Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

– Что ж, агай… Если тебе некогда ждать, пока закипит самовар, давай тогда опрокинем по одной!

Галиахмет-бай держался с Хайретдином по-соседски, как будто они были ровней друг другу, и старик поборол свою робость, взял в руки хрупкую из синего тонкого стекла рюмку. Только бы не выскользнула из негнущихся пальцев эта дорогая безделица и не разбилась, вдребезги.

«И зачем он налил мне в такой наперсток, – подумал старик. – Было бы куда спокойнее и легче пить из простой чашки!»

Однако после первого же глотка, опалившего гортань, Хайретдин почувствовал себя свободнее и смелее. Ровно сидел он не в гостях у бая за полированным столом, в увешанной коврами комнате, а у себя в избе, с кем-то из своей родни и тянул одну рюмку за другой, и уже хмельно кружилась голова и просилась на язык песня.

Когда на столе очутилась вторая бутылка, старик расхрабрился до того, что взял сам граненый стакан от графина и налил в него водки.

– Я темный человек, Галиахмет-бай, – шаря руками по груди и с трудом подыскивая слова, заговорил он. – Не осуждай меня… Спасибо, что не побрезговал бедным мусульманином и посадил его рядом с собой за стол… Правильно я говорю? Если не так, ты останавливай меня – у меня дырявый рот, и из него могут выпасть даже зубы, а не то что худые слева!.. А золото – на что оно мне? Плевать я хотел на золото!.. Нам, бедным, оно не впрок пойдет… А тебе оно нужнее, чем нам, и, видно, так хочет аллах!.. Но почему он не услышал моей молитвы, когда я просил его за сына?

Он уронил голову на грудь и заплакал – тягуче и нудно, как ребенок, всхлипывая и размазывая кулаком слезы по лицу. Выпив, старик совсем ослабел. Да и кто знал, кроме него самого, что за один день он, может быть, постарел на несколько лет? Оборки его лаптей развязались, из-под серых холщовых штанин спускались измазанные глиной портянки, огрубевшие, потрескавшиеся от работы руки так дрожали, что еле удерживали на коленях черную засаленную шапку. Старик плакал, как у себя дома, не стыдясь бая, не заботясь, что слезы капают на бороду, и он смахивал их ладошкой на желтый сияющий пол.

– Отпусти меня, Галиахмет-бай, – ныл он. – Сын у меня лежит и в себя не приходит – пока лечил его злой дух… Погубил проклятый самородок… Не послушал меня, вот и поплатился!..

Он провел рукой по бритой голове, сгоняя с лысины муху, нахлобучил шапку, шумно высморкался в подол рубахи и встал.

– Погоди, погоди, кто кого погубил?

– Прости меня, старика, и сам не знаю, чего болтаю…

Хайретдин вовремя остановил себя и теперь быстро трезвел, уже страдая, что сказал лишнее.

– Может, меня кто погубить грозился? Говори! – допытывался Галиахмет-бай, нервно поигрывая золотой цепочкой от часов

Он снова усадил старика на стул, прошелся в мягких красных сапожках по ковру, придвинул кожаное кресло и втиснулся в него со своим большим, как пухлая подушка животом, застегнул на все пуговицы расшитый бисером камзол.

– Ты не бойся, Хайретдин, – тихо говорил он, следя теперь за каждым движением старика – Я как отец тебе, как брат… Мы люди од ной веры…

– Налей-ка, Галиахмет-бай, еще немного, – попросил Хайретдин. – А то сердце горит – нет сил терпеть…

Он залпом выпил целый стакан и, не став закусывать, вытер рукавом мокрые губы и пошел к двери на плохо слушавшихся ногах.

– Постой, старик! – Бай вскочил, вынул из нагрудного кармана ключ, отпер ящик стола и достал несколько хрустящих бумажек. – Я у тебя в большом долгу… Прими это от меня!

