Алексей Волынец - Неожиданная история мира...

Исчерпывающую характеристику подлобных настроений оставил в своём донесении в МИД Российской империи от 29 марта 1914 года русский посол в Стокгольме Анатолий Неклюдов: «Два противоположных течения господствуют ныне в жизни Швеции. С одной стороны, старинное и тесно сплоченное шведское дворянство питается воспоминаниями времен Карла XII. Трудно представить себе, как жива здесь память о Нарве и Полтаве, о Гангуте и Гогланде… Шведское дворянство сплотилось ныне вокруг трона, сочувствуя всецело настроениям прусского юнкерства, мечтает о создании такого войска, которое при благоприятных обстоятельствах дало бы потомкам Левенгауптов и Горнов добрый случай вынуть из ножен старые заржавевшие палаши. К воззрениям дворянства примыкает большинство лютеранского духовенства, значительная часть состоятельного крестьянства, университетский мир в лице большинства профессоров и даже студентов. Но рядом с ним окрепли и другие течения. Швеция все более становится страной промышленною… Влиятельные капиталисты и финансовые деятели – сторонники нейтралитета, и даже антимилитаристы».

Действительно, романтикам шведского «империализма» противостояли прагматики, хозяева бурно развивавшегося шведского капитализма. К началу XX века Швеция стала развитым промышленным государством, с экономикой, тесно связанной как с Англией, так и с Германией. И борьба этих двух направлений – «активистов» и сторонников нейтралитета – предопределила двойственность и неопределённость политики Швеции в августе 1914 года.

«Активисты» в Стокгольме осенью 1914 года, требуют войны с Россией…

Нейтралитет на грани войны

2 августа 1914 года в Швеции была начата мобилизация армии и флота, особое внимание уделялось приведению в боевую готовность береговой обороны – именно против России. Тема «русской военной угрозы» была важнейшим мотивом политики шведских «активистов».

Постоянный состав шведской регулярной армии был невелик – около 25 тысяч, но после мобилизации Швеция с населением свыше 5,5 миллионов человек могла поднять численность армии до 400 тысяч. Шведский военный флот насчитывал 10 приспособленных к действиям в Ботническом заливе броненосцев, 1 современный крейсер и полсотни миноносцев – существенно уступая российскому Балтфлоту, он, тем не менее, в союзе с германскими ВМФ мог стать серьёзным противником.

Поэтому 2 августа 1914 года командование русским Балтийским флотом серьёзно рассматривало вопрос о превентивном ударе по шведским кораблям, если будет выяснено что Швеция не станет соблюдать нейтралитет. Действительно, вопрос с нейтралитетом в Стокгольме тогда лишь обсуждался и очень жёстко – в тот же день, 2 августа шведский министр иностранных дел Кнут Валленберг (по совместительству один из крупнейших шведских банкиров) грозил английскому послу, что Швеция вступит в войну на стороне Германии, если Англия вмешается в конфликт на стороне России.

Одним словом, в первые дни августа 1914 года Швеция стояла на грани открытого вступления в мировую войну. С большими сомнениями и колебаниями правящая элита Стокгольма отвергла этот геополитический соблазн – 3 августа правительство Швеции всё же приняло решение о провозглашении нейтралитета.

Однако колебания продолжались еще трое суток и лишь 6 августа декларация о нейтралитете была обнародована. При этом шведский министр иностранных дел Валленберг в тот же день поспешил навестить германского посла и конфиденциально сообщил ему, что нейтралитет Стокгольма «будет благожелательным к Германии».

Кнут Валленберг, глава МИД Швеции в годы Первой мировой войны

Решение о шведском нейтралитете в конечном итоге предопределила экономика – национальное богатство Швеции тогда в основном обеспечивала высокоразвитая металлургическая промышленность, которая зависела от импорта английского и германского угля. Но из Англии угля поставлялось 90 %, а из Германии всего 10 %, поэтому симпатизировавшие немцам шведы были вполне готовы вступить в войну с Россией, но предпочли не вступать в войну с Англией…

Тем не менее, всю осень 1914 года в Петербурге откровенно боялись, что Швеция, пользуясь удобным случаем, попытается взять исторический реванш и вмешается в войну. Главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич прямо заявлял, что вступление Швеции в войну станет «катастрофой» и надо «всеми силами избегать всего того, что могло бы обострить» русско-шведские отношения.

К декабрю 1914 года в Стокгольме увидели, что европейская война вдруг превратилась в совсем не романтическую затяжную бойню без конца и края. Соблазн ввязаться в такую войну сразу исчез, и шведы начали демобилизацию увеличенной в августе армии и даже отказались от германского требования минировать против английских подводных лодок свои берега пролива Эрезунд, соединяющего Атлантику с Балтикой.

В итоге Россия, заметив шведскую демобилизацию, перебросила половину своих войск из Финляндии на германский фронт под Варшаву. В связи с этим немецкий кайзер Вильгельм II устроил настоящий скандал шведской королеве Виктории, когда та в самом конце 1914 года посетила Германию.

Но к тому времени шведы уже окончательно решили оставаться вне войны, зарабатывая большие деньги и выгоды на нейтралитете. В том же декабре 1914 года по инициативе шведского короля Густава V в шведском городе Мальмё состоялась встреча всех трёх королей Скандинавии. Норвежский Хокон VII, датский Кристиан X и шведский Густав V согласовали свою позицию – всеми силами «оставаться вне войны».

Последним всплеском шведского военного энтузиазма стало лето 1915 года, когда в момент наибольших успехов германского наступления против России в шведском парламенте «активисты» открыто требовали вступить в войну на стороне Германии, чтобы «вернуть Финляндию». Однако тут уже активно выступил против крупный шведский капитал, наживавшийся на нейтральной торговле.

Бизнес по обе стороны фронта

Нейтралитет к тому времени стал потрясающе выгодным. Швеция активно торговала по обе стороны фронта, благодаря военной конъюнктуре выручая огромные деньги. Швеция и до войны была основным поставщиком железной руды в Германию, но после августа 1914 года объем продаваемой немцам руды вырос в два раза. Сталь из шведской руды обеспечила производство трети всего оружия, произведённого Германией за годы Первой мировой войны.