Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

Отец Басили очень дорожил бронзовым пеналом, полученным от самой царицы Русудан в тот счастливый день, когда по предстательству князя Абуласана был возведен в ранг придворного летописца. Неустанными трудами стремился преподобный отец наиполезнейшим образом использовать подарок для прославления великого дома Багратунианов. Но сегодня, пересматривая прошлогодние записи о памятных делах придворных, он наткнулся на следующие неподходящие строки:

«А царица Русудан и мтавары изгнали Георгия так, что можно было его пожалеть. Причем был он несчастен не только оттого, что свергли его с царского престола, сколько оттого, что он лишился прелестной Тамар».

Басили взволновался. Совсем иное сообщал ему утром царский дворецкий со слов перепуганного гонца из Кутаиси. Статься может — снова вернутся в Тбилиси Георгий и князь Абуласан! А тогда… Решившись, отец Басили взял калам и, обмакнув в чернильницу, тщательно вычеркнул опасную запись. Четким почерком снова стал писать: «Вардан Дадиани собрал всю Сванетию, Абхазию, Эцери с Гурией, Самокалако, Рачу, Тарквери и Аргвети и присоединил к своему воинству санигов и кашагов, заставил дидебулов и спасаларов этих земель присягнуть князю рузикскому в деле возведения его на престол». Записав эту двусмысленную фразу, Басили укоризненно покачал головой: «А все-таки, подумать только, супруг царицы Тамар сам возглавляет новый мтаварский мятеж!» И, не удержавшись, дописал:

«Князь Георгий поступает точно так, как древний Хаган-скиф: если оный скиф подступал к царице городов Византии, то этот ныне подступает к царице царей Тамар».

Грозная мятежная сила с двух сторон наступала на столицу, ведомая опытнейшими военачальниками царства. Казался неодолимым ее напор. Многих мокалаков сбивало с толку неожиданное примирение соперничающих княжеских группировок. Но в народе быстро раскусили: «Ворон ворону никогда глаз не выклюет!»

В Исани царила зловещая тишина. Ее изредка нарушал торопливый конский топот — гонец приносил очередную недобрую весть. Царедворцы заняли выжидающую позицию, осторожно прислушиваясь к слухам. «С царями не шутят, вспомните печальную участь Орбели!» А все-таки… Все теперь зависело от постоянного царского войска — на дидебулов рассчитывать не приходилось. Большинство владетельных князей примкнуло к восстанию, остальные отсиживались в своих замках, ожидая дальнейшего развития событий. Приезжие из Западной Грузии рассказывали, что греческие наемники бесчинствуют в селах и деревнях, забирая без оплаты скот и фураж.

Яркий дневной свет заливал большую горницу в Исанском дворце. У дубового стола сидела пожилая женщина в богатой одежде. Сестре Георгия III шел шестой десяток. Но по-прежнему прям ее стан и выражение сильной воли на поблекшем лице.

Напротив восседал Гамрекел Торели. Постарел и одряхлел некогда знаменитый воитель. Старики безмолвствовали, погруженные в тяжелые думы. Первой прервала молчание царица Русудан:

— Где теперь находятся мятежники?

Стряхнув оцепенение, амирспасалар начал неспешно докладывать последние сообщения о княжеском мятеже.

— В субботу вечером Георгий с трехтысячным наемным византийским войском занял Гегути. Пятьсот знатнейших азнауров Имери и Абхазии с почестями проводили его в замок, где собрались почти все картлийские эриставы. Отсутствовали лишь князья Кахабер Кахаберидзе, Рати Сурамели, братья Мхаргрдзели и Иванэ Цихисджварели.

Передохнув, амирспасалар выпалил главное:

— Царем царей его мтавары провозгласили, Георгием Четвертым нарекли, не посмотрели, что он не картвел! Впрочем, преосвященный Антоний отказался короновать его в Кутаисском соборе…

Царица прошипела:

— Дальше, князь Гамрекел, дальше!

— Тайоцский эристав Гузан Арцруни со своими кларджетцами и византийскими наемниками, перевалив через хребет, занял Гори и Начармагеви. Туда же подошли сванские отряды Барама Варданидзе. А главное войско мятежников, под началом изменников Вардана Дадиани и Абуласана Арцруни, из Кутаиси, через проход Ркинис-Джвари, прошло в Самцхе, сожгло Одзхрэ [99] Средневековый город, его развалины близ нынешнего Абастумана. , который им сопротивлялся, и вступило в Джавахети. К ним идет на соединение Боцо Джакели со своими месхами. Очевидно, они начнут наступать на Тбилиси с двух сторон: из Джавахети и из Гори. Полцарства уже заняли мятежники! — Не удержавшись от стариковского нравоучения, мрачно добавил: — Горькое дерево только горький плод и принести может! Хоть век его сахарной водой поливай. Так и Георгий-князь…

— Сахарной водой, говоришь? — злобно перебила Русудан. — А кто на совете больше всех за рузика ратовал?! Дадим, мол, бедному Георгию в утешение злата царского побольше… Вот и взрос горький плод сей и с войском, на наши же деньги нанятом!

Острым взглядом она окинула престарелого воина. Седая голова трясется… в глубоких морщинах все лицо… давно бы пора старику на покой!

С глубоким вздохом, вставая с кресла, Русудан молвила:

— Пойду сообщу великой царице тяжелые вести. А ты сам не мешкай, господин амирспасалар! Есть же у тебя гвардия и аланы; собирай ополчение, выставь крепкий заслон у Мцхеты! Да, а где же твой молодой заместник — князь Мхаргрдзели?

— Закарэ сегодня прибыл в Тбилиси, привел свой конный полк из Лори, — объяснил Торели.

— Так, хорошо! — И, вспомнив, уже на ходу задала главный вопрос: — А как ведут себя кипчаки? На чьей же стороне сражаться они будут, князь?

Торели безмолвно развел руками.

Старая царица резко повернулась и, не простившись, удалилась в покой Тамар.

Тяжелые шаги звенели на каменных плитах дворцового перехода. Шел человек громадного роста, с могучими руками и высокой грудью. Длинный плащ пурпурного цвета свисал до полу, через плечо красовалась шитая золотом перевязь. Княжеская повязка, красные сафьяновые сапоги. Крутой подбородок, прямой нос, четко очерченный рот; каштановые волосы вьются крупными кольцами, выбиваясь из-под собольей шапки, большие серые глаза смотрят прямо — человек этот не привык опускать их перед кем-либо. По вызову царицы Картли начальник конницы Захарий Мхаргрдзели прибыл во дворец. Первая их встреча наедине, в грозный час, когда решается судьба царства…

У входа в царский покой метнулась тень старой няньки. Молча открыв дверь, старуха жестом пригласила Захария войти. Амирахор мерным шагом подошел к сидящей на тахте женщине в царском одеянии и, сняв шапку, почтительно преклонил колено. По нетерпеливому знаку Тамар гигант с неожиданной легкостью поднялся.

Взор царицы настороженно остановился на громадной фигуре рыцаря; глаза на мгновение закрылись…