Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга II

— Аргут — это бейлербей осужденных Аллахом курджиев. В Шамкире [93] Шамхор (араб.) . я был охранителем при священном знамени халифа и насилу ускакал тогда от гяуров нечистой веры, которыми предводительствовал этот бейлербей. О, Аргут — великий шайтан! Никто никогда не знает, куда и когда ударит Аргут! И меч и стрела его не берут, заколдован он дэвами…

Покачав головой и с опаской оглянувшись, старый десятник спросил гуляма:

— Скажи, Дундаз, ты встречал сторожевую охрану, когда вез сюда из селения сено?

— И кур, бахадур-ата! — торопливо добавил тупоголовый Дундаз.

Старый мамлюк рассердился:

— Отвечай толком, сын свиньи, когда тебя спрашивают! Были заставы на дороге или нет?

— Нет, ата, не видел я их, — ответил смущенно гулям.

— Я так и знал!

И, повернувшись к Баширу, дяхбаши укоризненно молвил:

— Весь поход идем без застав! Разве тому учил великий падишах Килич-Арслан, победитель гяуров?

Башир сочувственно покачал головой. Наполнив до краев большую чару, торговец предложил другу выпить за славную победу над коварным бейлербеем курджиев…

Хетумян сидел за столом в своей каморке. В прикрытой платком клетке в углу сиротливо возился, поклевывая зерно, крапчатый голубь. После недолгого раздумья, достав из сумки походный каламдан и небольшой кусок пергамента, разведчик стал быстро строчить донесение [94] О голубиной почте историк Рашид-ад-дин сообщает: «В Шаме (Сирии) атабек Нур-ад-дин в 567 г. (1171–1172 г.) ввел в обиход голубиную почту по Багдадской дороге; она еще доныне в ходу». Голубиная почта была основным видом быстрой связи на Ближнем Востоке в Средние века. :

«Больше не ждите от меня сообщения. Приблизились преследователи, вот-вот захватят меня, и ждет своего полета в Ани последний голубь. Сильны и яростны воины у Рукн-ад-дина — рвутся в бой, жаждут добычи. Но порядка в отрядах султана нет, плохо охраняются в походе его войска. Видно, слишком уверен падишах в силе своих полчищ, идет без застав, не оберегаясь от…»

Хетумян не окончил послания — какой-то шум во дворе привлек его внимание. Он осторожно выглянул в окошко. Посреди двора с группой чаушей стоял Кара-Будак и громко кричал на оробевшего хозяина караван-сарая:

— Собака и сын собаки! Где здесь проживает купец из Адалин?

Хозяин караван-сарая беспомощно разводил руками. Он не знал никаких купцов из Адалин, давно оттуда не приходили караваны.

Времени нельзя было терять — с минуты на минуту в караван-сарае начнется повальный обыск. С голубем за пазухой Хетумян бесшумно выскользнул из каморки и побежал вдоль улицы.

— Держите его, мусульмане! — раздался вдогонку неистовый вопль Кара-Будака.

Хетумян мчался к мечети. У входа в минарет его встретил испуганный старик муэдзин. Пригрозив кинжалом, Гарегин оттолкнул старца и вихрем взлетел по узкой витой лестнице наверх. Преследователи вереницей неслись вслед. Впереди бежал Кара-Будак, за ним остальные чауши. Торжествующий рев возвестил, что они заметили Хетумяна на минарете.

— Пора…

Хетумян закрепил пергамент под крылом голубя и, поцеловав в головку, подбросил его. Птица взмыла вверх и, описывая широкий круг, искала нужное направление. Найдя его, почтовый голубь стремительно помчался на восток. Влажными глазами следил разведчик за полетом, пока голубь не исчез в небесной синеве.

Тяжелые шаги по крутой лестнице заставили Хетумяна с кинжалом в руке обернуться. В проеме показалась усатая голова. Разведчик нанес удар. Голова исчезла. Внизу ревела возбужденная толпа:

— Смерть гяуру! Лазутчику смерть!

У подножья невысокого минарета Хетумян разглядел торжествующую рожу Кара-Будака.

— Мусульмане! Выкурите проклятого гяура, как лису из норы! — оглушительно вопил чауш.

Вскоре клубы удушливого дыма через витую лестницу стали тянуться к вышке. Чауши обложили минарет ворохами мокрой соломы и подожгли ее. Хетумян задыхался. А ненавистный голос продолжал внизу кричать:

— Подбавьте огня, не жалейте, правоверные!

Хетумян посмотрел в последний раз на небо, перекрестился и, улучив момент, когда Кара-Будак приблизился к подножью минарета, с обнаженным кинжалом перемахнул через пламя, прямо на чауша…

…Во весь опор, на сменных конях, мчался Ростом вдогонку амирспасалару, везя последнее донесение Хетумяна. От большого волнения Ростом плохо вник в его содержание, но ощущал всю важность. Донесение не было дописано. Значит…

Захарий уже выезжал из Карсского лагеря с спасаларами авангарда, когда на взмыленном скакуне его догнал пятисотник. Остановив коня, амирспасалар внимательно вчитывался в неровные строки. Потом, сняв шлем, перекрестился: «Царство небесное отважному!» Оглянувшись, негромко молвил военачальникам:

— Господа спасалары, Нукардин о себе возомнил и идет без сторожевого охранения!

Рукн-ад-дин двигался по торной дороге, открытой еще урартийскими завоевателями. Недаром на скале в Шираке высечена клинописная надпись царя Аргишти: «Богу Халду величайший царь Аргишти говорит: завоевал я страну Ерах, отвоевал я в ней Ирданиуни от страны шикигулов внутренней» [95] Надпись царя Аргишти о его завоеваниях в VI в. до н. э. сохранилась на скале в Ширакском районе (Армения). . Всегда стремились враги прорваться с юга через теснины Болорпахака к Карсу и Шираку, чтобы оттуда распространиться по всему Кавказу.

Девятый султан Рума Рукн-ад-дин Солейман-шах был энергичным и суровым властителем. За свое недолгое царствование он бросался (с переменным успехом) в походы то на юг — к Средиземному морю, то на север и северо-запад. Не обладая, однако, военным талантом и счастьем покойного отца Килич-Арслана II, Рукн-ад-дин не замечал всеобщей ненависти к себе, которую он заслужил исключительной свирепостью, и часто действовал опрометчиво. При всем том войско Рума стояло на первом месте на всем Востоке, да и на Западе вряд ли нашелся ему достойный соперник и по численности и по боевым качествам.

Вопреки предсказаниям придворных астрологов, поход на Гурджистан начался в неблагоприятных условиях. Рукн-ад-дин пропустил весенние дни и двинулся летом, во вредную для коней и вьючных животных пору, когда уже выгорел подножный корм и иссякли многие источники в пути. При частых остановках приходилось отгонять табуны коней на выпас на дальние пастбища. Громадный обоз (сельджуки брали с собой в поход все ценное имущество, а султан и вельможи возили даже гаремы для дорожных утех) и множество тяжелых осадных машин также замедляли движение войска по неустроенным дорогам Армянского нагорья, а большие скопления людей способствовали развитию желудочных болезней.