Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

Ранним утром амирспасалар и Давид Сослан отправились на обзор местности. С ними ехали Иванэ, Амирмиран, Чиабер Торели, Савалт-хан, братья Ахалцихели и другие спасалары. Под Сосланом был знаменитый на весь Кавказ арцахский жеребец светло-рыжей масти, которого он получил в дар от князя Григора. (Отдарок был немал — муж царицы передал во владение хачепскому князю старинную армянскую крепость Гардман.) Поднявшись на известняковый утес у реки Закам, военачальники увидели вдали на горизонте, в направлении Гандзы, густые облака пыли: подходили бесчисленные вражеские войска. Но на плоской равнине, до самого Шамхора, не было заметно никаких отрядов, она казалась безлюдной, передовые части атабека, видимо, скрывались в садах и за городской оградой Шамхора.

У Иванэ вырвалось невольное восклицание:

— Вот бы сейчас на них напасть, Закарэ, во время движения! Как учил нас покойный отец…

— Усталым войском? — коротко бросил амирспасалар и стал съезжать с горы для ближней разведки.

Окруженный невысокой каменной оградой с воротами, выходящими на мост, город был расположен на правом берегу реки Шамхор. К северу от моста берег возвышался над речным руслом; левый берег был более крутым, но значительно ниже правого. К югу, в сторону поймы Куры, тянулись сады, виноградники и рощи. Сады были и в северных предгорьях. Перед городом, в направлении Закама, где располагались лагерем союзники, простиралась ровная, как стол, равнина, образуя между предгорьем и рекой Шамхор площадку, удобную для действий конницы. Сам город казался вымершим, доносились лишь лай собак да изредка — ржание коней.

Амирспасалар громко сказал Амирмирану, показывая на равнину перед Шамхором:

— Вот на этом месте мы и будем с тобой, Омар, рубить конницу твоего высокородного брата!

— А мой братец так уверен в своем превосходстве, что даже сторожевого охранения в поле не выставил! — усмехнулся Амирмиран.

— На том берегу он себя как в крепости чувствует! Узнал через своих лазутчиков, что войска много больше нас имеет, и успокоился! — отозвался Захарий и стал показывать военачальникам их места в намечаемом ходе сражения:

— Смотри, Аспаанидзе, вон на том берегу блестит оружие в садах и люди возятся около каких-то арб! То враги устанавливают свои камнеметы. Так что, дорогой, будь готов, кроме стрел на твоих храбрецов и камни полетят! На берегу поставишь месхов, пусть они через реку ведут меткую стрельбу по противнику. А сам ты с остальными горцами спустишься в русло реки и будешь пробиваться к тому берегу…

Великан в темной кольчуге мрачно ответил:

— Большие потери в людях будут, патроно Закарэ!

— Знаю, дорогой, но ничего не поделаешь! Тебе надо приковать вражескую пехоту у реки и потом ложным отходом выманить вражескую конницу на равнину в нужное место — вот сюда, между рекой и холмами, где ей будет трудно разворачиваться для охвата нашей конницы, которую я поведу сам. Справа пойдут конники Амирмирана, — объяснил амирспасалар. И обратился к Сослану: — Государь Давид, я думаю, что тебе удобней будет провести своих аланов и кипчаков Савалт-хана там, где берег реки ниже, скрываясь за теми садами и рощами, и глубоким обходом слева выйти в тыл правого крыла Бубакара.

— А если атабек всю свою конницу тоже расположит на правом крыле, как тогда быть? — задумчиво спросил Сослан.

— Нет, там ему помешают деревья и сады, главные силы атабек может развернуть только на левом крыле. На правом он должен оставить лишь небольшой заслон! — возразил Захарий. Снова обращаясь к Аспаанидзе, озабоченно предупредил:

— Не зарывайся в бою, береги людей! Как только увидишь второй столб дыма на моем холме, не спеша начинай отступление. Понял?

— Понимаю, патроно амирспасалар!

Лунная ночь стояла над огромным лагерем. Костров не зажигали, не желая привлечь внимание врага. До самого Шамхора рыскали по равнине многочисленные разъезды кипчаков и ширванцев. Тысячи коней паслись в пойме Куры, невдалеке от лагеря. Из-за реки доносился плач шакалов. Лагерь спал чутким сном перед боем…

Немного отдохнув, амирспасалар вышел после полуночи из шатра, разбитого у подножья известнякового утеса. С положенного на землю седла приподнялась чья-то голова. Захарий всмотрелся; увидел старого конюшего:

— Ты что здесь делаешь, Самвел?

— Караулю, ишхан. Вот палатка моего царя! — важно ответил Самвел.

Еще несколько голов приподнялось с земли. Воинам не спалось после дневки; узнав амирспасалара, они почтительно встали.

— Почему встали? Разве нужно ночью отдавать почесть? Порядок не знаешь, Парсадан! — тихо заметил Захарий.

Старый конник служил в гвардии еще при пароне Саргисе. Он с ухмылкой ответил:

— Оно так, патроне Закарэ, а все-таки…

Захарий уселся на седло. Около него стояли Самвел, Парсадан, другие старые воины. Беседу начал Самвел:

— Прости меня, ишхан, одно слово хочу тебе сказать…

Амирспасалар давно был знаком с причудами Самвела.

— Что скажешь нового, Самвел? — с улыбкой справился он.

— Нового нет ничего, кроме того, что завтра бой с врагом. А вот что я хочу сказать тебе: опять в самую гущу сечи полезешь, ишхан! Себя ты не жалеешь, нельзя так…

— А где мне еще быть, Самвел? — смеясь ответил Захарий. — В обозе оставаться, что ли, вьючных мулов пасти?

Тут в разговор вмешался Парсадан:

— Не смейся, патроно, старый сомхитар правду молвил! Береги свою жизнь, она наша, а не твоя…

Растроганный солдатской заботой, амирспасалар негромко пояснил:

— Вот потому-то, Парсадан, что моя жизнь принадлежит всему народу, я впереди всех и должен биться!

Парсадан хотел что-то возразить. Но тут в лунном свете появилась конная фигура, Торели негромко доложил:

— Уже вторые петухи пропели, государь амирспасалар! Дозволь людей поднимать… За конями я уже послал, скоро коноводы их подведут…

Начинался тяжелый ратный день.

Светало. Июньское солнце озарило обширную равнину и темные ряды войск. Боевые распорядки союзной армии были развернуты в десяти стадиях от городских ворот и моста через реку Шамхор.

В первой линии, прямо перед высотами, находилась месхская пехота эриставств Самцхе, Джавахети и Тао-Кларджети, вооруженная луками, стрелами, короткими мечами и кинжалами. Несравненные лучники, гордые месхи, никому не уступали права первыми начинать бой. Ими командовали Захарий Аспаанидзе и братья Григолидзе.

Во второй линии стояла главная ударная сила — тяжелая конница под личным командованием амирспасалара. В первом эшелоне, в развернутом полковом строю, находились латники гвардии, вооруженные длинными мечами и копьями, под начальством Шалвы и Иванэ Ахалцихели. Во втором эшелоне, в том же строю, стояла прославленная дорийская конница, которой командовал князь Иванэ. Позади первых эшелонов темнела большая масса эриставской конницы — абхазы, имеры, сваны, рачинцы, карталинцы, кахетинцы и эретцы во главе со своими эриставами. Справа располагались легкоконные ширванские полки Амирмирана. В третьей линии, в десяти стадиях от главных линий, стояла запасная конница Давида Сослана — аланы и кипчакские туманы Савалт-хана.