Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга II

Рядом с хозяйкой дома восседал разнеженный Бонифаций. Кум из Леванта поместился напротив, в некотором отдалении, уделяя большое внимание кувшину с гипокрасом. Купец быстро хмелел, и маркиз, подмигнув Франческе, громко произнес:

— Однако твой кум не крепок на выпивку!

— Кто может состязаться с благородным рыцарем? Купец всегда остается купцом… — прошептала лукавая Франческа.

Бонифаций довольно хмыкнул и осушил залпом серебряный кубок с кипрским. Икнув, Хетумян счел нужным вступить в беседу с вельможей:

— В-ваша светлость, в д-дороге мы имели случай п-полюбоваться подвигами д-доблестных кондотьеров. С-сколько грому и т-треску на поле боя, к-какие клики бранные! С-скоро они завоюют весь мир!

Маркиз пренебрежительно усмехнулся:

— О, наши вояки умеют не только поднимать пыль в поле, но и пускать ее в глаза своих патронов! Однако я не желал бы иметь их под рукой в день битвы с настоящими врагами!

В глазах кума из Леванта блеснул огонек.

— А что п-почитает ваша светлость под «настоящими врагами»?

— Разные бывают hostes, — уклончиво ответил Бонифаций и снова потянулся за вином. Огонек в глазах левантинца сразу потух, и, окончательно опьянев от неумеренного возлияния, он свалился на большую софу и заснул с открытым ртом. Франческа звонко рассмеялась.

— Все-таки я очень благодарна куму Джино — он вовремя выручил меня из беды! Я совсем было осталась в Риме без денег, не на что было выехать в Венецию, а он привез мне тысячу дукатов, оставшихся после бедного брата…

— Тысячу дукатов?! — вино уже бросилось в голову Бонифацию. — Подумаешь, какая важность! Я буду дарить тебе по две тысячи дукатов за ночь, моя дорогая… после наше-го похода…

Маркиз крепко обнял Франческу, жадно поцеловал в губы — и снова осушил свой кубок.

— А что ты привезешь мне из Египта, мой принчипе? — проворковала Франческа.

Бонифаций пьяно уставился на куртизанку, потом оглушительно захохотал:

— Из Египта? Да ничего!

Франческа отодвинулась с обиженным видом:

— Все вы, мужчины, одинаковы! Сначала обещаете золотые горы, а потом…

Маркиз раздраженно прикрикнул на непонятливую куртизанку:

— Пойми, глупая, не пойдем мы на Египет! Скажи лучше, что тебе привезти в подарок из константинопольских трофеев?

Храп Хетумяна на софе стал невыносимым. Бонифаций, рассердившись, заявил венецианке:

— Франческа, твой проклятый кум надоел мне своим храпом. Перейдем-ка лучше в спальню, крошка! Там и побеседуем о византийских подарках…

Закупив венецианское стекло — цветное, агатовое и сетчатое в разных изделиях — бусах, кубках, гребнях и фиалах, Хетумян добавил к ним узорчатый бархат и знаменитые кружева. Весь товар был тщательно упакован для долгого путешествия на судах и по сухопутью — на горбу вьючных верблюдов — и сложен на складе в ожидании отправки. Лазутчик спешил в гавань — дольше задерживаться в Венеции было невозможно. Но где найти торговое судно, отходящее в Понт?

— Поскорее, мой друг. Один дукат сверх платы, если мы до вечера поспеем в гавань Маламокко, — окликнул он гондольера.

— О, синьор сильно торопится, я вижу! Впрочем, в Венеции стало неотрадно жить приезжим господам. Хлеб вздорожал вдвое, хорошую рыбу трудно достать, везде пьяные рыцари с белым крестом на плече! — вздохнул гондольер и налег на весло.

Хетумян промолчал, но гондольер был словоохотлив, как все итальянцы.

— Проклятые francese [44] Французы (ит.) . разорили всех венецианских торговцев, синьор! Берут товар и, вообразите себе, не платят… А если в гондолу сядут — награды не жди, скорее оплеуху заработаешь. А что они делают с нашими милыми девушками? Скорее бы старик Энрико их спровадил из Венеции! Правда, он слепец, но уши у него ведь есть, чтобы слышать о безобразиях пришельцев!..

Гондольер в сердцах сплюнул и сильными ударами длинного весла быстро погнал гондолу к причалу, где виднелись мачты судов.

Хетумяну повезло. Первое же судно, к которому пристала гондола, оказалось принадлежащим почтенному Зу-н-нуну, купцу из Трапезунта. Выгодно продав груз пшеницы, привезенной из далекого Крыма, Зу-н-нун возвращался в родной город. Договорившись об оплате и времени отъезда, Хетумян поспешил к собору Св. Марка на площади: настоятелем там был каноник Тибальди, к которому он имел письмо от монсеньора Рандолы.

— Передайте мой сыновний поклон монсеньору Рандоле и сообщите, что мне сопутствует удача. Я завтра утром отплываю на триреме одного торговца зерном, следующего прямо в Трапезунт. Нам необходимо обогнать суда высокоблагородного синьора Дандоло, пока они не заперли Босфор, — озабоченно говорил Хетумян.

Каноник испытующе посмотрел на левантинца, прибывшего с пропуском самого Рандолы. У того был уверенный вид человека, которому все известно.

— Не опасайтесь, сын мой! Крестоносцы не скоро попадут в Константинополь. Им еще надо отвоевать у венгерского короля Зару. На это уйдет, наверное, вся осень, — промолвил наконец каноник.

Весьма довольный, Хетумян поехал прощаться с прекрасной Франческой…

Ранним осенним утром на постоялом дворе близ монастыря Оромос было шумно от криков погонщиков, конского ржания и рева вьючных животных. При свете факелов завьючивались верблюды, по два мешка весом по кантару [45] Кантар — 100 кг. каждый, не меньше. Тучные купцы внимательно следили за вьючкой животных, покрикивая на нерадивых приказчиков. Кладовщики огромного караван-сарая, отборно ругаясь, считали мешки, которые выносили со складов грузчики. Верховые кони седлались отдельно.

Хетумян в раздумье следил за работой своих слуг. Последняя стоянка перед Ани… Он впервые приезжает в столицу Айастана, где у него нет знакомых и друзей. А все прибывающие в город торговые люди должны обязательно представиться амиру амиров и уплатить пошлину. О его прибытии из Трапезунта правитель Закарэ узнает из ежедневного доклада градоначальника и, конечно, сейчас же захочет его повидать. А это разведчика не устраивает… Ведь за ним могут следить шпики Латерана! Хетумян ломал голову над разрешением этого вопроса, когда в воротах, уже освещенных первыми лучами солнца, появился всадник на прекрасном скакуне. За ним ехали воины в кольчугах и остроконечных шлемах, с копьями в руках. Глава каравана громко закричал:

— Привет и поклон благородному парону!

— Кто это? — спросил тихо Хетумян своих попутчиков, купцов из Ани.

— Начальник анийского Вышгорода, пятисотник. Ростом, — тихо объяснили те, усердно кланяясь всаднику. «Тебя-то мне и нужно!» — подумал Хетумян.

Двое в черных бурках быстро шагали по улицам спящего Ани. Заслышав шаги, аланский караул у крепостных ворот Вышгорода скрестил копья: