Франтишек Кубка - Избранное

На подавление сильных мятежей, вспыхнувших не только в Баварии, но и в округе Бамберга, Вайнгартене и Брегенце и еще ниже в Кемптене, король выслал несколько эскадронов, чтобы навести порядок. Кого они не порубили саблями, тех вешали на деревьях. В этих местах на деревенских площадях росли липы, и казненные висели на них до тех пор, пока выдерживала веревка.

Но Фридриха и прочих князей это утешило гораздо меньше, чем, скажем, случись пожар Мюнхена…

В Мюнхене Густав Адольф узнал, что Максимилиан и думать забыл о нейтралитете, а бежит из Регенсбурга к Валленштейну, который отнял у саксонцев Прагу, выгнал Арнима из Чехии и идет от Хеба через Верхний Пфальц го свежей армией. Максимилиан забыл, что некогда он приложил руку к отстранению Валленштейна от командования императорскими войсками. Теперь, когда Валленштейн снова стал генералиссимусом и двинулся на шведа, он готов был ему хоть в пояс кланяться, а заодно и помочь плести интригу на курфюршеском саксонском дворе. Что, если пьяница Юра в Дрездене передумает? Чехию он потерял. Почему бы ему не переметнуться и не преградить шведу дорогу через Тюрингию и Франконию? Швед окажется в ловушке, и все изменится к лучшему.

Максимилиан торопился покинуть Регенсбург. Валленштейн, наверное, обрушится на него с бранью и облает его. Но все это надо вытерпеть и пережить. А там посмотрим. Будем молиться деве Марии, чтобы черт взял шведа.

Густав Адольф видел, что приходит пора схватиться с Валленштейном. Оставив гарнизон в Мюнхене, раздав угодной ему знати княжества и города в Швабии и Франконии, он приказал вывезти все продовольствие и фураж из Баварии и небольшой частью армии встал перед Нюрнбергом. Имея богатый и верный город в тылу, он будет сильнее Валленштейна вместе с Максимилианом. А саксонца он припугнет, и тот будет сидеть смирно.

Фридриху пришлось тащиться в Нюрнберг. В военном лагере он оставаться не хотел, а уж тем более не желал ввязываться в какие бы то ни было схватки с Валленштейном. В конце концов, Валленштейн его, Фридриха, подданный, а с бунтовщиками не воюют. Бунтовщиков вешают на липах!

— Я получил письмо от вашего военного советника и представителя в саксонской армии графа Турна, — сообщил Фридрих по дороге в Нюрнберг Густаву Адольфу. — Он был в Чехии; граф приказал снять с мостовой башни в Праге головы казненных дворян, открыл протестантские храмы. Но это и все. Курфюрст Саксонский вывез из города пятьдесят возов мебели, картин, драгоценностей и дорогого оружия. Арним — предатель, как и Иоганн Георг. Валленштейн выгнал Арнима из Чехии. Вернее, он начал его теснить, а потом Арним убрался сам, чтобы угодить Валленштейну. Что вы намерены предпринять?

— Разобью Валленштейна.

— А если он соединится с саксонцем?

— Разобью обоих.

Фридрих замолчал.

Но Густав Адольф продолжал:

— Ваш граф Турн тоже заигрывает с Валленштейном. Быть может, даже предлагает ему чешскую корону. Вашу, господин брат. Я не верю в преданность Валленштейна императору. А Турн, разгневавшись на саксонцев, писал и мне. Мол, такой войне грош цена. А ко мне посмел обратиться словами Христа: «Петр, вложи меч в ножны…» Но я не отрубал прислужнику первосвященника уха, я снес голову антихристу. Тело его еще бьется в судорогах, но скоро оно замрет. Вы — маловеры, господин брат, и ваше чешское дворянство тоже.

— А как же Пфальц?

— Отправляйтесь добывать его хоть вместе с вашим Гамильтоном… ко всем чертям!

Густав Адольф выругался по-солдатски.

