Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга II

— Поближе ко мне, мессер Хетумиано! О как бы мне хотелось вас назвать «figlio mio»! Вы другой веры — увы! Но пути господни неисповедимы, и я льщу себя надеждой, что когда-нибудь наши руки встретятся над одной кропильницей со святой водой…

Рандола был многословен и откровенен. Вскоре на столе появилась фляга с кипрским вином и ваза с отменными плодами. Разлив вино по серебряным кубкам, Рандола провозгласил:

— За драгоценное здоровье его святейшества государя-папы! Да будет долгим его правление!

Хетумян охотно выпил за римского первосвященника, который ему понравился простотой обращения. Второй бокал выпили за новое знакомство. Потом монсеньор Рандола шепнул Хетумяну:

— А теперь, carissimo [32] Дражайший (ит.) . , расскажите мне поподробнее, какие дела привели вас в Рим? Неужели вы прибыли в нашу столицу только для того, чтобы продать несколько тюков товара?

Слишком далеко отстояла Армения от Латерана, и длинная рука папской разведки не достигала Ани; монсеньор Рандола не мог проверить всех утверждений подозрительного армянского купца. Левантинец стоял на своем — он-де много лет торгует в Киликии и ныне приехал в Рим, чтобы наладить выгодные коммерческие операции. Монсеньор может о нем запросить Сис, до царского двора включительно…

Долгая беседа, перемежаемая дружескими увещеваниями и грозными посулами, закончилась для Гарегина Хетумяна в общем благополучно. Отобрав у него расписку в получении двухсот дукатов от святой конгрегации и выдав на руки лишь половину, монсеньор Рандола обязал Хетумяна в месячный срок отправиться на родину для выполнения его заданий.

— Монсеньор, я не могу появиться в Ани без товаров — меня сразу же заподозрят тамошние сбиры и заберут к городскому подесте, а там и в тюрьму посадят как лазутчика… Продав в Риме пурпурную краску, я рассчитывал закупить для анийского двора венецианское цветное стекло, узорчатый бархат, парчу и флорентийские сукна. Это мне поможет в выполнении ваших поручений, уверяю вас, — настаивал Хетумян.

Доводы армянского купца показались монсеньору Рандоле довольно убедительными. Он подписал ему свободный пропуск во Флоренцию и Венецию. В последнем городе Хетумян должен был отметить свой отъезд в Армению у настоятеля собора Св. Марка — каноника Тибальди.

— Presto, signore, presto! [33] Скорее, синьор, скорее! (ит.) . , — услышал Хетумян, стоявший в задумчивости около fonta del’acqua vergine — «фонтана девственной воды», сооруженного еще во времена Августа его зятем Агриппой. В жаркое летнее утро водоем распространял приятную прохладу. Пронзительно кричали разносчики, предлагая лимоны и жареный миндаль.

Звонкий женский голос продолжал:

— Primo della partenza e necessario, caro signore, lanciare una moneta nel’acqua vergine, altramente non returnati alla nostra Roma! [34] Перед отъездом необходимо, дорогой синьор, бросить монету в девственную воду, иначе вы не вернетесь в наш Рим (ит.) .

Обернувшись на приятный голос, Хетумян узнал его обладательницу — Франческу Сальвиати, одну из знаменитейших прелестниц Рима. Не раз довелось ему ужинать в ее обществе, отдавая должное красоте и веселому нраву венецианки. У Франчески были золотые волосы и синие глаза с черными ресницами, как это встречается нередко у красавиц Венеции. Пленительная, словно сирена, чаровавшая Улисса, умная и ловкая, как бес, Франческа пользовалась большим успехом в римском полусвете. Остроумная речь и белоснежная кожа, пышные формы и тонкая талия венецианки привлекали внимание поклонников из числа римской знати — кардиналов, легатов, епископов, аббатов, маркизов, графов, баронов и других нобилей.

Хетумян неторопливо подошел к носилкам куртизанки:

— Вы правы, bellissima! Нимфа, покровительствующая сему превосходному источнику, может на меня разгневаться, и я больше не увижу вас. Но позвольте спросить, куда вы направляетесь в столь ранний для прекрасных дам час?

— О, signore, я уезжаю к себе на родину. Diva Venezia! [35] Дивная Венеция! (ит.) . О, кто может сравниться с ней! Ее зовут жемчужиной наших морей! — щебетала Франческа.

— Что же принуждает вас покинуть великий Рим? — вежливо спросил Хетумян.

— Как, разве вы ничего не знаете? В Венецию собрались самые доблестные, самые красивые и самые щедрые рыцари вселенной! И конечно, мое место там, пока герои со святым крестом на плечах не поплывут на завоевание Гроба Господнего! Я узнала, что там много моих знакомых…

Франческа стала перечислять громкие имена знатнейших крестоносцев. Когда лукавая прелестница упомянула имя маркиза Бонифация Монферратского, Хетумян насторожился и, приподняв бархатный берет, любезно сказал:

— Не возьмете ли меня с собой, signora, в дорожные компаньоны? Вам будет веселее и безопаснее в дороге…

На следующий день небольшой караван двинулся в путь. Впереди ехали на добрых скакунах прекрасная амазонка в длинном суконном платье и почтенный негоциант из Сиса. За ними в повозке следовали молчаливый слуга и говорливая наперсница с многочисленными баулами своей прекрасной госпожи. Караван замыкали два вооруженных «брави», предусмотрительно нанятых в Риме Хетумяном. Впрочем, подписанный монсеньером Рандолой пропуск надежно охранял путников от наибольшей опасности — местной полиции. Дорогой Хетумян всячески ухаживал за Франческой, одаривал ее китайским шелком, неплохим жемчугом из Омана и иранской краской для волос — хенной. Венецианке льстило внимание щедрого левантинского купца — мужчины в цвете сил, вдобавок холостого. Она все чаще стала поглядывать на Хетумяна своими блестящими синими глазами и вскоре заявила, что будет называть его (для краткости!) «Caro Gino» [36] Дорогой Джино (ит.) . .

Проезжая по Тосканской равнине, они увидали на большом поле схватку двух конных отрядов кондотьеров и смогли наблюдать издалека применяемую наемниками тактику. Главной задачей кондотьеров являлся выигрыш сражения с наименьшей потерей солдат. Поэтому военные операции состояли преимущественно из различных маневров и передвижений. Идя на столкновение с неприятелем, предводители умножали разведку и обходные движения своих отрядов, всячески избегая прямого сражения. В конце концов, когда дело доходило до стычки, кавалеристы обеих сторон поднимали страшный шум, над местом боя носились облака пыли, слышался топот, доносились воинственные клики. Когда пыль оседала, на поле боя оставались несколько раненых людей и коней, изредка лежали убитые. Кто выходил победителем из такого «генерального сражения», судить бывало трудно. Каждый кондотьер приписывал победу себе и требовал награды от нанимателя.

Прибыв во Флоренцию, путешественники остановились в гостинице «Albergo d’oro» [37] «Золотая гостиница» (ит.) . , близ церкви Св. Миниато, где они прослушали мессу. Церковь очаровала путешественников обилием колонн, арок, пилястров, замечательными инкрустациями из цветного мрамора. Потом Хетумян отправился в торговые ряды, оставив Франческу в гостинице.