Дэвид Гилман - Бог войны

Лорд Марлдон снова рассмеялся.

– Я скучаю по твоему отцу. Пожалуй, мне бы следовало получше познакомиться с его сыном. – Улыбка уступила место выражению, которое Томас счел за печаль, когда взор господина обратился к его брату. – По крайней мере, с тем, который может меня потешить и ответить, когда к нему обращаются.

Отойдя от огня, сэр Гилберт встал, поглаживая одного из псов, сидевших обок. Блэкстоун бросил на него быстрый взгляд, толком не зная, как ответить на эту реплику, но сэр Гилберт не выказал виду, что юноша обязан отвечать. Томас ощутил, что его испытывают.

– Милорд, мой брат силен и трудится многие часы, так что его безмолвие – к выгоде для его светлости, ибо трудится он, не жалуясь.

– Добрый ответ, но он так буровит меня взглядом, что мне не по себе.

Блэкстоун коснулся плеча брата. Отрок обернулся к нему, и Томас, подняв палец, коснулся чуть ниже собственного глаза и развернул ладонь в успокоительном жесте. Кивнув, отрок застыл недвижно.

– Вы идете на войну, Блэкстоун. Король Эдуард скликает армию. Вербовщики рядов идут по стране, с рыцарями заключают соглашения, а латники и вольные люди должны отправляться послужить своему королю. Людей из моих имений будет школить сэр Гилберт, и вы облачитесь в мои цвета.

Прямолинейность комментария его светлости застала Томаса врасплох. Всему его миру суждено круто перемениться.

– С кем мы будем биться? – с запинкой полюбопытствовал он.

– Кабы ты уделил побольше внимания прокламациям, развешанным шерифом во граде, то прекрасно знал бы. Король и Парламент утверждают, что французы намерены отказать ему в правах на земли во Франции. Война еще не объявлена, но это будут французы. Как всегда.

Блэкстоун знал о слухах, ходивших в последние месяцы, и о том, что люди короля скупают зерно и скот, но мысль о том, что его возьмут и пошлют воевать, ему в голову даже не закрадывалась. Его повседневная жизнь и без того – борьба за выживание.

– Тебе надлежит знать, Блэкстоун, о своем отце. Я дал его семье свою защиту. Это был мой долг перед ним, а о большем он и не просил. Когда топор отрубил мне ногу, он наложил турникет, спасший мне жизнь. Он нес меня в безопасное место много миль. Я был едва в сознании. Это он вылил горящую смолу на обрубок, чтобы запечатать рану. И я любил его за это. Сомневаюсь, что во всем королевстве был более преданный присяжник.

– Он мне не сказывал, – вернулся к Томасу голос.

– Ты не знал, потому что он присягнул хранить молчание. Кабы было ведомо, что я потакаю вашему семейству, сие породило бы куда большее неприятие, нежели уже выказанное против твоего братца.

Сердце Блэкстоуна забилось сильнее, будто в панике, как в тот раз, когда камнелом прибежал сообщить об обвале. В голове зароились ужасающие воспоминания и видения тела отца, раздавленного камнями.

– Он всегда чтил вас, милорд. Он всегда возносил молитвы за ваше благополучие и долгие лета, – ответил Блэкстоун, чувствуя, как бремя лояльности ложится на плечи все тяжелее.

Лорд Марлдон кивнул, и голос его смягчился от искреннего чувства.

– И я чтил его, как никого другого. Я сделал его вольным человеком, и когда король призывал своих ветеранов на войну, я платил за избавление его от сей обязанности. Обеспечив добрую цену за шерсть овец твоего отца, я поспособствовал тому, чтобы он мог заплатить за твое ученичество. Когда же обвал в каменоломне унес его жизнь, я не забыл данного ему обещания и ограждал его сыновей от посягавших на их землю.

Блэкстоун стоял, оглушенный и онемелый, как его безмолвный брат.

– Но теперь ты должен попытать собственную судьбу, Томас. Твой король нуждается в тебе. Моя жизнь на исходе, и я свой долг исполнил. Теперь ты исполни свой.

Томас поглядел на сэра Гилберта снова, и на сей раз тот кивнул. Владыка поместья умирает. И покровительство умрет с ним вместе.

– Мы послужим вам верно, милорд, как служил бы мой отец, – произнес Блэкстоун.

– Только ты, Томас, – покачал головой лорд Марлдон. – От твоего брата на войне проку никакого. Мы пошлем его к монахам, они приставят его к работе и смогут защитить от насмешек.

– Францисканцы пекутся о бессловесных животных, – добавил сэр Гилберт. Томас сграбастал младшего брата за руку, и тот поглядел на него с испугом.

– Он может сражаться. Он лучший лучник в трех графствах.

– И ему четырнадцать лет от роду, Иисусе милостивый, – вставил сэр Гилберт. – Он глух и нем!

Блэкстоун положил ладонь Ричарду на грудь, дабы утолить страх, который прочел в глазах отрока.

– Он слышит не так уж плохо, сэр Гилберт. Господин, он чувствует дрожь барабанного боя и силу труб. Крики и громкие голоса сотрясают воздух. Он трудился бок о бок с отцом и со мной с той поры, как научился ходить. Я не ведаю человека, способного потягаться с ним силой. Его взор острее шила. Он выпускает больше стрел за минуту, чем любой из виденных мной людей, способных натянуть лук.

– Моложе пятнадцати мы на войну не посылаем, – грубо оборвал сэр Гилберт, раздосадованный упорством Блэкстоуна.

– Я его опекун, милорд, как и вы были попечителем моего отца и его сыновей, – он понимал, что аргументы у него на исходе. – Поглядите на него. Неужели он выглядит на свои лета? Ко времени урожая он будет достаточно взрослым. Разве кто-нибудь в этом усомнится?

Лорд Марлдон и его латник на минутку примолкли.

– У него нет усов на лице, – наконец сказал сэр Гилберт.

– И гусиный пушок на голове, – не растерялся Блэкстоун. – Другие примут его, каков он есть. Уж лучше он будет сносить издевки солдат и будет при мне, нежели будет порот монахами за то, что взрыхлил их морковные грядки не так, как им по нраву.

Лорд Марлдон надолго натужно закашлялся. Сэр Гилберт поспешно наполнил кубок вином и поддержал трясущуюся длань господина, помогая поднести чару к губам.

– Иисусе благий! Хотелось бы мне, чтобы мы с твоим отцом могли окончить жизни, как надлежит мужам, нежели быть сокрушенным, как муравей, или сожранным живьем изнутри, – с присвистом просипел старый воин. Он отдышался. – Ждите на дворе. Я приму решение. Господь благослови тебя, Томас Блэкстоун. Всегда помни, кем был твой отец, и чти его память. Ступай.

Блэкстоун почтительно склонил голову, и брат последовал его примеру.

Когда двери за ними закрылись, лорд Марлдон утер с губ кровь вперемешку с вином.

– Чендлер покушается на их землю, и я сомневаюсь, что сумею его остановить. Послать ли отрока вместе с братом?

Сэр Гилберт налил вина и себе.

– Он как вол. Сомневаюсь, что обвал, сгубивший его отца, возымел бы такое же действие на него. И, по-моему, коли его допечь, мало не покажется.

Он сделал изрядный глоток, гадая, нужно ли его господину ведать его мысли о Блэкстоуне. Все едино, выбора нет. Момент предписывает честность.