Фридрих отправился за ним в Аугсбург, через Дунай и в Донаувёрт и дальше, к Нюрнбергу.

Нюрнберг — город большой, красивый и богатый.

И Аугсбург тоже красивый, и шведскому королю он понравился. Король танцевал и веселился в зале для игры в мяч. Многие полагали, что Аугсбург будет Капуей нового Ганнибала {194} 194 …Аугсбург будет Капуей нового Ганнибала… — Падение ранее занятой карфагенским полководцем Баркой Ганнибалом (247 или 246—183 до н. э.) Капуи в 211 г. до н. э. знаменовало перелом в его походе против древнего Рима. .

Но Аугсбург не чета Нюрнбергу. Нюрнберг — вольный город вот уже несколько столетий. В городе мощная крепость и храмы такие, о каких в других городах и не мечтали. Живут там богатые купцы. Немецкие, голландские, итальянские. И один из братьев Календрини, которые ссужали Фридриха деньгами. Господин Тухер — тоже богач и варит славное черное пиво. В Нюрнберге нет большой реки и море далеко, а Пегниц — смешная маленькая речушка. Но нюрнбержцы разбогатели без реки и без моря. Они продают и дают деньги под проценты чуть ли не всему свету. Они спесивее венецианцев и хитрее генуэзцев. Нюрнберг славится художниками и искусными ремесленниками. Здесь настроено множество прекрасных домов и прелестных маленьких домиков. Сапожник тут был знаменитым поэтом {195} 195 Сапожник был тут знаменитым поэтом… — Имеется в виду немецкий поэт Ганс Сакс (1494—1576), уроженец Нюрнберга, с 1520 г. — мастер сапожного цеха. . Дюрер и еще многие другие писали здесь великолепные картины. Женщины — кровь с молоком, а теперь сюда съехались герцогини, княгини и супруги генералов шведского короля, они разъезжают по узким улочкам в огромных каретах, заходят в лавки золотых дел мастеров, кружевников и меховщиков, смотрят, покупают. И шведская королева тоже, она выбирает себе жемчуг. Густав Адольф ей не мешает. Пусть, мол, порадуется.

В Нюрнберге было весело, и Фридрих кланялся прекрасным дамам. Писал своей Herzallerliebste в Гаагу:

«Перед Нюрнбергом расположились два военных лагеря. Один — шведский, другой — герцога Фридландского. Нюрнберг готов для Густава Адольфа разбиться в лепешку. Город навербовал ему новые полки, помог укрепить лагерь, поит и кормит его солдат, удивляясь их дисциплине. Швед убежден, что побьет Валленштейна, если дело дойдет до сражения. Но Валленштейн избегает прямой схватки — либо боится шведа, либо собирается взять его измором. При этом посылает нам доказательства своего уважения. Жаль, что ты не со мной. Если бы армии сразились, это было бы как в рыцарские времена. Мы вместе наблюдали бы с укреплений за этим поединком и награждали бы победителя аплодисментами. Но я не могу позволить тебе отправиться в непосильное для тебя путешествие, пока мы не выиграли войну».

Но война выиграна еще не была, а в Нюрнберге началась дизентерия. В шведском лагере под городскими стенами смерть косила солдат тоже. Герцогини, княгини и жены генералов попрятались по домам. За городом в полях, где крестьяне не успели убрать урожай, фураж забирали шведы, веймарцы, гессенцы и валленштейновские хорваты и жгли деревни. По ночам раздавались выстрелы, но сраженья все не было. Один раз Густав Адольф попытался начать его в том месте, которое лазутчики сочли самым слабым в укреплениях Валленштейна. Немцы пошли на штурм первыми, но тут же бежали от обрушившегося на них огня валленштейновских солдат. Из окопов поднялись было финны, но пушки Валленштейна заставили их прижаться к земле. Шесть атак было отбито, самому королю осколком оторвало каблук с сапога. Две тысячи убитых остались лежать в поле между лагерями шведа и Валленштейна.