокатывались над ним, а откуда-то из глубины шахты плыл мощный гул и грохот, с треском ломались крепления, казалось, сама земля сдвинулась и плыла под ногами. Кулсубай ткнулся вдруг в стену, отшатнулся, упал, споткнувшись о чье-то тело, пополз на четвереньках, но за спиной точно взорвалось что-то, его окатило градом камней, и он упал. В кромешной тьме надрывно и страшно кричали люди, обезумевшие от ужаса:

– О аллах! Спаси меня!.

– Дети! Мои дети! Кто прокормит их!.. По жалей их, аллах!

– Стыд и позор на мою голову!.. Зачем я не послушал Сайфетдина, старый осел!..

Над головами трещала кровля, сыпалась порода, толстые столбы, поддерживавшие подхваты, медленно оседали и, как в масло, уходили в землю. Кулсубай это почувствовал, обхватив руками столб, но тут страшный удар опрокинул его навзничь, и он провалился в гудящую пустоту.

…Сайфетдин добежал до конторы и в дверях столкнулся с Сабитовым.

– Я был сейчас там… под землей! – запыхавшись и хватая инженера за руку, быстро за говорил он. – Я старый шахтер, и я чувствую – будет беда!.. Земля скрипит…

– Скрипит, говоришь? – Сабитов смерил его презрительным взглядом и тихо засмеялся: – Скажите, какой специалист выискался! Я знаю, чего ты добиваешься и кто тебя сюда послал! – Он посуровел и угрожающе поднял палец: – Смотри, неверный, достукаешься, если будешь служить на побегушках у русского бунтовщика и смущать тут народ!

– При чем тут русский? – отступая перед инженером и теряясь от его наглой усмешки, сказал Сайфетдин. – Михаил живет и работает на Кзжэнском заводе, а у нас вот-вот случится беда!.. Я слышу, как скрипит земля… Надо поднимать всех наверх, или мы опять будем хоронить своих товарищей, как в тот раз, когда был обвал…

– Уходи и не мути народ! – приказал Сабитов. – Земля весь год скрипит, и ничего, пока, слава богу, мы живы…