Юлия Верба - Одесская сага. Нэцах

А Женя молча осмотрит нового зятя и после, с глазу на глаз, выдаст дочери свой вердикт:

— Долго искала? Да на него все бабы будут вешаться! Чистый павлин.

— И шо теперь? — выдаст свой фирменный ответ Нилка.

Через год Павлик напьется в хлам с мужиками на Первомайской демонстрации и продолжит праздновать, не переставая, аж по десятое. Но самое страшное, что в таком состоянии он заявится на завод и устроит драку с начальником цеха, который на него неправильно смотрел и неуважительно обращался. Нила уговорит уволить ее фронтовика «по собственному», и страдающий от жесткого похмелья и неприятного начальства Пава перейдет тем же наладчиком в чулочно-носочную артель на плосковязальные станки. Перейдет и обидится на весь мир. А Нилка останется на заводе у обидчиков.

Сашка Ильинский вдруг стал вставать и выходить из дому на полчаса раньше. Тайна открылась через неделю, когда Сансаныч подзадержался и вышел вместе с сыном.

— Пап, подожди минутку! Сейчас такое будет!

И действительно — по Канатной в сторону технологического института с бодрым фырканьем проехал какой-то забавный темно-голубой недомотоцикл с очень важным зрелым мужчиной, восседающим на нем, как Иван-дурак на Коньке-Горбунке.

— Папа, что это? — с восторгом прошептал Сашка.

— Тю! — рассмеялся Ильинский. — Это же мотороллер! Никогда живьем не видел — только в журналах. А вот водителя знаю — это твой тезка, Александр Васильевич, профессор, между прочим, и завкафедрой в технологическом. Что-то там по мельницам и элеваторам.

Сашка с завистью смотрел вслед модному профессору:

— Да зачем ему такой? Он же старый! Он на «Волге» должен ездить, раз профессор!

Ильинский расхохотался:

— Это что значит старый? Мы с ним практически ровесники, между прочим!

— Ну, папа, ты бы разве на таком катался?

— Конечно!

— Ой, а давай купим!

— Да где ж мы его возьмем? — хитро улыбнулся Сансаныч.

— Да у профессора своего спроси, а потом маме скажи — она же все что угодно может достать!

— Так! Мать не трогай! И вообще — посмотрим на твою учебу. Вот будешь отличником по всем предметам, тогда я посмотрю, можно ли у Деда Мороза такое попросить!

— Буду! Буду!

— Вот и поглядим. А я пока в свой немодный «москвич» пойду — опаздываю уже.

Ильинский улыбался — первый советский мотороллер «Вятка» был действительно очень красивым. Еще бы — Вятско-Полянский машиностроительный завод в качестве прототипа просто «скопировал» легендарную итальянскую «Веспу», которая после выхода в пятьдесят третьем «Римских каникул» моментально стала самым модным транспортом. «Римские каникулы» дойдут до советского проката только через три года, но о новом мототранспорте уже писали в журналах и газетах. И свежеиспеченная «Вятка» из первой партии в Одессе появилась именно у профессора Одесского технологического института им. Сталина Александра Панченко. Где, как и за сколько он добыл такой дефицит — он не рассказывал и ежедневно являлся предметом восхищения и любой зависти всех одесситов.

А уже к концу осени «Знамя коммунизма» отрапортует в рубрике «Новости»: «Одесский автомобильный магазин «Укрспортторг» получил первую партию мотороллеров «Вятка-150». В тот же день все 10 машин были проданы. Первыми обладателями мотороллеров стали заслуженный артист УССР Михаил Водяной (в этом году как раз вышла киноэкранизация «Белой акации», где он сыграл Яшку-буксира) и начальник электростанции станции Одесса — Главная т. Тененбаум и др. В первой половине декабря магазин получает еще 40 мотороллеров «Вятка-150».

Ильинский прочтет и заулыбается — Санька действительно старался и был одним из лучших учеников класса. Значит, заветную игрушку (а Сансаныч, положа руку на сердце, тоже хотел мотороллер) оба мужчины получат под елочку.

Женя деловито оправила подол, пристегнула спущенные чулки и, присев на рабочий стол, закурила.

— Не возражаете, Леонид Моисеевич? — бросила она через плечо, с которого очень продуманно небрежно сползала черная кружевная бретелька комбинации. Высший шик. Черного белья в СССР в природе не существовало в принципе. Как Женя ночью тайком трижды красила добытую шелковую белую комбинацию и лифчик заодно с руками анилиновой краской, и тушью к счастью и, главное, сохраненному здоровью, не знал никто из семьи.

— После того, что на нем сейчас было, уже нет, — заведующий стоматологией Гольденберг заботливо накинул Женьке на плечи белый халат. — Не простудитесь, Женечка Ивановна.

«Не обольщайся, не настолько я разгорячилась за эти десять минут», — подумала Косько, но промолчала и, затянувшись, насмешливо посмотрела на своего обожателя и начальника. Жизнь налаживалась. Ее теперешняя должность главного бухгалтера в районной стоматологии это, конечно, не Ксюхины обороты, но выживать больше не надо, на хлеб с маслом хватает. А к ее юбилею, который через неделю, главврач Леонид Моисеевич сделал царский подарок.

Женька после первой примерки ухмыльнулась — надо же, как в детстве, своими руками!

— Рибка моя, золотыми вот этими рученьками, — уточнил Моисеевич, демонстрируя свои тонкие и невероятно умелые пальцы.

Фарфоровые зубы и золотые коронки — произведение искусства, созданное Гольденбергом для Евгении Косько, — по стоимости были практически автомобилем «москвич» во рту. Правда, на них не уедешь. Ну и ладно. Женька благосклонно, как должное, принимала подношения, не обращая внимание на завистливый шепот молодых смазливых медсестер. Главный бастион и самый ценный кадр стоматологической поликлиники из всего доступного и готового бабьего царства выбрал эту старую суку. Да от нее ж папиросами разит сильнее «Красной Москвы»! Да ей же на пенсию скоро!

Но и Гольденберг разменял седьмой десяток. И с Женей, в отличие от юных красоток, у него было даже серьезнее, чем он хотел. После многолетних неудачных ухаживаний и намеков она в прошлом году сама пришла вечером с месячным отчетом в его кабинет и закрыла дверь на ключ. И набросилась с такой одержимостью, что он только успел снять очки.

— Кажется, меня только что изнасиловали, — скажет Леонид Моисеевич, поднимаясь с пола.

— Сам виноват. Давно нарывался, — по-мужски ответит Женька.

Роман был сугубо служебным, несмотря на попытки Гольденберга встречаться в более комфортных местах и не только для секса. Вот и сейчас он сидел за рабочим столом и обращался к Женькиной попе:

— Я могу прийти поздравить двадцать второго домой?

— Нет, — не поворачиваясь, отвечала Женька.

— Но почему? Я твой начальник!

— Вот и поздравляй на работе, грамоту, там, вручи почетную, гвоздики. Можешь премию выписать.