Алексей Волынец - Неожиданная история мира...

На фоне крайне тяжелого, местами катастрофического положения в воевавших странах, французам, немцам или русским ситуация в Швеции показалась бы верхом благополучия, но шведский историк описывает её с нотками трагизма: «Нормирование коснулось почти всех важнейших продуктов, между прочим картофеля и гороха. Суррогаты стали более разнообразны: свекла, рожь и корни одуванчика заменили кофе, различные цветы употреблялись в качестве чая, для курения пользовались листьями черной смородины, веревки и мешки делались из бумажных отходов, керосин был заменен карбидом, были испробованы все заменители мыла…»

Стокгольм, 1917 год, демонстрация протеста против дефицита продуктов…

Последняя операция шведской армии

1 марта 1918 года правительство Швеции заключило с Англией соглашение о ввозе в страну продовольствия в обмен на гарантии. что оно не будет перепродано в Германию. Более того, Стокгольм согласилась передать половину своего торгового флота в аренду Англии и США. Фактически это означало полный англо-американский контроль за внешней торговлей Швеции.

После этих соглашений с «Антантой», отношения Берлина и Стокгольма не были разорваны лишь потому, что шведы пропустили через свои нейтральные воды германские суда, высадившие десант в Финляндии. Чуть ранее, в конце февраля 1918 года шведская армия провела последнюю в своей истории войсковую операцию, высадившись на ранее принадлежавшие России Аландские острова, расположенные между Швецией и Финляндией.

В начале 1918 года несколько сотен шведских офицеров, под командованием полковника шведской армии Харальда Ялмарссона в качестве полуофициальных «доброворльцев» активно поучаствовали в финской гражданской войне на стороне «белых». Шведский полковник Ялмарссон стал генерал-майором финской армии.

Не смотря на некоторые сложности с продуктами, которые в 1917-18 годах испытывали наиболее бедные слои шведского общества, выгодный нейтралитет обернулся золотым временем для шведского бизнеса и шведской промышленности. Пока большие страны Европы миллионами убивали своих граждан в окопах, в Швеции шёл бум торгово-промышленных акционерных обществ – лишь в 1916 году их было учреждено почти две тысячи, в пять раз больше, чем в период самой высокой довоенной рыночной конъюнктуры. Число крупных финансово-промышленных монополий в Швеции за годы Первой мировой войны увеличилось на треть.

О сверхдоходах отдельных шведских бизнесменов свидетельствует пример одного из шведских контрабандистов, задержанного англичанами в 1916 году – в течение шести месяцев он заработал 80 миллионов долларов (в ценах начала XXI века) на перепродаже в Германию купленного в Англии каучука.

Государственный золотой запас Швеции с 1914 по 1918 год увеличился почти в три раза. Более чем в три раза выросла стоимость ценных бумаг шведских акционерных обществ, а сбережения рядовых шведов в частных банках за годы Первой мировой войны выросли в среднем в полтора-два раза. Уже в конце 1918 года шведский «риксдаг»-парламент одобрил законы о 8-часовом рабочем дне, всеобщем избирательном праве, сокращении срока военной службы и повышении заработной платы.

Швеция и до войны, благодаря развитой металлургии и химической промышленности, считалась по европейским меркам зажиточной и развитой в социальном плане страной. Достаточно сказать, что всеобщее начальное образование в Швеции было введено почти на век раньше, чем в нашей стране. Годы Первой мировой войны добавили к этому благополучию огромный золотой бонус, позволив за счёт прибылей на чужой крови начать строительство знаменитого «шведского социализма».

К февральской революции 1917 г. финансовая система Российской империи подошла далеко не в блестящем состоянии. Мировая война уничтожила не только «золотой стандарт» – серебро и медь тоже не пережили потрясений затянувшегося на годы конфликта. Если в 1914 г. в России отчеканили 536 тыс. серебряных монет номиналом 1 рубль, то в следующем году не более 5 тыс. При этом золотая и серебряная монета стремительно исчезали из оборота – напуганный мировой войной обыватель спешил прятать её, сохранить на чёрный день… И этот «чёрный день» неумолимо приближался.

Чудовищные военные расходы заставили царское правительство включить на всю мощь «печатный станок» – с июля 1914 г. по февраль 1917 г. количество бумажных денег в России увеличилось с 1,6 млрд. до 9,1 млрд. руб., почти в 6 раз! «Бумажная» инфляция неизбежно деформировала и металлическую монетную систему – из-за роста цен возник дефицит серебряной и медной мелочи. Столичный монетный двор уже не справлялся с огромными объёмами чеканки копеек, и с 1915 г. царское правительство даже заказало изготовление 10 и 15-копеечных монет в Японии из дешевого китайского серебра.

Не лучше обстояла ситуация и с медью, к тому же, в отличие от серебра, этот металл постоянно требовался военной промышленности во всё возрастающих объёмах. Полную серию всех номиналов царских медных копеек последний раз отчеканили в 1915 г., в следующем году из-за инфляции прекратили выпуск «полушек», мельчайших монет в полкопейки и четверть копейки. Этот номинал существовал на Руси со средних веков, но мировую войну не пережил.

Впрочем, ту войну не пережили вообще все копейки в привычном виде – царское правительство в итоге начало их не чеканить, а печатать на бумаге. Бумажные копейки ввели в оборот 25 сентября 1915 г. Сначала их печатали на оборудовании для почтовых марок, они и выглядели как привычные марки для наклеивания на конверт с лишь незначительно изменённым дизайном.

Но вскоре их стали печатать как полноценные купюры – под именем «казначейские разменные денежные знаки» они выпускались номиналами от 1 до 50 коп.

В отличие от бумажного рубля такие бумажные копейки было куда легче подделать – уже к началу 1917 г. рынок наводнили фальшивки, изготовленные как преступниками, так и германскими спецслужбами. Однако немецкие подделки имели одну характерную деталь – оборот подлинных бумажных копеек содержал мелкую надпись «Имеет хождение наравне с медной монетой», тогда как на немецких подделках стояло «Имеет хождение наравне с банкротством монеты». Такие бумажные копейки являлись не только фальшивыми деньгами (малограмотные крестьяне не различали правильную и искаженную надпись), но и настоящим психологическим оружием, подрывавшим доверие к денежной системе России.