– Нет! Нет! – Хайретдин затряс головой. – Денег я не возьму! Я отдал тебе золото так, что бы хозяин горы не сердился на сына.

Он нарочно говорил громко, чтобы злой дух, если он находился где-нибудь поблизости, хорошо слышал его.

– Золото не мое – оно случайно в мои руки попало, и я отдал его тебе не за деньги! Оно твое, и ты распоряжайся им, как хочешь!..

– Может быть, думаешь, я обманываю тебя? – обиженно спросил бай. – Твой самородок потянул три с половиной фунта! В нем больше камня, чем золота!..

– Мне все равно, сколько он весит! Он твой, тебе лучше знать, на что он тебе нужен!..

Хайретдин снова двинулся к выходу, но Галиахмет-бай преградил ему путь.

– Послушай, старый… Давай по-хорошему, по-доброму… Я ничего не пожалею для тебя и твоей семьи – скажи только, где ты нашел этот камень?

– Не знаю… Я его не находил!..

Он опять чуть не прикусил свой болтливый язык, но Галиахмет-бай и так не поверил ему и затрясся от смеха.

– Ну и шутник ты!.. Он что же, самородок, сам тебе в руки прыгнул? Как кошка?.. Не морочь мне голову! Или ты сам собираешься открыть место и разбогатеть?

Теперь Хайретдин уже совсем протрезвел и жалел, что принес баю самородок.

«Ах, старый дурень, – подумал он, холодея от страха перед тем, что могло обрушиться на его сына, на него самого, на весь его род. – Ведь стоило мне сейчас сказать, что самородок нашел Гайзулла, и хозяин горы не пощадил бы никого!»

Видно, недаром Хайретдин видел нынешней ночью огонь во сне – не иначе как хозяин горы предостерегал его от новой глупости! И зачем нужно было тащиться к баю, всполошить весь поселок – не лучше ли было бросить этот проклятый камень в речку – и дело с концом! Неужели аллах навсегда лишил его разума, если он не додумался сам, что ему делать!

– Ну что молчишь, старик? – Голос бая был гневен. – Может быть, ты задумал обвести меня вокруг пальца! Ха! Ха!.. Лучше не хитри со мной, говори начистоту, и я не пожалею для тебя ничего – лошадь купишь, корову, новый дом построишь… Слышишь?

– Ладно, так и быть, скажу. – Старик опустил голову, потому что ему трудно было бы говорить неправду и смотреть человеку в глаза. – Самородок я нашел на берегу Кэжэн, недалеко от хутора Кундуза…

– Ты правду мне говоришь? – Галиахмет-бай ухватился за подол рубахи старика. – Смотри, аллах накажет тебя, если ты солгал!.. Значит, у хутора Кундуза?

Лицо бая было красным, пот блестел на щеках и стекал, как жир с жареного куска баранины.

– Если место добычливое – озолочу!.. А за самородок, считай, мы с тобой в расчете…

– Как? – испуганно вскрикнул Хайретдин. – Но я же не брал твоих денег!

– Да, ты не брал моих денег! – повторил бай и отступил от старика, важно сложив руки на груди, приосанившись. – Но разве тебе мало того, что ты сидишь со мной за одним столом и тебя угощает Галиахмет-бай?.. Разве не я велел выкатить бочку вина, чтобы весь поселок пил и гулял?.. Вот и считай, что за самородок ты получил сполна!..

– Аллах свидетель! Я не держал твои деньги в руках! – оробев, но, по-прежнему настаивая на своем, говорил Хайретдин. – Зачем ты говоришь неправду?

– Старик! – Галиахмет-бай нежданно повысил голос, и этот голос хлестнул Хайретдина, как плетка по лицу. – Ты, наверное, забыл, в чьем доме ты говоришь свои слова? Открой глаза пошире и посмотри, кто стоит рядом с тобой!.. Не я ли был твоим благодетелем все годы? Не я ли выручал тебя из беды, когда твои дети голодали и ты приходил ко мне за мукой?