Борис Камов - Рывок в неведомое

— Расскажите, какие при штабе порядки, — попросил Голиков.

— Поют «Боже, царя храни». Жена полковника Макарова проводит беседы, что России опять нужен царь, потому что без него безобразия и разор. Есть в лесу и правила: «Белый партизан не говорит грубых слов», «Белый партизан не обижает мирных жителей, не отнимает их имущество». А что они на самом деле творят в деревнях, вы знаете лучше меня.

— Про Ивана расскажи, — попросила Аграфена.

— Иван Николаевич говорит только тихим, ласковым голосом. Но что бы он ни говорил, все замирают. Он может ласковым голосом подозвать, чтобы наградить перстнем, и может таким же голосом объявить жестокое наказание.

— А как выглядит Астанаев?

— Он хакас. Носит бородку. Ходит тихо, крадучись. А зыркнет — так в душе все обваливается. Ему служат и старики, и маленькие дети в селах. Последнее время он что придумал. Захватит, допустим, Аркадий Петрович, вас. Привезет в лес, а родне говорит: «Если желаете, чтобы я Аркашу выпустил, узнайте мне то-то». И вся родня старается. Только выпускает он редко. Чаще говорит: «Это неинтересные новости. Старые». И люди уходят ни с чем.

— А если мы пойдем с вами на ту поляну, — сказал Голиков, — вы не вспомните дорогу?

— Я в тайгу больше не хожу. Но вам, Аркадий Петрович, помогу. Поговорю с одним человеком. Если договорюсь, сообщу Груне.

Гонец

Голиков с Никитиным приехали в Чебаки. Их сопровождали восемь кавалеристов.

Последнюю неделю в окрестностях Чебаков часто появлялись мелкие группы соловьевцев. То с ними сталкивались красноармейцы, то их видели местные крестьяне.

Правда, заметив красноармейцев, «горные партизаны» старались уйти, не вступая в бой. Но Голикова удивил такой случай. В селе Фыркал трое бандитов, забрав коня с подводой и пять мешков хлеба, оставили расписку, что конь с санями будет возвращен через три дня, а взятый «в долг» хлеб — осенью. Расписка была за подписью полковника Макарова. Надо полагать, она была заготовлена заранее. Однако сани и конь действительно были через три дня возвращены вместе с пустыми мешками.

Что все это означало: хитрость, перемену тактики или запоздалое намерение Соловьева вернуть доброе расположение крестьян?

Предположим, размышлял Голиков, что Соловьев желает помириться с местным населением. Для чего? Чтобы облегчить добывание провианта или чтобы привлечь в свой отряд добровольцев?

Понять все это, сидя в Форпосте, было сложно. Вот почему Голиков с Никитиным отправились в Чебаки. Здесь они провели совещание с командиром местного отряда Иннокентием Стрыгиным и его бойцами, но уяснили из разговора мало и поздно вечером легли спать.

Стрыгин распорядился постелить гостям на втором этаже штаба.

Голиков задул огонь в керосиновой лампе. Натягивая на себя ворсистое одеяло, он блаженно подумал, что будет спать, пока не выспится. Но их с Никитиным сон оказался коротким. Посреди ночи раздался тревожный конский топот. Потом он резко оборвался, кто-то спрыгнул на землю возле штабного крыльца, и мужской взволнованный голос произнес:

— Где командир?

— А какой командир тебе нужен? — переспросил часовой.

— Любой — только поскорей!

Голиков быстро оделся и спустился вниз.

Было начало третьего. Как доложил часовой, Стрыгин пошел проверить посты (такой порядок Голиков завел во всех своих гарнизонах), и Аркадий Петрович оглядел ночного гостя. У крыльца стоял высокий парень лет двадцати. При свете луны было видно, что он одет в черное драповое пальто с бархатным воротничком и серую заячью шапку с длинными ушами.

— Товарищ, пойдемте со мной, — пригласил его Аркадий Петрович и провел в свой бывший кабинет, который теперь занимал Стрыгин. — Я начальник второго боевого района Голиков. Кто вы?

Гонец снял шапку, вытер ею красное, с легким пушком на щеках лицо.

— Я с рудника «Богомдарованного», — ответил парень. — Моя фамилия Донников. Я заведую Домом культуры. Управляющий рудником товарищ Дюпин просил передать, что вчера, в пятом часу дня, на рудник налетела банда. Она забрала все золото, двенадцать килограммов триста восемнадцать граммов, и все продукты на складе. Продуктов было мало. А бандиты, видать, изголодались и начали шарить по квартирам рабочих. Забрали все до крупинки и увезли. Сегодня утром даже детям не из чего будет сварить кашу.

— Сколько на руднике рабочих? — спросил Голиков.

— Да народу-то у нас много, но дали всего пять винтовок. Управляющий просил: «Добавьте хотя бы еще десяток!» Ему отказали. Мол, для охраны рудника хватит. И пятеро наших рабочих отстреливались. Но патронов тоже дали мало: по тридцать штук. Скоро кончились. Соловьев захватил наших стрелков. Согнал народ, объявил, что троих приговаривает к казни, и велел своему помощнику Чихачеву отрубить им головы. Чихачев почему-то заробел. Тогда Соловьев выхватил свою саблю, двоим отрубил головы, третьего тяжело ранил. И они ускакали.

— Сколько было бандитов?

— Товарищ Дюпин велел передать: шестьдесят человек. И на подводах у них стояло три пулемета. Два станковых, один на ножках, ручной.

«Как же можно было дать на рудник всего пять винтовок? — подумал Голиков. — Армия сокращается. Винтовками забиты все арсеналы. Готовя налет на рудник, Соловьев рассчитывал на серьезное сопротивление. Иначе бы он не взял пулеметы. А тут всего пять винтовок. И как теперь можно вернуть эти двенадцать килограммов золота, которыми мы расплатились за чью-то глупость? Я не говорю уже о людях, которых не вернуть, и о продуктах, которые бандиты увезли».

— Товарищ Дюпин сказал, что в ответ на бандитский налет мы намоем другие двенадцать килограммов, но он просил прислать бойцов для охраны рудника и помочь с доставкой хлеба.

— Хорошо, — ответил Голиков. — Один не уезжайте. Утром поедете с отрядом. А сейчас пойдемте поищем, чем вас покормить.

Голиков не знал, что с бывшим заведующим Домом культуры Василием Донниковым они в конце 20-х годов встретятся, будут вместе работать в Архангельске, в редакции газеты «Правда Севера», и на всю жизнь останутся близкими друзьями.

Положение осложняется

Ограбленный рудник принадлежал к числу самых золотоносных. До 1917 года им владел Иваницкий. А началась история рудника с того, что один старый охотник, который сроду не держал в руках золотой монеты, нашел увесистый самородок и принес его мелкому дельцу Федулову. Тот сказал, что это медный колчедан, и подробно расспросил, где «колчедан» был найден.

— Ты верный человек, — похвалил Федулов простодушного старика, — я тебя награжу.

И подарил два ведра спирта, фетровую шляпу, штуку плиса на штаны и широкий пояс...