София Волгина - Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Прошло много времени. Вырос, возмужал и уже постарел тот самый маленький красивый мальчик Саша Рибопьер, который с детства часто бывал в гостях у самой императрицы. Он оставил свои мемуары о ней. Среди прочего он писал:

«Ах, славное то было время, и как глупо старались время это впоследствии унизить. Каждый чувствовал себя на своем месте. Высшее общество далеко было не то, каким оно сделалось впоследствии. Все крепко держались друг за друга. Нелегко было в общество попасть: нужна была для этого особенная милость Государыни или особенныя личные качества… В былые времена, чтобы принадлежать ко двору, нужно было быть именитого рода, нужно было быть хорошо воспитану и, наконец, иметь состояние. От этого число придворных было крайне ограничено. Кроме первых и вторых чинов, было всего 12 действительных камергеров в чине генерал-майоров и 12 камер-юнкеров в чине бригадиров или статских советников. Они постоянно дежурили при Государыне и Наследнике, составляя их ежедневное общество. Благодаря этому, их хорошо узнавали, оценивали и могли каждаго назначить в гражданские сановники, военачальники: ибо, чтобы быть в числе придворных, никто не покидал того поприща, к которому готовился. Принадлежность ко двору, носить красные каблуки и иметь свободный доступ к Государыне считалось выше всего. Граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин уже в чине генерал-аншефа, был крайне польщен, получив камергерский ключ. Граф Александр Андреевич Безбородко, министр и Андреевский кавалер, принял звание гофмейстера (а это токмо второй чин двора) как величайшую милость. Фрейлин было тоже всего 12. Получить шифр Императрицы было блаженством целой семьи…

Милость Екатерины вела к успехам, богатству, чинам, одним словом, к Фортуне. Сколько блестящих положений в свете она создала! Завоеваниями своими она обогатила тех, кто верно служил ей; в завоеваниях этих она черпала средства для вознаграждения усердия и талантов и не могла сделать из них более благороднаго употребления. Новая Россия, отторгнутая у Турок, была голою степью; Императрица, раздав земли в том краю, обратила его в одну из самых прекрасных областей Империи.

Лицо, облеченное милостью Государыни, выводило из ничтожества всю свою родню, которой уже тогда принадлежали по праву и богатства, и места, и знаки отличия, и общее уважение. Обожание Монархини было до того сильно развито в то время, что милость ея давали лицам, ею облеченным, неоспоримыя права на внимание и почет общества. Разумеется, бывали злоупотребления, но где их не бывает? К многочисленным качествам Екатерины надо присоединить редкий, и едва ли не самый полезный для подданных, в государстве самодержавном, талант избирать и находить достойных сотрудников. Никакое царствование не представляло так много замечательных людей по всем отраслям государственной деятельности. Екатерина имела редкую способность выбирать людей, и история оправдала почти все ея выборы Перечесть всех нет возможности… Бывали и при ней более или менее храбрые фрондеры, но, тем не менее, человек облеченный ея милостью, был полновластен. Кто не жил в то время, не может составить понятия о том, каково было положение князя Потемкина, или даже князя Зубова. Перед ними преклонялись не из подлости, а по уважению к выбору Государыни, по той религиозной привязанности, которую все к ней ощущали.

Екатерина, столь могущественная, столь любимая, столь восхваляемая при жизни, была непростительно поругана по смерти. Дерзкие сочинения, ядовитые памфлеты распространяли на ея счет ложь и клевету… Вскоре вошло в моду позорить ту, которую принц Де-Линь так метко прозвал Екатериной Великим. Долг каждого Русского, даже каждого человека любящего правду — не токмо защищать память ея против ругательств, на нее направленных, но еще громко воздать хвалу, подобающую ея высоким качествам. Если даже она не вполне свободна от упреков, все же, как женщина, как Монархиня, она вполне достойна удивления. Славу прекрасного ея царствования не мог затмить ни один из новейших Монархов. Чтобы в этом убедиться, стоит токмо сравнить, чем была Россия в ту минуту, когда она вступила на престол, с тем, чем стала она, когда верховная власть перешла в руки Павла I. Предводительствуя воинственным народом, она была победительницей всегда и везде, на море и на суше. Она присоединила к Империи богатейшие области на Юге и Западе. Как законодательница, она начертала мудрые и справедливые законы, очистив наше древнее уложение от всего устарелого. Она почитала, охраняла и утверждала права всех народов, подчиненных ея власти. Она смягчала нравы и всюду распространяла просвещение. Вполне православная, она, однако, признала первым догматом полнейшую веротерпимость: все вероисповедания были ею чтимы, и законы, по этому случаю изданные ею до сих пор в силе. Одним словом, она кротко и спокойно закончила то, что Петр Великий принужден был учреждать насильственно…

Красивейшие здания Петербурга построены ею. Эрмитаж с богатейшими его коллекциями, Академия Художеств, Банк, гранитныя набережныя, гранитныя облицовка Петропавловской крепости, памятник Петру Великому, решетка Летняго Сада и прочее — все это дела ее рук. Если судить о Екатерине, как о женщине, то и тут надо признаться, что ни одна женщина не соединила в себе толико превосходных качеств. Возвышенный ум, чувствительное и сострадательное сердце, мужественная твердость характера, увлекательная прелесть, тихий и ровный нрав, благородство, изящное обращение, внушающая и в тоже время чарующая наружность. Меня не ослепляют ни мое к ней уважение, ни глубокое чувство признательности, и не токмо я не отвергаю огулом все то, в чем ее упрекают, но даже в иных случаях и сам нахожу, что она была неправа.

…Что касается до окончательного раздела Польши, Екатерина в нем гораздо менее виновата, чем Пруссия и Австрия, которыя не имели ни малейшего повода к неудовольствиям, тогда как Императрица, не упоминая уже о старинных спорах между Польшею и Россиею, должна была требовать удовлетворения за Варшавския убийства.

…Ее упрекают в том, что она лишила сына престола и всю жизнь содержала в опеке. Но Павлу не было и семи лет, когда умер его отец. Регентство повлекло бы за собою смуты, которых следовало всячески избегнуть. Екатерина мудро поступила, приняв венец, который ей предлагали, и вся Россия заликовала, узнав об том. Сев на престол, она уже не могла его покинуть. Быть может, ей следовало отречься от престола при совершеннолетии сына; но кто из Русских посмеет ее в этом упрекнуть? Краткое царствование Павла слишком оправдало опасения Екатерины в этом отношении. Любимою мечтою ея было передать верховную власть внуку своему Александру Павловичу, воспитанием которого она сама занималась. Государственная польза, которая всегда руководила всеми действиями Екатерины, на этот раз не вполне ее оправдывает…