Морис Дрюон - Цикл Проклятые короли. Компиляция. Романы 1-7

Единственное, чего он не знал,– это что король не свернул на Шательро. Со всей своей кавалерией, которую он гнал на охотничьих рысях, он двинулся на Шовиньи – другими словами, еще восточное, дабы попытаться обойти противника и перерезать ему путь. Он сам скакал впереди, как влитой сидя в седле, выставив подбородок, скакал открыто, пренебрегая опасностью, так же как спешил на пиршество в Руан. Одним духом миновали следующий переход в двенадцать лье.

И по-прежнему за ним гнались трое бургундских сеньоров – Жуаньи, Оксер и Шатийон.

– Король?

– Свернул на Шовиньи.

– Едем в Шовиньи.

На лицах их сияла улыбка: королевское войско уже совсем рядом; поспеют к охоте на оленя, успеют крикнуть свое «улюлю!».

Итак, они добрались до Шовиньи, где над излучиной Вьенны горделиво высится замок. В вечерних сумерках они замечают огромное скопление войск, немыслимое нагромождение повозок и кирас. Но Жуаньи, Оксер и Шатийон любят пожить в свое удовольствие. Не бросаться же им после долгой скачки в самую гущу эдакой суматохи! Да и незачем им теперь торопиться. Лучше хорошенько пообедаем, а тем временем слуги осмотрят и почистят наших лошадей. Подшлемники долой, поножи расшнурованы, и вот наша троица уже сладко потягивается, растирает наболевшие поясницы и икры; потом усаживаются за стол в харчевне неподалеку от реки. Оруженосцы, зная, что их хозяева чревоугодники не из последних, раздобывают им рыбу – ведь нынче пятница. Наконец они заваливаются спать – обо всем этом мне рассказали потом в мельчайших подробностях,– а на следующее утро просыпаются поздно в опустевшем, притихшем городке.

– Люди добрые... а король?

Им указывают в сторону Пуатье.

– Самый короткий путь?

– Через Шаботери...

И вот наши Шатийон, Жуаньи и Оксер, а за ними их копьеносцы резво скачут по дорогам, пробитым среди вересковых зарослей. Прелестное утро, солнечные лучи, мягкие, нежгучие, пронизывают кроны деревьев... Незаметно проскакали три лье. Через полчаса будет Пуатье. И вдруг там, где сходятся под углом две просеки, они нос к носу сталкиваются с английскими лазутчиками... Всего человек шестьдесят, не более того... А наших больше трех сотен. Да это же неслыханная удача! Опустим забрала, копья к бою. Английские лазутчики, которые были, впрочем, жителями Геннегау, а командовали ими мессиры де Гистель и д’Обершикур, повернули коней – и галопом. «Ах трусишки! Ну и храбрецы! Вдогонку, вдогонку за ними!»

Погоня длилась недолго, ибо, миновав строевой лес, Жуаньи, Оксер и Шатийон врезались в самую середину колонны англичан, которая, пропустив их, тут же замкнулась. С минуту слышался только звон мечей и копий. Здорово же они бились, наши бургундцы! Но враг сломил их числом. «Бегите к королю! К королю бегите, если только сможете!» – успели крикнуть Оксер и Жуаньи своим оруженосцам, прежде чем их выбили из седла и взяли в плен.

Король Иоанн уже вступил в предместье Пуатье, когда пятеро людей графа де Жуаньи, которым удалось уйти от бешеной погони, еле переводя дух, рассказали ему о том, что произошло. Король от души поздравил их. И сильно возрадовался. Тому, что потерял трех баронов и их войско? Да нет, конечно, но такая цена была не слишком обременительна за славную новость. Оказывается, принц Уэльский, который, по его расчетам, должен был находиться впереди, очутился сзади. Задуманная операция удалась – англичанам перерезали дорогу. Поворот на Шаботери. «Покажите мне путь, славные храбрецы!» Улюлю-люлю! Улюлю-люлю... Наконец-то настал его день, короля Иоанна!

А я, спрашиваете вы, Аршамбо? Я был на дороге, ведущей в Шательро. По прибытии в Пуатье я решил остановиться в аббатстве, где к вечеру узнал обо всем, что произошло днем.

Смотрите, Аршамбо, не вздумайте удивляться в Меце, когда дофин будет приносить вассальную присягу своему дяде императору. Ну да, ну да, именно из-за Дофине, которое находится в ленной зависимости от Священной империи... Нет-нет, я сам его уговорил; больше того, это один из предлогов путешествия! Франции от этого не убудет, напротив, это поможет установить свои права на Арльское королевство, если только его собираются восстановить, коль скоро некогда туда входило графство Вьеннское. И потом, это прекрасный пример для англичан, пусть видят, что, ежели король или сын короля, ничуть себя не унижая, с легкой душой может согласиться на принесение вассальной присяги другому суверену, когда часть его государства находится в ленной зависимости от другого государства...

Впервые после многих лет император, кажется, решил склониться в сторону Франции. Ибо до сих пор, хотя сестра его, мадам Бонна, была первой супругой короля Иоанна, он больше благоволил англичанам. Разве не он назначил короля Эдуарда, который, надо сказать, ведет себя с императором весьма ловко, имперским викарием? Блистательные победы Англии и упадок Франции заставили его, должно быть, призадуматься. Английская империя бок о бок с его империей не слишком-то ему улыбается. Так всегда бывает с германскими принцами: они из кожи лезут вон, чтобы обкорнать Францию, а потом вдруг спохватываются, что это им ничего не дает, напротив...

Хочу дать вам совет: когда нас примет император и разговор зайдет о Креси, не особенно распространяйтесь об этой битве. И уж во всяком случае, не произносите первым это название. Ибо в отличие от своего отца Иоанна Слепого император – впрочем, он тогда императором еще не был – не слишком блестяще себя показал в этом сражении... Будем говорить напрямик – просто-напросто бежал с поля битвы. Но не слишком много рассуждайте также и о Пуатье, коль скоро оно еще у всех на языке, что и не удивительно! И не вздумайте восхвалять доблесть злополучных французских рыцарей... Этого не следует делать из уважения к нашему дофину... ибо он тоже не блеснул в бою особым мужеством. По этим-то причинам ему не так легко было восстановить свой авторитет. Нет, не ждите, что вы попадете на пиршество героев... Впрочем, дофина еще можно извинить; и ежели он не рожден воином, то, во всяком случае, именно он сумел воспользоваться тем предложением, какое я делал его отцу...

А сейчас продолжим рассказ о Пуатье, потому что ни одна живая душа не может рассказать вам о нем более подробно, чем я, и вы сами поймете почему. Итак, мы остановились с вами на субботнем вечере, когда обе армии уже знали, что находятся в самом близком соседстве, чуть ли не соприкасаясь друг с другом, и когда принц Уэльский понял, что никуда отсюда двинуться больше уже не сможет...

В воскресенье, рано поутру, король прослушал мессу, которую отслужили прямо в поле. Походная месса. Тот, кто отправлял службу, нацепил митру и ризу поверх кольчуги, и был это Реньо Шово, граф-епископ Шалонский, один из тех священнослужителей, коим подошел бы более не духовный сан, а военный... Я вижу, вы улыбаетесь, дорогой Аршамбо... да-да, вы думаете про себя, что я тоже таков; но я научился обуздывать свои страсти, коли сам Господь Бог указал мне путь в жизни.