Виталий Полупуднев - Митридат

– Я поднимаю эту чашу с искристым вином в честь и за здоровье нашего гостя, доблестного наварха Сервилия, и его соратников! – возгласил Махар.

Все с криками одобрения подняли чаши и выпили до дна.

И вот в этот торжественный час, когда Боспор и его властители ликовали по случаю победы римского оружия и окончательного падения и гибели Митридата, произошло нечто странное.

Все видели, как Фрасибул был вызван и поспешно покинул место за пиршественным столом. Это было бы неудивительно, ибо ему был поручен надзор за общим порядком во дворце. Но он через короткое время вернулся и, подойдя к ложу Махара, закрыл рот краем одежды и склонился к уху повелителя.

Что сказал Фрасибул, никто не слышал. Но все увидели, как наполненная чаша в руке царевича дрогнула, вино выплеснулось на его праздничный хитон. Махар поставил чашу на стол и обвел стены и потолок зала каким-то отрешенным взором. Так смотрят слепые. Действительно, он не видел в этот миг никого вокруг себя. Перед ним опять с ужасающей отчетливостью выступило коварное и жестокое лицо Митридата, который прожег его насквозь своими демоническими глазами. И усмехнулся язвительно.

Махар с усилием поднялся, свесил ноги и болтал ими, ища табуретку. Не найдя опоры, грузно соскочил на пол, пошатнулся и чуть не упал. Его поддержал Фрасибул. Всем стало ясно, что произошло нечто важное и неприятное.

Ход веселья, и так не очень бурного, нарушился. Гости недоуменно переглядывались, улыбки сошли с их лиц. Махар, опираясь на плечо верного советника, вышел в боковую дверь, ведущую во внутренние покои.

– Правитель почувствовал себя плохо! – сказал Фрасибул, повернув голову. – Он сегодня долго охотился и переутомился!

Через несколько минут Фрасибул вернулся и объявил:

– Правителю уже лучше! Он повелел продолжать пир под главенством наварха Сервилия! Как только головокружение пройдет, он возвратится на свое ложе за столом и примет участие в общем веселье!

Пир продолжался, но о большом оживлении не было и речи. Гости перешептывались, тянули вино без заздравных кликов и речей. Сервилий, казалось, не замечал пантикапейцев. Переговариваясь со своими людьми, он не брезгал чашей. Слушая шепот за столами, презрительно выпячивал нижнюю губу. Эта двусмысленная мина задевала архонтов за живое, казалась им оскорбительной.

– Похоже, он считает нас варварами? – пробурчал Парфенокл.

– Что ж, он недалек от истины, – кивнул головой совсем хмельной Атамб. – У каждого из нас течет в жилах немало скифской или сарматской крови!

Парфенокл недовольно засопел. Он счел замечание Атамба за колкость. Все знали, как гордится род Ахаменов чистотой своей милетской крови, сдобренной какой-то долей крови персидских царей. Но заглазно подшучивали над Парфеноклом и его родичами, считая это неправдой.

Махар, удалившись в свои покои, приказал ввести того, кто привез страшную весть. Фрасибул вышел и возвратился с купцом, который лишь чудом избежал кинжала пиратов, спасался от гибели на обломке корабля среди моря, был прибит к берегу волнами, обогрелся у рыбаков и добрался до Пантикапея на верховой лошади. Он был сильно измучен, еле стоял на ногах, провонял конским потом и морской тиной.

– Повтори то, что ты говорил полчаса назад – коротко приказал Махар.

Купец упал на колени и протянул вперед дрожащие руки. Заявил, что, видно, боги для того спасли его от неминуемой смерти, чтобы он смог привезти великому правителю Боспора важную весть!

Далее он сбивчиво поведал, что римляне потерпели неудачи, а царь Митридат жив, полон сил и боевой страсти. Он окружен преданными людьми, с которыми отдыхает сейчас в Диоскуриаде, наблюдая, как его стратеги набирают новое войско.

– В Диоскуриаде? – почти выкрикнул Махар. – Что же, он хочет продолжать войну?

Последний вопрос вырвался непроизвольно. Он не имел смысла, так как купец едва ли мог что-либо знать о замыслах и намерениях Митридата.

– В Диоскуриаде! – подтвердил купец, несколько удивленный тревогой, которую Махар не сумел скрыть. – А хочет ли он продолжать войну – мне неведомо! Но как известно, войска набирают и снаряжают обычно для войны, а не для охоты!

Не один Махар ощутил холодок в груди, когда стало известно, что Митридат не только жив, но и приблизился к Боспору. Логика событий подсказывала, что бегство страшного царя в Диоскуриаду не случайно. Он бежал туда, где еще сохранились подвластные ему земли и народы. И если придется отступать дальше, ему останется один путь – на Боспор!

– Выходит, что отец опять избежал решительного разгрома, сохранил часть войск и богатств, занял подвластную ему Колхиду, а главное – сберег свою голову!

Повторяя эти слова, Махар метался по дворцовым палатам, не находя места. Самые жуткие предположения, как призраки, преследовали его.

– Что же Помпей, этот новый римский герой?! – восклицал он в раздражении. – Почему Помпей медлит?

Этот вопрос мучил всех, кто боялся победы Митридата и со страхом думал, что удачливый царь не замедлит появиться на берегах Боспора Киммерийского. Он наградит верных и покарает предателей.

Лишь самые рассудительные сохраняли относительное спокойствие. Или старались показать это. Среди них и Фрасибул. Он успокоил Махара, резонно доложив ему, что приближается суровая зима, которая приостановит войну. Уже дождь и снег смешались в серых облаках и падали на землю мокрой кашей. А на юге сейчас ветрено и дождливо. Кто же начинает походы в эту пору года?.. Зима, как и ночь, время отдыха для любого войска, будь оно римским или понтийским!

– Да, ты прав, Фрасибул, – согласился царевич, вздохнув облегченно.

Навигация, и без того вялая, прекратилась совсем. Ее остановили холодные ветры, бури на море. Перестали поступать и новые слухи о делах заморских. Но всем мерещился страшный старик, что сидит в Диоскуриаде с мечом в руке и многозначительно поглядывает в сторону Боспора, готовя ему к весне новые испытания. Флот Сервилия ушел на зимовку. Но не в ближайшие порты, как того хотел бы Махар, а на юг, к теплым берегам Вифинии.

– Ничего, – убаюкивали Махара друзья и советники. – Пусть Митридат зимует на кавказском берегу, около горной речушки Харес! Место скучное, бедное хлебом! Весной Помпей пожалует к нему в гости и заставит его плясать!

– Говорят, – докладывал Фрасибул, как-то добывавший свежие новости, – что в войске Митридата голод и полный разброд! Местные племена и греки Диоскуриады не дают ему провианта. Воины едят умерших! И даже вшей – там это принято! Недаром тамошних горцев называют фтейрофагами – вошеедами!

У впадения реки Харес в Понт Эвксинский стоит город Диоскуриада, основанный милетцами. Это один из ранних очагов греческой колонизации на Кавказе, населенный потомками переселенцев из Эллады.