Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга II

Насир печально покачал головой:

— То же самое говорил и Абу-Бекр! Да и чем могу я помочь святому делу? Денег тебе не надо, знамени пророка у меня больше нет. Впрочем, к чему оно тебе? В пустынях Хорезма твои славные предки всегда сражались под черным знаменем радости [78] У турок черный цвет считался радостным. …

Рукн-ад-дин стоял на своем:

— Благослови мои войска, о великий халиф, и объяви джихад!

В такой благочестивой просьбе Насир отказать султану не мог. Хлопнув в ладоши, он приказал вбежавшему нукеру призвать везиров и улемов. Вскоре обширный зал наполнился придворной знатью и духовными лицами, к которым халиф обратился с речью:

— Во имя Аллаха милосердного! Слава Мухаммеду, превосходнейшему из пророков, избраннику Аллаха, принесшему священное писание! Так сказал пророк: «Кому нужен свет солнца счастья, тому нужно видеть, как идет кровавый дождь из облаков. У кого меч в ножнах, у того нет порядка в делах…»

Присутствующие благоговейно склонили головы:

— Бисмиллах!

Обращаясь к дивану везиров, халиф пояснил свои слова:

— Аллах, преславный и всемогущий, удостоил нас владеть этим миром, обратив на нас полноту благодеяний. Но не можем мы видеть благо в том, чтобы относиться благодушно к мерзостям, творимым гяурами Гурджистана. Пусть же посредником между великим и могущественным султаном Рукн-ад-дином Солейманом, моим «Победоносным помощником», и курджиями будет священный меч веры. Объявляю джихад!

Старцы благоговейно склонили седые головы:

— Да свершится воля Аллаха!

Ханека ордена Руфаи в Конии походила скорее на крепость, нежели на молитвенную обитель. Незадолго до отъезда Рукн-ад-дина в Багдад в ханеку верхом на сером муле прибыл сам шейх-ул-ислам. Здесь группами, в ожидании зикра [79] Зикр — еженедельное радение дервишей (араб.) . , восседали в темно-бурых халатах и островерхих шапках дервиши этого могущественного духовного ордена, столь удивлявшие своих почитателей искусством глотания шпаг, огня и прочими опасными фокусами. Спешившись, шейх-ул-ислам сделал неуловимый знак двум пожилым дервишам и двинулся дальше в келью настоятеля, куда вслед за ним явились оба дервиша и простерлись ниц, испрашивая благословение.

Сидя на покрытой ковром тахте и поглаживая длинную, окрашенную хной бороду, шейх повел неторопливую беседу с дервишами:

— Преславный везир везиров Низам-ал-Мульк (да озарит свет Аллаха его могилу!) говаривал: «Надо отправлять лазутчиков постоянно во все места под видом купцов, странников, суфиев, продавцов целительных снадобий и нищих. Пусть они сообщают нам обо всем, что услышат в стране неверных, чтобы ничто из дел их никоим образом не оставалось скрытым. А если произойдет какое-либо событие, случится что новое, чтобы мы знали и приняли соответствующие меры». Так учил мудрый везир. Сильный разум и знание противника для государя лучше сильного отряда конницы, так считал великий из великих султан Санджар. И мы будем поступать по их завету… Сабля и ислам — нераздельны! Итак, братья, возьмите в руки свои острые посохи и чаши подаяния и отправляйтесь без замедления к озеру Хилат [80] Озеро Ван. , откуда через перевал вы доберетесь до главного города неверных арменов — Ани. Там еще уцелела мечеть эмира Манучэ, и вам поможет ее божий служитель. Из Ани вы пройдете в Каре и оттуда вернетесь в Арзрум, где вас будут ждать с сообщениями…

— Пусть великий из великих пошлет в Гурджистан с дарами посольство! И пусть о дружбе и любви его к царице курджиев глаголют уста посла, — удобно откинувшись на шелковых подушках, источал советы медовым голосом шейх-ул-ислам.

— Я против! — вскочив с места, отошел к окну Баралтай.

Рукн-ад-дин только вращал зеленоватыми глазами, не вмешиваясь в спор.

— Но пусть достопочтенный Авшар-бек все высматривает по дороге! А к тому времени вернутся и дервиши, посланные в Гурджистан святым шейхом, — вставил свое слово «государев наблюдатель», глава доносчиков при особе падишаха.

Авшар-бек, приосанившись, выступил вперед.

— Никаких даров презренным курджиям! — мрачно изрек Рукн-ад-дин. — Пусть Авшар-бек как следует пригрозит им, предложит безоговорочно сдаться на нашу милость. К чему лить кровь правоверных, если можно сломить врага одним появлением грозного исламского войска?

— Но для чего тогда созданы войны Аллахом? И разве сдадутся без боя курджии?.. — возмутился бейлербей.

Рукн-ад-дин оставил без внимания гневную реплику старого полководца, и обрадованный эмир меджлиса отправился готовить свое посольство.

Допоздна горели огни в новом дворце. Захарий сидел у распахнутого окна, вдыхая свежий ночной воздух. Вести с запада приходили суровые, надвигалась военная гроза. И нужно было новое решение, необычное. Отлично сознавал амирспасалар, что Рукн-ад-дин унаследовал от своего отца, победителя Мириокефалона, лучшую в мире армию и что он не чета атабеку Абу-Бекру. В открытом, регулярном сражении победить Рум было невозможно. «Что бы сделал ты, отец, в таком положении?» Все больше приходил Захарий к убеждению, что только внезапность нападения — стратагема великих полководцев Рима и Византии — может дать победу. «Отправляйся-ка, друг, поближе к границам и местность изучи!»

Приняв решение, Захарий быстро набросал письмо и позвал:

— Ростом!

Протягивая запечатанное письмо, амирспасалар коротко приказал:

— Тотчас пошли гонца в Тбилиси. Лично пусть вручит государыне. На рассвете выезжаем в Карс…

Вананд, где некогда царили карсские Багратиды, в начале XIII века был своеобразной торговой республикой, номинально состоявшей в двойном подданстве и Ани, и Хлата. Захарий считал эту область самым уязвимым звеном обороны и с весны начал планомерно размещать в ней свои войска, не занимая города. Первыми прибыли туманы кипчаков Савалт-хана и стали лагерем в широкой долине на берегу Ахуряна, окруженной горными хребтами, в полдня пути от Карса. Приказав выдвинуть усиленное сторожевое охранение вдоль всего караванного пути к Арзруму, амирспасалар выехал на границу.

В лесистом ущелье, с нависающими над дорогой скалами, солнце уже клонилось к закату, когда на повороте дороги показался конный отряд. Рядом с амирспасаларом на тонконогом скакуне следовал пожилой кипчак в походном кожаном панцире — начальник кипчакского войска Савалт-хана. Сзади ехали пятисотник Ростом, коноводы со сменными конями и небольшой конвой. Вдали на дороге к перевалу показались два путника. Заслышав топот коней, пешеходы остановились и склонились в смиренном приветствии. Подъехав к ним, амирспасалар увидел двух старых дервишей в узорных темно-бурых халатах и шапках, из-под которых выбивались длинные пряди пыльных волос. В руках дервиши держали остроконечные посохи и черные кокосовые чаши для сбора подаяния. Тусклый угрюмый взор стариков остановился на огромной фигуре полководца. Они протянули с мольбою свои чаши, прося милостыню.