Борис Камов - Мальчишка-командир

Город был невелик, и добрую половину жителей Голиков знал в лицо. Он помнил физиономии купцов, приказчиков, сидельцев в лавках, целовальников из трактиров, рабочих с фабрик. Помнил в лицо и даже по фамилиям многих выздоравливающих солдат из лазарета, пленных австрийцев, часть которых сочувствовала революции и Советской власти. Это все облегчало наблюдение.

На четвертый или пятый день, под вечер, Голиков заметил рослую мужскую фигуру в темном пальто и новом картузе. Мужчина нес в руке докторский саквояж.

Аркадий прогуливался по той стороне улицы, что прилегала к перелеску, а мужчина с саквояжем шел по противоположной. Он неутомимо и споро отмерял шаги, словно ему предстоял еще долгий путь. И вдруг, повернувшись, нырнул в дверь кафе «Черная кошка», которое помещалось в двухэтажном доме с балконом. Дверь звякнула колокольчиком и закрылась. Голиков остановился. Он не знал, что делать: войти в кафе, ждать на улице? Бежать к Марии Валерьяновне? А что, если человек с саквояжем тем временем уйдет?

Раздумья Голикова прервал еще один прохожий в длинной солдатской шинели, с котомкой за плечами и хромовых, до блеска начищенных сапогах. Солдаты таких не носили. Правда, на базаре можно было купить какие угодно, даже красные сафьяновые, но сапоги, в которых шел человек с котомкой, были сшиты по ноге. И, одевшись солдатом, незнакомец не забывал их каждый день чистить ваксой и полировать бархоткой.

«А этот куда пойдет?» — с беспокойством подумал Аркадий.

Человек с котомкой остановился, словно желая разглядеть, тот ли перед ним дом, который ему нужен, а на самом деле мгновенно оглянулся и тоже толкнул дверь кафе.

«Надо бежать к Марии Валерьяновне, — понял Аркадий. И заволновался: — А если они уйдут? Как их тогда искать?»

Тут Аркадий заметил худенького, невысокого реалиста. Мальчишка буквально волок большую, как чемодан, папку для нот. Голиков узнал одноклассника и своего аккомпаниатора, сына зубного врача Адьку Гольдина. Адька жил на соседней улице, в просторном деревянном доме, известном по множеству фотографий, которые печатались в газетах и журналах: находясь в ссылке в Арзамасе, этот дом арендовал Алексей Максимович Горький. Адька по этому поводу сильно воображал. Но сейчас Аркадий обрадовался Гольдину.

— Адька, — крикнул он, — ты чего такой печальный?!

По привычке Гольдин насторожился: его часто дразнили, а случалось, и били, но по лицу Аркадия он увидел, что Голиков рад ему, и Адька заулыбался.

— Да училка по музыке: «Мало работаете... с вашими способностями...» — начал рассказывать Гольдин.

— Не грусти, Адька, — перебил его Аркадий. — Хочешь кофе с пирожным?

— Хочу! — весело засмеялся Гольдин: он любил и понимал шутки.

— Идем в кафе!

— Да ты что?.. Откуда у тебя деньги? — Взгляд Адьки стал отчужденным и подозрительным.

— Отец прислал, — соврал Аркадий. — Да одному идти неохота. Идем, угощаю.

Они пересекли улицу. Аркадий толкнул дверь в кафе и поманил Гольдина. Тот несмело двинулся за ним.

Помещение было небольшое. Голиков сразу приметил незнакомца с саквояжем и второго, в надраенных сапогах. Они сидели в офицерских кителях без погон в компании, которая собралась за двумя сдвинутыми столиками. Несмотря на дороговизну, перед ними поблескивали графинчики с водкой, стояла рыба, икра, колбаса. Аркадию сильно захотелось есть. И даже Адька, которому жилось посытней, не мог оторвать взгляда от пирующей компании.

Приятели отыскали свободный столик в углу. К ним тут же подошел официант.

— Что прикажете?

— Два кофе с пирожными, — ответил Аркадий. Он бы заказал что-нибудь посущественней, но не знал, что здесь сколько стоит.

Официант вернулся с двумя чашечками натурального кофе и двумя тарелочками с настоящими эклерами. Адька продолжал недоверчиво улыбаться. Ему казалось, что Аркашка сейчас расхохочется, вскочит и убежит, а его оставит. Но Голиков подвинул одну чашечку Гольдину, другую взял себе, размешал сахар и, показывая на пирожные, произнес:

— Ешь!

— А ты знаешь, сколько сейчас стоит кофе с пирожным? — на всякий случай спросил Гольдин.

— Какая тебе разница? Я плачу, — ответил Аркадий, которому нужно было любой ценой задержаться в кафе, и он смело надкусил свой эклер.

Пирожного на чистом сливочном масле Голиков не пробовал, наверное, года два. Он мигом доел эклер, потому что был очень голоден, после этого принялся за кофе.

Снова звякнула дверь. Вошел мужчина в шинели без погон и в офицерской фуражке. Вся компания, которая сидела за сдвинутыми столиками, дружно встала и вытянулась.

— Добрый вечер, господа, — произнес вошедший. Он был старше всех, с седыми, коротко постриженными усами.

Вошедший отдал подлетевшему официанту шинель, о чем-то негромко заговорил с человеком, у ног которого стоял саквояж (Аркадий не расслышал ни одного слова), после чего компания поднялась и скрылась в комнате за буфетом.

— Адька, — сказал Голиков, — я скоро вернусь, ты посиди до моего прихода.

— Я так и знал! — воскликнул потрясенный Гольдин. На глазах его появились слезы. — Не останусь! Я с тобой...

— Сиди! Я вернусь и рассчитаюсь, — тихо, но жестко ответил Аркадий. — Честное слово, я вернусь.

Аркадий побежал к базарной площади — там теперь помещался Совет. Марию Валерьяновну он не застал, но зато дежурил Женька.

— Женька, — почти с порога крикнул Аркадий, — в кафе «Черная кошка» собрались офицеры! К ним пришел еще один, с седыми усами. И они шепчутся.

— Минутку! — сказал Женька и стал накручивать ручку большого деревянного телефона, висевшего на стене. — Штаб? Это Евгений Гоппиус. Пошлите патруль в кафе на Большую. Там люди, которых мы ждем. Сведения совершенно точные.

— Деньги мне нужны, — сказал Аркадий, когда Женька повесил трубку. — Заплатить за кофе с пирожными. Два кофе, два эклера.

— Ты что, с барышнями ходишь по кафе, а Совет плати?

— Я не с барышней — я с Адькой Гольдиным. Из него официант уже, наверное, душу вытряхивает.

— Ничего, когда мы всех там заберем, им будет не до пирожных.

— Официант ни при чем, ему надо заплатить.

— Нет у меня денег, — ответил Женька. — Получил сегодня, купил мешок картошки — вот и все мое жалованье. Считай, что кофе с пирожными — экспроприация у буржуазии.

— Я без денег не пойду. Если бы я отбирал фабрику у Мочалова — другое дело. А я съел пирожное, значит, я должен заплатить.

— Чтоб тебя муха укусила! — закричал Женька. — Это революция, а не рождественская елка! — И выбежал в соседнюю комнату.

Оттуда он вернулся с несколькими ассигнациями.

— На! Можешь съесть еще один эклер. Только беги. Там уже скоро будет патруль.

Когда Аркадий ворвался в кафе, несчастный Гольдин сидел перед пустой чашкой, а с него не спускал глаз официант, который опасался, что Адька тоже убежит, не заплатив.