Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

— При огромных обозах и множестве пехоты Бубакар неизбежно растянет походные колонны и на Шамхорских высотах захочет навести порядок в войсках! Вот мы и спутаем ему карты, дадим встречный бой на поле перед Шамхором…

Осторожный Чиабер Торели стал возражать:

— Батоно амирспасалар, Шамхор весь в садах и река с обрывистыми берегами, а городская ограда — на возвышенности. Если Бубакар там укрепится, трудно будет брать Шамхор!

Амирспасалар спокойно ответил:

— А мы его из садов выманим! Согласны ли с моим планом, господа спасалары?

Сдержанный гул голосов подтвердил одобрение слов Захария. Двери зала распахнулись. Амирэджиби возгласил:

— Царица великая, опора мира и веры!

Все встали. В зал вошла Тамар. На бледном лице правительницы Картли читалась большая тревога. Воспаленными от бессонницы глазами она оглядела присутствующих спасаларов. Прямо смотрели суровые загорелые лица, полные решимости. Немного отлегло от сердца…

Простая речь Тамар понравилась закаленным в боях воителям, людям трезвых мыслей, полагающимся только на силу мышц, воинский опыт и бранную доблесть. Призвав всех военачальников выполнить свой долг и мужественно отразить нападение грозного врага, Тамар обратилась к амирспасалару:

— Я считаю, что амирахор Цихишвили своей беспечностью поставил под угрозу безопасность царства нашего. Надо его сменить! Кого же ты предлагаешь назначить заместником, князь Закарэ?

— Спасалара Торели, государыня! — не раздумывая, ответил Захарий.

— Согласна. Подготовь указ о его назначении, я подпишу.

На этом заседание военного совета закрылось.

Абу-Бекр всегда считал, что «война должна питать войну же!». Иначе говоря, поголовный грабеж вражеских областей должен обеспечивать питание людям и коням, а пленные и всякая другая добыча вознаградят пехлеванов. Однако осторожный военный везир Нидхам-ал-Мульк был иного мнения о предстоящем походе и осмелился это высказать на совете в Тавризе.

— Великий из великих знает, что поход в Гурджистан мы начинаем, с помощью Аллаха, до жатвы. А стало быть, у гяуров сейчас в закромах пустовато! Муку и ячмень придется везти с собой…

— А мясо? — проворчал недовольно атабек. — Ты забыл о тучных отарах, что пасутся на склонах гор!

— Мясо добудут мои джигиты! — уверенно вскричал смелый Сатмаз-ад-дин.

— Хоп! — и атабек закрыл военный совет.

Немного хозяев богаче старого Серопа насчитывалось в большом селе, что находилось у выхода реки Хачингэт на Утикскую равнину. Каждую весну два вецкэ [130] Вецкэ — железный плуг с тремя парами волов (арм.) . выводили в поле старшие сыновья, а на пастбищах триста овец стерегли младшие. Сам Сероп был пчеловодом и ежегодно вывозил на летовку до пятидесяти ульев. И хоть осенью и обсчитывал безбожно наглый княжеский управитель Богос и не забывал тер-Саргис взимать «божью десятину» и подношения по праздникам, все-таки кое-что семье оставалось…

Жил Сероп, высокий мускулистый старик, с обликом и повадками ветхозаветного патриарха, в дедовском доме и строгий порядок держал среди многочисленного потомства. В это погожее июньское утро, покончив с сенокосом, семья отдыхала на дворе. Под кроной вековой туты глава дома неторопливо отдавал распоряжения по подготовке жатвы:

— Косы и серпы отобьешь сегодня же, Торос. А ты ярмо у молотильной доски почини! — обратился Сероп к другому сыну.

Дробный топот копыт прервал наставления старика. Во двор на взмыленном коне влетел младший сын — чабан. Кровь текла по его загорелому лицу.

— Беда, отец! Дейлемиты убили Мацака, всех овец угнали, — прохрипел чабан и свалился замертво с коня.

Сначала все окаменели. Потом старая мать подскочила к упавшему сыну, схватила в объятия, заплакала, запричитала:

— Вай! Убили сыночков, убили!..

В один голос, как эхо, царапая лица, запричитали и остальные женщины:

— Вай! Мацак-джан!

Встав с места, Сероп сдвинул густые брови:

— Рану промой, мать, перевяжи! — С тревогой стал прислушиваться к шуму на улице. Быстро вышел за ворота.

В селе уже стояла тревога. С криками бегали жители, выгоняя из хлевов скот, торопливо грузили скарб на арбы. По улице проскакал небольшой отряд — убегал княжеский управитель со своими подручными. «Спасаются в Хоханаберд, к ишхану Григору!» — с горечью подумал Сероп. Вернувшись, он громко закричал близким:

— Собирайтесь! Чего ждете?

Поздно! Бешеным наметом, оглашая воздух гортанными криками, в село ворвались многочисленные всадники в косматых папахах…

Дым низко стлался вдоль сельской улицы. Горели подожженные обозленным врагом пустые сараи. За околицей, поднимая густую пыль, мычала угоняемая скотина. На улице стояли опрокинутые арбы — и быков и самое ценное из скарба забрали дейлемиты. Кое-где у ворот лежали на земле побитые собаки — они честно сражались за своих хозяев. Из домов доносились выкрики, причитания женщин. Оплакивались убитые и угнанные в плен люди. На крыльце своего дома, охватив руками седую голову, сидел старый Сероп, весь отдавшись горю по убитым сыновьям, по разоренному дому…

Холодно в Арцахских горах в июньскую ночь. Из ближнего ущелья к предгорью тянуло гарью пожарищ. Поеживаясь от резкого ветра с гор, у костра собрались воины передовых отрядов атабека, хвастались добычей. Понемногу начались обычные россказни — надо же скоротать долгую сторожевую ночь… Старый воин из Дейлема, что расположен в горах близ Каспийского моря, протягивая к огню морщинистые узловатые руки с желтыми ногтями, повествовал:

— Очень давно это было, джигиты! Однажды прислал арабский правитель Хаджи-ибн-Юсуф к нашим дедам приказ — принять ислам или согласиться на джизию. Наотрез отказались наши горцы и от того, и от другого. Тогда Юсуф повелел своим факихам [131] Факих — ученый (араб.) . сделать изображение Дейлема со всеми его долинами, горами, ущельями и лесами. Все это было ему изображено. И позвал тогда Юсуф находившихся у него дейлемских послов и так сказал им: «Непокорные, есть у меня изображение вашей страны, и я вижу в нем соблазн! Согласитесь, упрямцы, на то, к чему я вас призываю, прежде чем я отправлю в поход против вас мои непобедимые войска, разорю вашу страну, перебью бойцов и пленю детей». И ответили послы Юсуфу: «Покажи нам это изображение, которое вызвало в тебе такую жадность к стране нашей». Правитель приказал подать изображение. Внимательно осмотрели послы изображение и сказали так: «Правду тебе сообщили факихи о нашей стране — это ее изображение! Только вот не изобразили они тех пахлеванов, которые защищают наши ущелья и горы! Ты их увидишь сам, если попытаешься взять Дейлем». Сильно разгневался Юсуф и отправил войска под начальством сепахсалара Мухаммеда. Но тот ничего не мог сделать с нашими джигитами и, опозоренный, вернулся в Казвин…