София Волгина - Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Графиня Варвара замолчала, ожидая, что скажет государыня. Екатерина, паки махнула рукой, дескать: продолжай. Головина, получив разрешение, повела свой рассказ далее:

— Приехав во дворец и, быв там чудесно принята, мне показали прекрасный сад, прелестные виды, предложили хороший обед, после чего я сыграла партию в шахматы с каким-то господином.

Она запнулась, засим скромно молвила:

— Я, рассказываю вам подробно, как вы просили, Ваше Величество…

— Очень хорошо, Варенька! А как там генерал-аншеф Петр Пассек?

— Неплохо устроился, — заметила с ехидцей Королева. — Теперь он генерал-губернатор Могилевского наместничества.

— Раньше там наместничал, ныне покойный, граф Захар Григорьевич Чернышев, — печально напомнила подругам и фрейлинам Екатерина. — Жена его, урожденная Анна Родионовна Ведель, племянница Пассека.

Протасова тоже печально ввернула:

— Безвременно ушел граф Захар. Таковой красавец, а Ведель — вредная дама, Боже упаси! Еще сто лет проживет…

Все помолчали.

— Ну, продолжай, девонька, — не вытерпела Перекусихина. Варвара, взглянув на государыню и получив разрешение взглядом, рассказала о прибытии в Кременчуг, коий показался ей весьма грязным городом, затем надобно было переехать через реку Буг. Чему весьма удивилась Екатерина, коя хорошо помнила, что город показался ей весьма достойным в пору ее посещения его два года назад. Варвара смущенно пожала плечами.

— Ваше Величество, — дерзко вмешалась Протасова. — Сейчас война. Много чего изменилось. А наша Варварушка, чаю, уже у цели: вот-вот, подъедет к месту назначения, и в скорости, мы окажемся во дворце князя Потемкина, не так ли графинюшка? — с улыбкой испросила она.

— Да, — согласно кивнув, оживилась графиня. — Стало быть, еду я, еду, а на душе тоскливо. Направо я видела бесконечную равнину, без деревьев, без человеческих жилищ, естьли не считать нескольких казачьих постов. Медленно проезжая мимо одной из хижин, я услыхала, Ваше Величество, радостные крики: «Да здравствует Екатерина Великая! Да здравствует наша мать, дающая нам хлеб и славу! Да здравствует Екатерина!». В окно я увидела офицеров с бокалами. Их слова как бы пригвоздили меня к месту, я не могла наслушаться их. Настроение сразу поднялось.

Графиня Головина задержала дыхание, прижав руки к груди, и посмотрела на слушательниц: глаза Протасовой и Перекусихиной смотрели на императрицу, выражая восхищение и полное обожание Екатериной Алексеевной. Сама же императрица смотрела на рассказчицу с материнской нежностью.

— Благодарение вам, голубушка, за то, что все примечаете и так любите меня!

Она подала ей руку. Графиня Варвара почтительно подошла к ней. Императрица обняла ее.

— Ну, довольно на сегодня, милая графиня. Остальное, самое интересное, в следующий раз. Договорились?

— Конечно, Ваше Величество, как токмо изволите приказать. С пребольшим удовольствием!

Уходя с императрицей, Марья Саввишна, бросив жалостливый взгляд на Голицину, заметила:

— Вид безрадостных бессарабских степей был совершенной новостью для бедной молодой графини. Воображаю, как ей было тоскливо.

Екатерина возразила:

— Зато как порадовали ее на краю земли возгласы русских офицеров!

Записки императрицы:

Доложили мне, между прочим, что в доме нашего Дон Гуана, графа Безбородки живет Ольга Дмитриевна Каратыгина, кою он называет не иначе как Ленушка. Якобы она родила от него дочь Наталию.

Вечером, перед сном, Платон Александрович вдруг заговорил о женитьбе своего брата Дмитрия. Понятно: ее любимец желает от императрицы достойный подарок для новобрачных.

— Кто же его избранница?

— Прасковья Александровна Вяземская.

— Дочь обер-прокурора?

— Она самая.

— Достойная партия!

Екатерина подумала, что, наконец, несимпатичные дочери ее верного прокурора начинают выходить замуж. В прошлом году, вышла замуж за графа Толстого, старшая из четырех сестер, названная в честь нее, Екатериной.

— Прасковья, пожалуй, самая приятная на вид девушка.

Платон фыркнул:

— Да уж! На мой взгляд, одна из ее сестер, Анна, похожа на мою обезьянку.

Екатерина была такого же мнения, но вслух оного не произнесла.

— Как ни странно, милый мой Платоша, сия Анна в позапрошлом году вышла первой из сестер замуж за неаполитанского посланника герцога Антонио Мореска Серра-Каприола.

Платон паки фыркнул:

— Еще бы! Девица с таким приданным! Держу пари, сей итальянец такой же, как моя мартышка.

Екатерина, улыбнувшись, полюбопытствовала:

— Прасковье сейчас лет восемнадцать?

— Да. Дмитрий на шесть лет ее старше.

— Что ж повезло ей. Дмитрий — прекрасный человек!

И в самом деле, Дмитрий Александрович, таковой же замечательный красавец, как и все в семье Зубовых, знатно отличался в своем семействе: не было в нем никаких амбиций, довольно молчаливый, обходительный, не выпячивающий себя, он показался Екатерине самым умным из них.

— Отпразднуем свадьбу здесь во дворце? Она ведь моя фрейлина.

Зубов сделал сожалительное лицо:

— Хотелось бы, но мать ее, княгиня Елена Никитична, желает учинить свадьбу в своем дворце на Итальянской улице, а венчать в собственной усадебной церкви.

— В церкви «Кулич и Пасха»… Давно я там не была. А дворец у них весьма достойный. Бывал ли ты у них?

— На днях, — небрежно ответствовал Платон. — Интерьер дворца великолепен, на мой вкус.

— Что ж, моему обер-прокурору осталось позаботиться теперь о счастье своей последней дочери, Варваре Александровне.

— Слыхивал, что за ней ухаживает датский посланник, барон Розенкранц.

Екатерина удивилась осведомленности любимца.

— Вот как! Великолепно! Дай-то Бог! Наконец, решив дела семейные, князь Вяземский сможет отдавать все свои силы делам государственным.

Платон Александрович возразил:

— А мне, государыня-матушка, показался он весьма нездоровым человеком. В чем душа держится. Худой, какой-то помятый.

— Что ж ты хочешь, Платоша! Ему уж шестьдесят три года. А на своем посту он более четверти века. Не каждый выдержит таковой труд!

Платон неопределенно пожал плечами.

— Согласен, матушка! Тяжелую государственную работу, не каждый выдержит!

Екатерина, потрепав его черный чуб, ласково молвила:

— То-то же, Платон Александрович! Всякий родится, да не всякий в государственного человека годится!

Императрица Екатерина Алексеевна искренне привязалась к молодой фрейлине, графине Варваре Головиной. Ей нравилось ее прямодушие, скромность и большая доброта. Без нее она не ложно скучала и была весьма рада ее возвращению из Бессарабии. Теперь, паки, пригласив своих подруг, она, расположившись на широком диване на короткий отдых, продолжила расспросы об ее путешествии: